Эммануэль. Римские каникулы
Шрифт:
– Теперь нет. Твое исчезновение изменило наши планы. Сегодня утром ты должна была давать интервью прессе и двум телеканалам. Но тебя не могли найти: я вынуждена была оправдать это недомоганием. Таким образом, нам теперь не нужно изображать конфликт.
– Почему Клаудио украл танцовщиц?
– Это было запланировано.
– Почему они так жутко искалечены?
– Он просто отбросил то, что уже не нужно. Трудно же перевозить такое количество фальшивых IBM-плат, «сделанных в Силиконовой долине»…
– Они прибыли из Бангкока, не так
– Конечно. Представь себе все эти сложности с упаковкой, со слоновой костью, с костюмами… Вес поставки должен быть чистым, знаешь ли.
Эммануэль отказывается понимать. Она смотрит на Сильвану, спокойно пьющую апельсиновый сок. Целый склад поддельных деталей!
– Танцовщицы, конечно же, были лишь копиями. История с аукционом? Придумана до мелочей! Принцесса Рам-Шар любезно выполнила просьбу своего правительства: танцовщицы, выставленные в художественной галерее, были подлинными, но в аэропорт прибыли уже копии.
– То есть я провезла контрафактную продукцию через три континента! Это абсурд… Жан впутал меня в это незаконное дело, где я рисковала своей свободой! И при этом он даже не удосужился ни о чем мне рассказать!
– Он был лишь посредником. Как и я, как и Клаудио. Это не просто жалкая контрабанда, это нечто гораздо более серьезное. Возможно, политическая акция, потому что атташе по культуре посольства в Бангкоке лично занимался этим делом.
Эммануэль вдруг вспоминает… Маленький дипломат, который в аэропорту приветствовал ее от имени своего народа, который предложил свои услуги и все, что в его власти…
– Это безумие! – восклицает она со скукой в голосе. – Я чувствую себя совершенно разбитой.
– А я – еще больше, чем ты… В один прекрасный день Клаудио попросил меня участвовать в этой операции. Наверное, все это потому, что у меня есть факс и ему был нужен надежный человек.
– Но почему Жан, не нуждающийся в деньгах, дал себя втянуть в эту историю?
– Это дело на миллиарды лир, Эммануэль. Кроме того, Клаудио не заработал тут ни гроша, и Бруно тоже.
– Он тоже связан с этим делом? А почему не папа Иоанн Павел II собственной персоной?
Сильвана смеется.
– Не будем преувеличивать. Более того, наш понтифик и так уже достаточно замешан в событиях в Восточной Европе!
– И куда же Клаудио перенес разбитых танцовщиц?
– Догадайся… В то же место и тем же путем, как и у нас сегодня утром. Но только в противоположном направлении.
– Невероятно, чтобы деятели Ватикана занимались хранением краденого! Или это чье-то частное дело, скрытое за неприкосновенностью Папской области?
– Моя дорогая, я знаю об этом не больше, чем ты.
Эммануэль с тревогой смотрит на Сильвану:
– А что теперь будет?
– Я не знаю. Моя миссия закончится, как только ты окажешься за пределами наших границ.
Но Эммануэль полна решимости реконструировать по кусочкам всю эту мозаику.
– Я не понимаю… Клаудио работает на Бруно, ты – на Клаудио, и хотя это и выглядит абсурдом,
– Да.
– Бруно, Клаудио и ты – вы участвуете в этом не за деньги. Ты, конечно, делаешь это по любви. А Клаудио?
– По дружбе.
– Бруно?
– По служебным обстоятельствам.
– А Жан?
– Понятия не имею. Во всяком случае, для него это имеет жизненно важное значение: в деле задействовано самое дорогое для него.
– А человек из посольства?
– Он, возможно, и держит в руках ключ к разгадке.
– Тогда я нанесу ему визит, – принимает решение Эммануэль.
Она встает. Солнце опускается, пронизывая тающими лучами стволы сосен.
Ее приняли с почестями и мерами предосторожности. Когда они остались одни, маленький дипломат закрыл дверь и отключил телефон. И вот он сидит в кресле напротив Эммануэль, колени его соединены, и он как будто старается дотянуться до пола пальцами ног.
– Я откликнулась на ваше приглашение, – недоуменно произносит Эммануэль.
Это первый случай, когда, закрыв дверь на ключ, мужчина ведет себя таким образом вместо того, чтобы сжать ее в своих объятиях.
– Я полностью в вашем распоряжении, – повторяет он.
– Известна ли вам цель моего путешествия?
Маленький дипломат делает знак: что это – молчаливое согласие или призыв к осторожности? «Наверное, в пепельницы вмонтированы микрофоны», – думает Эммануэль.
– Хорошо! – констатирует она. – Так как ни один из моих друзей не смог или не захотел объяснить мне цель моей миссии, я отказываюсь ее продолжать. Конечно, если мне не сообщат в деталях, в чем состоит моя истинная роль в этом деле.
Маленький дипломат смотрит на потолок. Прямо над головой Эммануэль висит большая люстра, украшенная бронзой. Молодая женщина понимает, что микрофон на самом деле скрыт именно там, и делает понимающий жест.
– Мадам, – отвечает маленький дипломат, – я не понимаю ваших вопросов. Разговаривая с вами по телефону, я подумал, что речь пойдет о визе в паспорте, которую нужно срочно продлить: красивая женщина может позволить себе некоторое пренебрежение ко всем этим бюрократическим штучкам. Но вы говорите о миссии, о деле… Вам было бы лучше обратиться непосредственно к нашему послу.
Произнеся последнюю фразу, маленький дипломат решительно отвергает ее кивком головы. Он улыбается во весь рот, сверкая белоснежными зубами и ожидая ответа Эммануэль.
– Ладно, – говорит молодая женщина, как умелая актриса, – я свяжусь с ним. Что же касается моего паспорта, то он и в самом деле нуждается в некоторых корректировках. Но я так небрежна… я забыла взять его с собой.
– Вы можете отправить его мне завтра утром.
Он встает и строчит несколько слов на листке бумаги. Эммануэль понимает, что она должна заполнить тишину хоть какой-то фразой.