Элмер Гентри
Шрифт:
«Ничего не скажешь, бодрая компания христиан спланировала здесь все так мило. Ладно, у меня тут через пять лет будет новая церковь, светлая, веселая, в готическом стиле, с современным учебным оборудованием, со специальными аудиториями для церковных обществ и кружков», — размышлял новый священник.
Помещение для воскресной школы было достаточно просторное, но запущенное: на полу валялись растрепанные молитвенники; в кухне для церковных ужинов, помещавшейся в подвальном этаже, стояла старинная неуклюжая печь и горы битых тарелок. Кабинет и канцелярия самого Элмера выходили на забитый машинами двор какого-то гаража и не проветривались. Орган, по словам мистера Черри, страдал сильной
«Да ладно, — рассуждал потом сам с собою Элмер, — мне-то что! Места хватит, а уж народ сюда затащить — это моя забота! Пойдут как миленькие… Боже, ну и чучело эта Бандл! Надо будет добыть себе расторопную секретаршу, хорошенькую! Ну, за дело! Ура! Покажем этому городу, что такое первоклассный проповедник!»
Только через три дня ему пришло в голову, что Клео, быть может, тоже хочется посмотреть на церковь.
Хотя в Зените было почти четыреста тысяч жителей, а в Банджо-Кроссинге только девятьсот, банкет в честь Элмера, устроенный в подвальном этаже Зенитской церкви, был удивительно похож на торжество в подвальном этаже церкви в Банджо. Те же грубоватые братья с мозолистыми руками, те же пышнотелые сестры, великие мастерицы по части пончиков и пирогов, те же низенькие, расторопные деловые люди, любители посмеяться и отпустить благочестивую шуточку. То же домашнее мороженое и доморощенное красноречие. Но только народу тут было в пять раз больше, чем в Банджо, а Элмер всегда обожал количество. И потом среди недавней деревенщины попадалась и другая публика. Преуспевающие специалисты различных профессий, элегантные женщины, хорошенькие девушки, о которых с одного взгляда можно было сказать, что они посещают танцевальную школу и будут посещать, что бы там ни предписывало методистское учение.
Элмеру было весело с ними, он любил их всех — своих, как он выразился, «братьев-крестоносцев, которые решительным шагом идут вперед к победе царства божия на земле».
Ему нетрудно было установить, кто из присутствующих членов приходского совета более других достоин его внимания. Мистер Эрнест Апфелмус, один из церковных старост, был владелец кондитерской фирмы Жемчужина Океана и смахивал на пухлого и растерянного мальчишку, внезапно раздувшегося до гигантских размеров. Мисс Бандл шепнула, что он ужасно богат и не знает, куда девать деньги, кроме как на брильянты жене да на божьи дела. И Элмер преданно ухаживал за мистером Апфелмусом и его супругой, которая, кстати, очень недурно владела английским.
Но еще более значителен, хоть и не так богат, был, как понял Элмер, Т. Дж. Ригг, знаменитый адвокат-криминалист и попечитель Уэллспрингской церкви.
Мистер Ригг был мужчина невысокого роста, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, с лукавым и умным взглядом. Элмер мгновенно определил, что такой человек должен быть чудесным собутыльником. У его жены был заразительный смех и девичье личико, круглое, голубоглазое, с гладкой кожей, хотя ей было уже за пятьдесят.
— С этими можно играть в открытую, — решил Элмер, стараясь держаться к ним поближе.
— Слушайте, преподобный отец, — предложил ему Ригг, — отчего бы вам и вашей супруге не заглянуть сегодня к нам после банкета? Можно будет отдохнуть, посмеяться, прийти в себя после этого рукодельного кружка.
— Я бы с большим удовольствием! — Элмер смекнул, что если он хочет действительно чувствовать себя в своей тарелке, то нельзя брать с собой Клео. — Только жаль, у жены, у бедненькой, страшно разболелась голова. Подбросим ее домой, а потом я поеду к вам.
— Когда пожмете еще пару тысяч рук?
— Именно!
Элмер был приятно поражен,
— Какой сердечный прием оказали мне эти милые люди! Я так им благодарен! Воистину проявление высокого духа…
— Слушайте! — фыркнул Ригг. — С нами благочестие не обязательно. Мы с моей старушкой — стреляные воробьи. Мы любим религию, любим добрые старые гимны — это память о нашем родном захолустье. По-нашему, религия — отличное средство держать в руках народ: пусть лучше думают о высоких материях, чем о высокой зарплате, стачках и беспорядках, от которых так страдает наша промышленность. А кроме того, мне по душе хороший, энергичный проповедник, который умеет показать товар лицом. Поэтому я и стал попечителем. Но мы сами не так уж набожны. Так что, когда вам захочется дать себе передышку, а я думаю, что такому здоровенному малому, как вы, тошно слушать все время, как хнычут сестрицы во Христе, приходите к нам запросто, и, если вздумаете выкурить сигару или даже пропустить рюмочку, как порою делаю и я, грешный, мы вас отлично поймем. Верно я говорю, жена?
— Спрашиваешь! — отозвалась миссис Ригг. — А я сбегаю на кухню и, если кухарки не будет дома, сама поджарю вам яичницу. Да и пива бутылочка всегда найдется в холодильнике — смотрите только не проболтайтесь кому-нибудь из братьев. Идет?
— Еще бы!— обрадовался Элмер. — Само собой! Только я-то сам вот уж несколько лет, как не пью и не курю. Раньше, конечно, всякое было, а потом бросил совсем и теперь не хочется идти на попятный. Ну, а вы, естественно, валяйте. И знаете, какое это облегчение, когда в твоем приходе есть человек, с которым можно говорить свободно и не бояться, что он упадет в обморок! Ведь эти святоши, которые благочестивей самого господа бога, — они ни за что не дадут священнику вести себя просто, по-человечески!
Просторный и не очень новый дом Риггов был забит книгами — причем видно было, что здесь их читают, — книги по истории, биографии замечательных людей, записки путешественников… В маленькой гостиной с пылающим камином и широкими мягкими креслами было уютно, но миссис Ригг здесь не сиделось.
— Пошли на кухню, сочиним гренки с сыром! Обожаю готовить, но не смею сунуть нос в кухню, пока прислуга не ляжет спать.
Итак, первая беседа Элмера с Т. Дж. Риггом, которому суждено было стать единственным его настоящим другом после Джима Леффертса, состоялась в огромной кухне, за сверкающим белой эмалью столом, вокруг которого хлопотала миссис Ригг, потчуя мужчин гренками с сыром, салатом из сельдерея, холодной курицей — словом, всем, что нашлось в холодильнике.
— Мне нужен ваш совет, брат Ригг, — сказал Элмер. — Хотелось бы, чтобы первая проповедь прозвучала сенса… так, чтоб люди навострили уши и слушали. Тему надо сообщить завтра, чтобы успели подготовить объявление. Не подпустить ли немного пацифизма?
— М-м…
— Знаю, знаю! Во время войны я, конечно, был таким же патриотом, как всякий другой, вступил в Фор-минитмен, еще месяц — уж был бы в военной форме. Но, честное слово, теперь, когда война благополучно завершилась, все кричат о пацифизме — крупнейшие проповедники страны, и как их слушают! А здесь, в Зените, насколько мне известно, еще никто не трогал эту тему. Можно бы произвести большое впечатление…