Эмма в ночи
Шрифт:
Мне же не оставалось ничего другого, кроме как стать аутсайдером. Как говорила мама, я была красива, но красотой куклы, безжизненной игрушки, на которую лишь бросают мимолетный взгляд и идут дальше. У них с Эммой было что-то еще – что привлекало других, поэтому они в своем тайном клубе устраивали жесточайшие состязания за любовь друг друга, а заодно и за любовь каждого, кто оказывался в пределах досягаемости. Все, что я могла, это наблюдать за ними с расстояния, достаточно близкого, чтобы заметить эскалацию конфликта. Два могучих государства, постоянно соперничающих за власть и контроль над миром. Долго так продолжаться не могло.
Помню свои ощущения в тот день, когда я вернулась домой. Проделав воскресным июльским утром путь к дому мистера Мартина – надо полагать, к моему, хотя после столь длительного отсутствия он таковым уже не воспринимался, я неподвижно замерла в зарослях. Три года я без устали думала о возвращении. По ночам сны заполоняли воспоминания. Лавандовое мыло и свежая мята в охлажденном чае. «Шанель № 5». Сигары мистера Мартина. Скошенная трава, опавшие листья. Ощущение объятий папиных рук. В тот день вместе с мыслями ушел и страх. Им всем захочется узнать, где я была и каким образом пропала. Равно как и выяснить, где Эмма.
День нашего исчезновения преследовал меня неотступно. В голове снова и снова прокручивалась каждая его деталь. В моем организме, пожирая его живьем, прочно поселилось раскаяние. Я все думала и думала, как рассказать им, как все объяснить. У меня было много времени, даже слишком много, чтобы сочинить историю так, чтобы они могли ее понять. Я разложила ее по полочкам, во всем разобралась, потом вернулась к ней опять, засомневалась в себе, возненавидела, все зачеркнула и переписала сценарий по новой. История – это не просто пересказ произошедшего. События представляют собой лишь набросок, общий контур, а целостной картину делают цвета, пейзаж, атмосфера и рука художника.
Должно быть, я натура творческая. Мне пришлось изыскать в глубинах своего естества несуществующий талант и выдать рассказ, в который все бы поверили. При этом отложить в сторону мысли, будившие во мне прошлое. О маме и Эмме. О миссис и мистере Мартин. Обо мне и Эмме. Несмотря на мою мелочность и эгоизм, маму и сестру я любила. Но людям не дано этого понять. И я была вынуждена стать такой, какой они хотели меня видеть. Кроме одежды на мне, у меня с собой больше ничего не было. Ни подтверждений, ни свидетельств. В доказательство моей правоты я могла привести только одно – сам факт моего существования.
Я неподвижно замерла в зарослях, в ужасе от того, что у меня может ничего не получиться. На кону стояло слишком многое. Им придется мне поверить. И найти Эмму. А чтобы найти ее, сначала организовать поиски. Так что только от меня зависело, отыщут они мою сестру или нет.
И им придется поверить, что Эмма все еще жива.
Два
Доктор Эбигейл Уинтер, криминалист-психолог, Федеральное бюро расследований
Эбби лежала в постели, уставившись в потолок и оценивая весь масштаб понесенного ею поражения. Было воскресенье, середина июля, часы показывали шесть утра. Солнце уже взошло и сквозь тонкие занавески заливало своими лучами комнату. Одежда была раскидана на полу – она сбросила ее с себя, пытаясь обрести хоть немного прохлады в липкую летнюю жару. Кондиционер вновь забарахлил и стал жужжать, поэтому свежести она предпочла тишину. Но теперь простыни на коже ощущались непосильным грузом. Голова гудела.
В футе от постели заскулил пес.
– Не смотри на меня так, – сказала она, – оно того стоило.
Ее ждала бумажная работа, на которую сегодня придется потратить часа три. Нужно было представить рапорты по двум делам и внести коррективы в показания, которые она давала в феврале, – можно подумать, память сохранила воспоминания о том, что говорилось несколько месяцев назад.
Но это все равно не принесет победы над разумом, который контролировал тело и порой, казалось, намеревался его разрушить.
Созерцание потолка прервала трель телефона, стоящего на тумбочке рядом с кроватью.
Когда она потянулась к трубке рядом с пустым стаканом, тело заныло.
Номер оказался незнакомым.
– Эбби у телефона, – сказала она, села и потянула на себя скомканную простыню, чтобы прикрыть тело.
– Привет, малыш, это Лео.
– Лео?
Она села прямее и выше натянула простыню. Теперь, в возрасте тридцати двух лет, «малышом» ее называл только один человек – специальный агент Лео Страусс. Они не работали вместе уже больше года, с тех пор, как он добился перевода в Нью-Йорк, чтобы быть поближе к внукам. Но его голос проник в самую душу. Для нее этот человек был чем-то вроде семьи.
– Я понимаю, прошло много времени, поэтому ты меня сейчас просто слушай и ничего не говори, – сказал он.
– Что случилось?
Черты лица Эбби посуровели.
– Кассандра Таннер вернулась домой.
Она вскочила на ноги и стала искать чистую одежду.
– Когда?
– Полчаса назад, может, даже меньше. Пришла сегодня утром.
– Куда?
– В дом к Мартинам.
– К матери?
– Да, хотя я не понимаю до конца, что это значит…
– А как насчет Эммы?
– Она вернулась одна.
Эбби застегнула рубашку и поковыляла в ванную. В кровь выбросило приличную порцию адреналина, колени подгибались.
– Я прямо сейчас сажусь в машину и… Боже правый…
Затянувшееся молчание на том конце провода заставило ее замолчать. Она взяла телефон в руку, а другой оперлась на раковину.
– Лео?
Сестер Таннер Эбби помнила всегда. Не забывала о них ни на минуту. Факты по делу об их исчезновении дремали в самых потайных уголках ее мозга. Но это было отнюдь не то же самое, что хотелось забыть. Они всегда были с ней, даже через год после ее отстранения от расследования. Въелись в ее плоть и кровь. Она дышала ими, совершая каждый вдох и выдох. Пропавшие девочки. И ее теория, в которую никто другой не желал верить. Один звонок – и дамбу прорвало, а все накопившееся хлынуло бурным потоком, чуть не сбив ее с ног.
– Алло, Лео? Вы еще здесь?
– Здесь.
– Вас выдернули из Нью-Йорка?
– Ага. Вскоре и тебе позвонят из Нью-Хейвена, чтобы объявить о назначении. Я же просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
Обдумывая, что сказать, Эбби посмотрела на себя в зеркало.
Когда расследование приостановили, все завершилось далеко не лучшим образом.
– Я продолжаю работать над этим делом, Лео…
– Отлично… Я просто не знал, где ты. Мне сказали, ты посещаешь психоаналитика…