Эмигранты
Шрифт:
До обеда король вникал в экономическое положение своего главного противника. По докладу получалось, что за последний год оно хоть и ухудшилось, но не настолько, насколько можно было надеяться. Значит, война будет продолжаться, покачал головой король. Ибо она не из тех, которые заканчиваются взятием вражеских столиц. Войны, подобные этой, идут до тех пор, пока расходы на них не превышают гипотетических выгод, кои сможет получить выигравшая сторона. Значит, если экономическая картина не изменится, Франция согласится на мир где-то года через два-три, не раньше, и почти независимо от побед своей армии в Испании. Но что со специальным поручением, которое от его имени было дано этому, как его… а, графу д’Алансеру. Его арестовали как английского шпиона? Замечательная новость, к тому же обошедшаяся всего в полторы сотни двойных луидоров, то есть двести сорок гиней. Арест этого неудачника за робкие попытки расспросов означает: дело действительно серьезное, — что, собственно, и требовалось выяснить.
Полгода назад к Танжеру приблизилась небольшая шхуна, напоминающая голландские, но с необычно большой площадью парусов. Она не стала заходить в порт, а легла в дрейф примерно в полутора милях от него, простояв так с восьми утра до полудня. Потом, подняв паруса, двинулась на юго-запад. За ней погнался французский фрегат «Мираж», и через два часа оба корабля скрылись за горизонтом. Больше их никто никогда не видел.
Значит, решил Вильгельм, мои подозрения, скорее всего, имеют под собой почву и «Мираж» действительно вознамерился задержать австралийский корабль. В таком случае судьба фрегата и его команды вряд ли когда-нибудь станет известной, если только о ней со временем не расскажут сами австралийцы. Но наверняка можно считать, что она незавидная. Однако с чем связано появление корабля австралийцев — случайность? Или, может быть, это их реакция на отправку экспедиции на «Джампере»? Хотя нет, начало июля — это слишком рано. Даже если австралийцы имеют в Лондоне своих шпионов, которые узнали об отправке в тот же день и немедленно отправили корабль с этим известием, все равно у них не получилось бы успеть так быстро, пусть их суда и превосходят по скорости лучшие английские. Но, может быть, сведения передаются как-то иначе? Например, в Европе используются почтовые голуби. А австралийцы, судя по их орлу, достигли больших успехов в дрессировке птиц. Вдруг у них есть какие-нибудь летуны, способные преодолевать тысячи миль над океаном?
Вильгельм вздохнул. Он уже давно чувствовал нарастающее противоречие между увеличивающимся темпом жизни и скоростью передачи сведений, оставшейся неизменной со времен Римской империи. Даже финансировал работы известного ученого Гука по созданию оптического телеграфа. Да, тот его создал, и теперь приходится принимать меры, чтобы сведения о телеграфе не утекли во Францию. Ибо что от него толку в Англии, где половину года погода стоит если и лучше, чем сегодня, то совсем ненамного? Не ставить же телеграфные башни через каждые триста футов. А вот во Франции условия заметно лучше. Правда, изобретением Гука заинтересовались во флоте, но оно не решает проблемы связи с колониями. Что бы ни случилось в той же Индии, он узнает об этом в лучшем случае через семь месяцев, а вообще-то может пройти и год.
~~~
В этом месте размышления короля были прерваны осторожным звяканьем колокольчика, и в кабинет зашел дворецкий.
— Ваше величество, — поклонился он, — гонец со срочным письмом из Дувра.
— Немедленно ко мне, — отреагировал король.
— Но, ваше величество, он в таком виде…
Вильгельм молча посмотрел в переносицу дворецкому. Тот поклонился и исчез. Что же, этот, в отличие от своего предшественника, умеет вовремя замечать свои ошибки. Ишь как кинулся вниз по лестнице! Кажется, понял — в каком виде будут королевские гости, решать не ему. И что этикет надо скрупулезно соблюдать только тогда, когда это не мешает исполнению действительно важных вещей.
По виду гонца в самом деле можно было легко определить погоду, не выглядывая на улицу. С него все еще продолжало капать. И видно было, что путь дался ему нелегко, но он браво прищелкнул каблуками и, чуть приглушив голос, гаркнул:
— Ваше королевское величество, пакет от сэра Уильяма Темпла, прибывшего в Дувр сегодня утром на одном из двух кораблей неизвестной национальности.
