Эмма. Девочка-робот

Садовская Евгения

Антон дернул Борьку за рукав, указывая глазами на выход. Мол, пошли, пока нас не заметили. Но было поздно.

– Представь Дима, – нарочно очень громко заговорила Эмма, – Певцов у нас такой тупой, что ничего не знает о пандемии начала двадцать первого века!

Морильщик загоготал. Антон вышел, чеканя шаг и жалея, что нельзя хлопнуть дверью. Здесь ее попросту не было.

– Не такое уж это было и начало. Двадцатые годы! – пробормотал Борька и поскакал за Антоном.

Направо. Налево. Еще раз налево.

А вот и шкафчики. Борька посмотрел на наручные часы – больше на уроках время было узнать неоткуда – до начала квазиязыка оставалось пять минут.

– Тоха, – вот так, Тохой, Борька называл Антона в исключительных случаях. Когда хотел разжалобить. – Чего мы тут, а?

Антон достал олфон. В воздухе повис экран с изображением милого котика.

– Покажи результаты, – приказал Антон.

– Результаты за полугодие, результаты анализов, результаты прошедших олимпиад? – любезно уточнил олфон голосом Эммы.

Антон скрипнул зубами.

– Заменить голос, – отрывисто сказал он.

– Сделано, – ответил гаджет Борькиным голосом.

– Ой, не надо, – воспротивился Борька. – Меня это пугает.

– Сделано, – олфон заговорил с успокаивающими интонациями Гор Горыча.

– Результаты олимпиад, – уточнил Антон.

На экране появился список с десятком названий.

– Вот, – Антон указывал пальцем в экран, как будто Борька сам не видел огромных букв, – Первое место по математике. И по физике. По литературе второе! По химии снова первое! И я тупой?

– А кто первое место занял? Ну, по литературе? – спросил Борька.

– Эмма Янь, – сообщил олфон.

– А на олимпиаде по математике какое место заняла Эмма?

– Второе, – олфон не задумывался ни на секунду.

– А по физике? И химии? – не отставал Борька.

– В этих олимпиадах Эмма Янь не участвовала.

– А какая олимпиада была раньше? По математике? По физике? Или химии?

– Борь! – вмешался Антон в диалог между Борькой и олфоном. – Ты думаешь, у меня память отшибло? Про это и у меня спросить можно! По математике была олимпиада в начале апреля. Остальные – в конце.

– Ага. Все понятно.

– Что тебе понятно?

Антон раздражался. Потому что ему не понятно было ничего.

– Эмма тебе завидует. Разве не очевидно?

– Нет. По литературе вон первое место у нее. Я же не завидую.

– Так это ты. А она всегда была первой по всем предметам. До этого года. Когда у тебя, видимо, обострились способности к наукам.

– И что? – Антон отключил олфон и убрал в шкафчик. – Разве это имеет значение?

У Борьки был такой вид, будто ему приходилось объяснять таблицу умножения нерадивому второкласснику. Но он проявлял терпение.

– Эмма любит внимание. Ей нравилось, что ты умный, но не такой умный, как она. А теперь неясно, кто умнее. Вот она и злится.

– Еще вчера ты говорил, что нас Фимка рассорил, – заметил Антон.

– Одно другому не мешает, – Борька взглянул на часы и заторопился: – Урок начнется через минуту. Побежали!

До конца занятий Антон обдумывал Борькины слова. Выходило, что он мог быть прав. Поговорить бы с Фимкой! Да только тот вообще на уроки не явился. Не впервые. И никто не обращал на это внимания и не делал ему замечаний.

Борька остался на дополнительные занятия. К учебе он относился обстоятельно и готовился к поступлению в университет уже сейчас. Хотя они и закончат школу только через четыре года, когда им будет по двадцать лет, но Борька уже знал, что хочет стать химиком. Антон же пока не определился. То он хотел стать учителем. То врачом. То изобретателем.

Правда, с его последними успехами в олимпиадах можно было не беспокоиться. Победителей олимпиад автоматически зачисляли на первый курс любого вуза в любой точке мира. Так что…

Антон затормозил так резко, что чуть не врезался в парня, стоящего у входа в учебный корпус. Вот оно что! Из-за Антона не видать теперь Эмме гарантий при поступлении. Придется сдавать экзамены, как и всем простым смертным. А если вдруг не получится – родителям Эммы ни за что не потянуть платное обучение. Они обычные рабочие без талантов. И такие люди тоже очень нужны обществу, но Эмма хотела совсем другой жизни.

Она видела себя главой исследовательского отдела. Эмма мечтала придумать способ, как избавить человечество от тяжелых болезней. Ну и конечно Эмме было приятно представлять, как ее фотографии публикуют рядом с ее же научными статьями, а поклонники выстраиваются в очередь, чтобы взять автограф.

Но теперь все мечты амбициозной девушки могли рухнуть. И злилась она на Антона потому, что завидовала. Борька прав.

– С тобой все в порядке? – участливо спросил парень, которого Антон чуть не сбил с ног. Это был Фимка.

– Порядок. А ты чего прогуливаешь?

– Настроения нет. Пройдемся?

– Присядем, – Антон кивнул на лавочку отталкивающего розового цвета. Лавочка должна была изображать фламинго, но получалось не очень. Вышло некрасиво и неудобно. Зато желающих на ней посидеть было днем с огнем не найти.

– Это шея? – спросил Фимка, ухватившись за изгиб странной конструкции.

– Возможно, – ответил Антон.

Он рассматривал березки, стоящие рядом с фламинговой лавочкой. Деревья были как с картинки: веселая зеленая листва, ярко-белые стволы, упругие даже на вид ветки.

– А когда перестали расти настоящие деревья? – Антон подумал, что вряд ли Фимка желал обсуждать березы. Но вопрос вырвался прежде, чем Антон успел обдумать его уместность.

– Деревья? Ну, говорят, что есть леса, где до сих пор растут настоящие деревья.