Эллигент
Шрифт:
– Да.
– Ясно, почему ты не выбрала эрудитов, – хохочет она.
Щека у меня начинает дергаться. Я хочу ударить Эвелин, как, уверена, многие из находящихся в зале, хотя они никогда не посмеют в этом признаться. Мы угодили в ловушку. Мы заперты в городе, который патрулируют бесфракционники. Они захватили власть. После смерти Джанин Мэтьюз не осталось никого, кто бы осмелился бросить ей вызов. Из огня да в полымя, от одного тирана к другому – таков наш мир.
– Почему ты молчала? – спрашивает она.
– Не
И внезапно я холодею: сыворотка правды действует и на меня.
– Зачем вам валяться на помойке, которую вы сами тут устроили! Что у вас здесь за трон? – выпаливаю я.
Лицо Эвелин искажает гримаса отвращения.
Она склоняется к моему лицу, и я догадываюсь о ее настоящем возрасте. Вижу ее морщины, и нездоровую бледность – следствие многолетнего воздержания в еде. Но она по-прежнему красива, как и ее сын.
– Я стараюсь построить новый мир, – отчеканивает она и вдруг переходит на шепот. – Я была альтруисткой, Беатрис Прайор. Не представляю, что с тобой будет дальше, но обещаю, что для тебя не найдется места, в особенности рядом с моим мальчиком.
Я улыбаюсь. Этого нельзя делать, но с этой дрянью в крови подавлять жесты и мимику ужасно трудно. Она думает, что Тобиас принадлежит ей. Но вообще-то он принадлежит только самому себе. Эвелин выпрямляется.
– Возможно, ты и глупа, однако ты не предательница. Допрос закончен. Ты свободна.
– А мои друзья? – вяло возражаю я. – Кристина, Кара…
– В самое ближайшее время мы разберемся и с ними.
Я встаю, чувствуя слабость и головокружение после укола. Народу в зале – как селедок в бочке, и несколько долгих секунд я не могу сориентироваться, пока кто-то не берет меня под руку. Мальчик со смуглой кожей. Юрайя. Мы направляемся к выходу. Нас сопровождают чьи-то громкие возгласы.
Мы шагаем по коридору к лифту. Юрайя прикасается к кнопке, и двери раздвигаются. У меня подгибаются колени.
– А про помойку и трон, это было не чересчур? – интересуюсь я.
– Нормально. Она считает тебя вспыльчивой и неуравновешенной.
Внутри меня все трепещет. Неужели меня отпустили и мы найдем выход из города? Больше не нужно ждать, меряя шагами камеру и переругиваясь с охранниками.
Кстати, сегодня утром охрана болтала что-то о правилах бесфракционников. Бывшие члены фракций обязаны переехать в окрестности штаб-квартиры эрудитов и перемешаться, чтобы в каждом жилище оказалось не более четырех членов одной фракции. Мы также должны обменяться одеждой. В результате мне уже выдали желтую рубаху Товарищества и черные брюки правдолюбов.
– Нам сюда…
Юрайя выводит меня из лифта. На этаже штаб-квартиры эрудитов сияют стеклянные стены. Солнечный свет преломляется в них, и радужные пятна играют на полу. Прикрываю глаза ладонью. Мы с Юрайей заходим в узкую комнату с расставленными вдоль стен кроватями, шкафами и маленькими столиками.
– Именно эрудиты первыми организовали общежития, – поясняет Юрайя. – Я уже зарезервировал койки для Кристины и Кары.
Возле двери устроились три девчонки в красных рубашках. Предполагаю, что они – из Товарищества. На дальней кровати лежит пожилая женщина в очках. Вероятно, эрудитка. Надо бы перестать определять принадлежность людей к той или иной фракции, но это старая привычка, трудно сразу с ней покончить.
Юрайя шлепается на постель. Я сажусь на соседнюю. Счастливая и расслабленная.
– Зик говорит, что девушки подойдут позже, – сообщает Юрайя.
На мгновение я чувствую облегчение. Но быстро вспоминаю, что Калеб останется в камере. Он являлся приспешником Джанин, и они его, наверное, никогда не оправдают. А как далеко они зайдут? Вообще-то, мне наплевать… Хотя это ложь, конечно. Он все еще мой брат.
– Спасибо, Юрайя.
Он кивает.
– Сам-то как? Я имею в виду… Линн и…
Юрайя дружил с Линн и Марлен, а теперь обе мертвы. Я понимаю, что он сейчас чувствует, ведь я тоже потеряла друзей. Ал погиб в самом начале, не выдержав инициации, Уилл – при моделировании атаки из-за моей глупой поспешности. Но я не пытаюсь сделать вид, что страдаю так же, как и Юрайя. Зачем притворяться?
– Я не хочу даже думать об этом, – качает головой он. – Буду жить дальше.
– Ладно. Если тебе нужно поговорить, дай мне знать.
– Хорошо, – обещает Юрайя и встает. – Ты в порядке? Я сказал маме, что навещу ее вечером. О, чуть не забыл. Четыре передал, что он встретится с тобой попозже.
Я вскакиваю.
– Где и когда?
– После десяти, в парке Миллениум. На лужайке, – ухмыляется он. – Да не волнуйся ты, а того чего доброго лопнешь.
4. Тобиас
На чем бы ни сидела моя мать, – на стуле, на кресле, да хоть на карнизе, – она всегда выбирает самый краешек, как будто готова в любой момент сорваться и куда-нибудь бежать. На сей раз она примостилась на столе Джанин в штаб-квартире эрудитов. Носы ботинок упираются в пол, а из-за спины падает тусклый городской свет. Поджарое мускулистое тело напряжено.
– Побеседуем о твоей лояльности, – изрекает она.
Голос отнюдь не звучит обвиняюще, скорее устало. И она кажется мне такой изношенной, истертой жизнью, что я просто могу видеть сквозь нее. Но ощущение мгновенно пропадает.
– Ты помог Трис и приложил руку к появлению того видео, – продолжает она. – К счастью, остальные остались в неведении.
– Послушай, – я наклоняюсь вперед, уперев локти в колени, – я и не представлял, какая информация хранилась в файле. Я доверял Трис больше, чем себе самому.