— Благодарю вас, молодой человек. Но вы, кажется, совсем продрогли? И еле держитесь на ногах, так что садитесь.
Вильгельм указал курьеру кресло чуть сбоку от своего рабочего стола. Тот с сомнением глянул на него, потом на себя, открыл было рот, но король не терпящим возражений тоном пресек его попытку:
— Во дворце найдется достаточно людей, которые потом почистят или вовсе заменят это кресло, но никто, кроме вас, не расскажет мне, что произошло сегодняшним утром в Дувре. А я желаю услышать подробный рассказ, что вряд ли получится, если вы останетесь на ногах. Садитесь, это вам приказывает ваш король. Пожалуй, даже…
Вильгельм достал из украшенного венецианским стеклом шкафа графин, наполнил небольшой хрустальный кубок и протянул гонцу:
— Выпейте, шотландский виски — лучшее средство против простуды, это я по себе знаю. И начните с самого начала. Видели ли вы, как именно появились корабли? Кто вам вручил пакет, лично сэр Уильям? Как он выглядел, на чем добрался до берега? В общем, я вас внимательно слушаю.
Через полчаса курьер покинул королевский кабинет, два лакея унесли не так уж и сильно испачканное кресло, а Вильгельм вскрыл доставленный ему пакет. Там оказался еще один, совсем маленький, около двадцати исписанных мелким почерком листов бумаги и пять черно-белых рисунков, выполненных неизвестным способом и в незнакомой Вильгельму, но предельно реалистичной манере. Кроме бумаги, в пакете содержалось и нечто вроде карандаша, но сделанного из странного, переливающегося на свету материала. И хотя королю хотелось первым делом ознакомиться с рисунками, он взялся за листы, оказавшиеся докладом Темпла.
Король был педантичным человеком и считал, что с любой новостью лучше знакомиться не абы как, а в строгой последовательности. Сначала — предыстория появления этой новости. Затем — она сама, после чего можно перейти к дополнениям, если они есть, — в данном случае король отнес к ним маленький конверт. И наконец, иллюстративный материал — его надо смотреть последним.
На прочтение доклада королю хватило получаса. Что же, он в очередной раз не ошибся в людях — старый Уильям и его секретарь Свифт с блеском выполнили возложенную на них миссию. Пожалуй, на этого молодого человека следует обратить особое внимание. А рисунки, значит, все, кроме одного, сделаны именно им и представляют собой австралийскую светопись, именуемую фотографией?
Вильгельм вновь протянул было руку к ближайшему, но взял все-таки конверт, где, как это он уже знал, находилось личное послание герцога. Вскрыл, достал небольшой листок необычайно белой и плотной бумаги, на которой довольно странным шрифтом, но в то же время очень аккуратно было написано следующее:
Ваше Величество, представляюсь по случаю прибытия в Англию для установления дипломатических отношений между нашими странами — герцог Алекс Романцефф де Ленпроспекто, адмирал флота Австралийской империи. Жду решения Вашего Величества на борту своего корабля «Чайка».
И довольно незамысловатая подпись, начинающаяся с буквы «А».
Теперь можно было переходить к снимкам, и король взял первый из них. Палуба корабля, на ней в напряженных позах стоят Свифт с Темплом, а на заднем плане — городок, утопающий в тропической растительности. Это запечатлено еще на Филиппинах, понял Вильгельм.
На втором снимке был какой-то остров посреди океана. Третий — старый, сделанный не Свифтом, с герцогом и австралийским императором на фоне огромного дворца. От этой фотографии Вильгельм не мог оторваться минут двадцать. Но все же отложил снимок и перешел к следующему, весь центр которого занимала пушка австралийцев. Сбоку от нее стояли два артиллериста и герцог с двойной подзорной трубой в руках. Наконец, последняя картина изображала горящий корабль, причем довольно большой, с не менее чем шестьюдесятью пушками в трех орудийных палубах. В самом деле, Темпл писал, что сразу после Гибралтара их попытался остановить португальский тяжелый фрегат, да примет Господь души его команды в полном составе.