Эмили из Молодого Месяца. Искания
Шрифт:
Пожалуй, даже стоило перенести болезнь, чтобы потом насладиться ощущением возвращающегося здоровья и благополучия в чудесное утро, когда с моря через длинные зеленые поля дует морской ветер. Нет на земле ничего лучше морского ветра. Жизнь могла, в некоторых отношениях, казаться разбитой, все в ней могло измениться или исчезнуть, но анютины глазки и облака на закате были по-прежнему прекрасны. Эмили вновь ощущала прежнее удовольствие от того, что просто существует на свете.
— Истинно «сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце» [17] , —
17
См. Библия, Екклесиаст, гл. 11, стих 7.
Она снова стала смеяться. В первый день, когда в Молодом Месяце снова услышали смех Эмили, Лора Марри, чьи волоса из пепельных стали в ту зиму снежно-белыми, пошла в свою комнату и опустилась на колени у постели, чтобы возблагодарить Господа. А пока она стояла там на коленях, Эмили беседовала с Дином о Боге в саду, на который опускались наикрасивейшие весенние сумерки, какие только можно вообразить, и посреди неба появился узкий серпик месяца.
— Прошлой зимой бывали минуты, когда мне казалось, что Бог меня ненавидит. Но теперь я снова уверена, что Он меня любит, — сказала Эмили мягко.
— Вполне уверена? — сухо переспросил Дин. — На мойвзгляд, мы интересны Богу, но Он не испытывает к нам любви. Он с удовольствием наблюдает за нами. Возможно, Его забавляет то, как мы здесь корчимся в муках.
— Что за кошмарное представление о Боге! — содрогнулась Эмили. — Не может быть, чтобы вы действительно верили в это, Дин.
— Почему нет?
— Потому что тогда Он был бы хуже дьявола… Бог, думающий только о том, как бы развлечься, не имел бы даже того оправдания, которым для дьявола является его ненависть к нам.
— Кто терзал тебя всю зиму телесной болью и душевным страданием? — спросил Дин.
— Не Бог. А Бог… послал мне вас, — произнесла Эмили медленно. Она не смотрела на него, ее лицо было поднято к Трем Принцессам в их чудной майской красе… Нежное, все еще бледное от пережитого за зиму, бело-розовое лицо на великолепном фоне июньского снега высокой спиреи, гордости кузена Джимми. — Дин, как я смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня, за все, чем вы были для меня с прошлого октября? Мне никогда не выразить мою благодарность в словах. Но я хочу, чтобы вы знали о моих чувствах.
— Я всего лишь ухватился за удачную возможность: для меня было огромным счастьем что-то сделать для тебя, Звезда, чем-то помочь тебе… Увидеть, как ты в своих страданиях обращаешься ко мне, чтобы я дал тебе то, что только я могу дать… то, чему я сам научился за годы моего одиночества. И каким счастьем для меня было позволить себе мечтать о невозможном, о том, чему, как я знал, никогда не осуществиться…
Эмили слегка содрогнулась. Но к чему колебаться, зачем откладывать то, на что она уже решилась?
— Вы уверены, Дин, — сказала она негромко, — что ваша мечта… не может осуществиться?
Глава 8
I
Когда
— Вы разволновались бы гораздо больше, если бы я сказала, что собираюсь замуж за Перри из Стоувпайптауна, — сказала Эмили, выслушав все, что имела сказать тетя Элизабет.
— Что ж, это правда, — признала тетя Элизабет, когда Эмили вышла. — И в конце концов, Дин зажиточный человек… а Присты — хорошая семья.
— Но это… это же Присты, — вздохнула Лора. — И Дин слишком, слишком стар для Эмили. Кроме того, его прапрадедушка сошел с ума.
— Дин с ума не сойдет.
— Это может случиться с его детьми.
— Лора! — с упреком сказала Элизабет. И они оставили эту тему.
— Ты совершенно уверена, Эмили, что любишь его? — спросила тетя Лора в тот вечер.
— Да… в известном смысле, — сказала Эмили.
Тетя Лора всплеснула руками и воскликнула с неожиданной горячностью, совершенно ей несвойственной.
— Но у слова «любить» есть только один смысл!
— О нет, дражайшая из викторианских тетушек, — весело отвечала Эмили. — У этого слова с десяток разных значений. Как вамизвестно, я уже испытала на себе один или два способа любить. И они подвели меня. Не беспокойтесь о нас с Дином. Мы прекрасно друг друга понимаем.
— Я лишь хочу, дорогая, чтобы ты была счастлива.
— Я буду счастлива… Я уже счастлива. Я больше не романтичная маленькая мечтательница. Минувшая зима излечила меня от этих глупостей. Я собираюсь замуж за человека, чье общество меня удовлетворяет, а он вполне доволен тем, что я могу дать ему — истинную привязанность и товарищеские отношения. Я уверена, что это лучшая основа для счастливого брака. Кроме того, я нужнаДину. Я могу сделать его счастливым. Он никогда не был счастлив. О, это восхитительно — чувствовать, что держишь в руке счастье и можешь дать его, как бесценную жемчужину, тому, кто этого счастья жаждет.
— Ты слишком молода, — повторила тетя Лора.
— Молодо только мое тело. Моей душе сто лет. Пережив эту зиму, я почувствовала себя старой и мудрой… Вы же знаете об этом.
— Да, знаю.
Но Лора знала и то, что это ощущение старости и умудренности опытом свидетельствовало лишь о молодости Эмили. Старые и по-настоящему мудрые люди никогда не чувствуют себя ни старыми, ни мудрыми. И несмотря на все эти разговоры о столетней душе, факт оставался фактом: Эмили, стройной, красивой, во всем блеске юности, с полными тайны глазами, еще не было и двадцати, в то время как Дину уже исполнилось сорок два. Через пятнадцать лет… но Лоре даже не хотелось об этом думать.