Эмиль. Мне тебя не вернуть
Шрифт:
— Чтобы ты себе голову не ломала и не торчала в компании до глубокой ночи. Ты это умеешь, я в курсе. И справишься ты на ура, да только это не выход. Нашей дочке нужна мать.
— А отец — не нужен?
— Нужен, конечно же. Но мама умеет говорить красиво, и убеждать ребенка, что папа скоро вернётся в реальность. А пока я обязан решить некоторые проблемы с зарубежной компанией, с который сотрудничаю долгих пять лет. Арин, — Эмиль сжимает мою руку и притягивает к себе. Усаживает на свои колени и в ту же секунду касается губами
— Что такое, шеф?
— Мне нужно немного времени. Где-то месяц, возможно и больше. Решу все проблемы и все будет круто. На днях я должен полететь в Америку. И пока я буду отсутствовать, ты будешь заниматься компанией. Я уверен, что ты справишься.
— Надолго улетишь?
— Неделя, возможно две. Чем раньше, тем лучше для всех, естественно. Меня там ничего не задерживает. А тут семья...
— Может всё-таки расскажешь, о каких именно проблемах идёт речь?
— Не могу. Потому что ты спокойно сидеть не станешь, будешь копаться. А мне это не нужно. Поэтому даже не пытайся меня разговорить. Договорились?
— Ну и ладно.
Моя ладонь скользит от его шеи к колючей щеке. Затем к волосам. Перебиваю их пальцами, массирую голову. Эмиль опять же прикрывает глаза, откидываясь на спинку кресла.
— Как же хорошо с тобой. Так и хочется забыть все на свете.
— Что тебе мешает? — спрашиваю сексуальным голосом. — Ты запросто можешь найти хорошего работника, сам же смотаться, например, в путешествие. Ну или оставить временно все на Матвея. Он прекрасный трудоголик.
— Обязательно, смотаемся, — поднимает он голову и заглядывает в мои глаза. — Обязательно, — гладит костяшками пальцев щеку. — Но для начала я должен решить проблемы. Чтобы забыть о работе во время отдыха.
— Надеюсь, очень скоро наступит то самое время, — усмехаюсь я.
Эмиль прижимает меня к себе и касается губами моих. Просто целует. Медленно так, будто ловит кайф каждым движением. Наслаждается каждым моим стоном, который я не могу сдержать.
Его рука крепко держит мой затылок, чтобы я не смогла увернуться от поцелуя. А я и не стараюсь. Наоборот, прижимаюсь ещё плотнее.
Где-то неподалёку вибрирует его телефон. Но Эмиль не отпускает меня, не обращает внимание на мобильный. Целует до тех пор, пока в дверь не стучат.
Я резко поднимаюсь с его колен и иду к дивану. Сажусь, нервно подправляя волосы и одежду.
— Да, — подаёт голос Эмиль.
— Простите, — заходит в кабинет секретарша. — К вам Байдасаров пришел. Говорит, что есть важный разговор.
— Пусть заходит.
Поздоровавшись с Теоманом и почувствовав на себе его насмешливый взгляд, я выхожу из помещения. Иду в уборную, где смотрю на свое отражение и прихожу в ужас. Ясно, почему Байдасарову стало смешно. У меня шея красная, как и губы. Он понял, чем мы занимались с Эмилем.
Возвращаюсь к себе и снова звоню Диларе. Но она опять же не берет трубку. Я начинаю волноваться не на шутку.
— Гордей, где твоя сестра? — буквально вламываюсь в кабинет ее брата, который несколько месяцев уже работает в нашей компании.
— Не пришла ещё? — напрягается мужчина. — Я не в курсе, честно говоря. Сейчас позвоню.
— Она не отвечает, — выдаю я. — Ладно, еду к ней. Может плохо себя чувствует и решила полежать. Ты не волнуйся.
— Сообщи мне, пожалуйста, если она окажется в квартире. Нет, давай так: я тоже поеду с тобой, — поднимается с места.
— Не нужно. Я позвоню тебе.
Выхожу из компании, мысленно умоляя, чтобы с моей подругой все было хорошо. Но какое-то плохое предчувствие не даёт мне покоя. Тревога царапает внутренности.
Не успеваю я дойти до своей машины, как замечаю отца в метрах пяти от себя. Он направляется в мою сторону. Вид такой у него... Будто вовсе перестал за собой ухаживать. Расстрепанный, вымученный. Постарел он сильно...
— Арина!
— Да, папуль, — язвлю я. — Соскучился по мне? Решил встретиться? Какая честь.
— Прекрати нести чушь. Куда отправился Вова? Что ты с ним сделала?
Господи... И говорит так, будто я убийца какая-то. Человек, способный убить собственного брата. Вообще-то с ним все замечательно. Лечится, и по словам врачей, отлично справляется. Стремится не думать о тех гадостях, которые он принимал буквально пару месяцев назад.
— А что я с ним сделала? — искренне удивляюсь я.
— Перед тем, как уйти из дома, он сказал своей матери, что у него есть замечательная сестра. И что в родителях он не нуждается. Вот я и спрашиваю, что ты с ним сделала! — рычит мне в лицо, надвигаясь все ближе. Прохожие странно косятся на нас. А мне, именно сейчас, честно говоря, все равно, кто и что думает.
Отлично, ты Вова, конечно же, сказанул. Дал повод этому мужику, который является моим отцом, но в то же время совсем чужим мне человеком, бросаться на меня долбанутыми обвинениями.
— Ты орать прекрати. Отчитываться я не стану. Не обязана. Сбавь тон. И да, напомню, сам же жаловался, что сын твой, Вован, хреновый. Что орет на вас, требует деньги. Что ты боишься, что он однажды прикончит тебя. Вот тебе и свобода, папуль. Разве теперь ты не можешь кайфовать жизнью? Кстати, куда делись Салтыковы? Ты лучше о них мне расскажи. Они что, избавились от тебя? Ты же для них все на свете делал. Подвели тебя? Или ты их?
Отец бледнеет. Не говорит ни слова. Косится он куда-то в сторону и я слежу за его взглядом. Черный седан, а рядом женщина какая-то. Неужели его жёнушка? Мать Вовы?