Empire V
Шрифт:
— А знаешь, почему все так произошло?
– спросил Брама.
— Почему?
— Волшебный мир, где ты жил раньше, придумывал прятавшийся в траве кузнечик. А потом пришла лягушка, которая его съела. И тебе сразу негде стало жить, хотя в твоей комнате все осталось по-прежнему.
— Да, - сказал я растеряно.
– И это тоже правда… Очень точно сказано.
— Вспомни какую-нибудь вещь, - сказал Брама, - про которую знаешь только ты. Любую. И задай мне вопрос - такой, ответ на который знаешь только ты.
— Хорошо, - сказал
– Ну вот например… У меня дома на стене висел веер - вы про него только что говорили. Каким образом он был прикреплен к стене?
Брама прикрыл глаза в прорезях маски.
— Приклеен. А клей был намазан буквой "Х". Причем это не просто крестик, это именно буква "Х". Имелось в виду направление, куда должна была пойти мама, которая повесила веер над кроватью.
— Как…
Брама поднял ладонь.
— Подожди. А приклеил ты его потому, что веер стал казаться тебе собакой-вампиром, которая кусает тебя по ночам. Это, конечно, полнейшая ерунда. И даже оскорбительно по отношению к настоящим вампирам.
— Как вы это узнали?
Брама встал с дивана и подошел ко мне. Пальцем откинув черную тряпочку, он открыл рот. У него были темные прокуренные зубы - крепкие и крупные. Я не увидел ничего необычного, только клыки, пожалуй, были чуть белее, чем остальные зубы. Брама поднял голову так, чтобы я увидел его небо. Там была какая-то странная волнистая мембрана оранжевого цвета - словно прилипший к десне фрагмент стоматологического моста.
— Что это?
– спросил я.
— Там язык, - сказал Брама, выделив это слово интонацией.
— Язык?
– не понял я.
— Это не человеческий язык. Это душа и суть вампира.
— Им вы все узнаете?
— Да.
— А как можно узнавать языком?
— Объяснять бесполезно. Если ты хочешь понять это, тебе надо стать вампиром самому.
— Я не уверен, что мне хочется.
Брама вернулся на свой диван.
— Видишь ли, Рома, - сказал он, - всеми нами управляет судьба. Ты пришел сюда сам. А у меня очень мало времени.
— Вы собираетесь меня учить?
— Не я, - сказал Брама.
– Учителем выступает не личность вампира, а его природа. А обучение заключается в том, что вампир кусает ученика. Но это не значит, что любой человек, которого укусит вампир, становится вампиром. Как говорят в плохих фильмах, хе-хе, такое бывает только в плохих фильмах…
Он засмеялся собственной шутке. Я попытался улыбнуться, но это получилось плохо.
— Существует особый укус, - продолжал он, - на который вампир способен только раз в жизни. И только в том случае, если захочет язык. По традиции, это происходит в день летнего солнцестояния. Ты подходишь. Мой язык перейдет в тебя.
— Как это - перейдет?
— В прямом смысле. Физически. Хочу предупредить, что будет больно. И сразу, и потом. Ты будешь плохо себя чувствовать. Как после укуса ядовитой змеи. Но постепенно все пройдет.
— Меня никогда не кусали ядовитые змеи, - сказал я.
– А вы не можете найти себе другого ученика?
Он не обратил на эти слова внимания.
— Ты можешь на время потерять сознание. Твое тело одеревенеет.
Возможно, будут галлюцинации. Их, впрочем, может и не быть. Но одна вещь произойдет обязательно.
— Какая?
— Ты вспомнишь всю свою жизнь. Язык будет знакомиться с твоим прошлым - он должен знать о тебе все. Говорят, нечто похожее бывает, когда человек тонет. Но ты еще совсем молод, и тонуть будешь недолго.
— А что в это время будете делать вы?
Брама как-то странно хмыкнул.
— Не волнуйся, - сказал он.
– У меня есть тщательно продуманный план действий.
С этими словами он шагнул ко мне, схватил меня рукой за волосы и пригнул мою голову к плечу. Я ожидал, что он укусит меня, но вместо этого он укусил сам себя - за палец. Его кисть сразу залило кровью.
— Не шевелись, - сказал он, - тебе же лучше будет.
Вид крови напугал меня, и я подчинился. Он поднес окровавленный палец к моему лбу и что-то написал на нем - несколько раз он отрывал руку, чтобы дать крови натечь на палец. А затем без всякого предупреждения впился зубами мне в шею.
Я закричал, вернее, замычал - он держал мою голову так, что я не мог открыть рта. Боль в шее была невыносимой - словно сумасшедший зубной врач вонзил мне под челюсть свое электрическое сверло. Была секунда, когда я решил, что пришла смерть, и смирился с нею. И вдруг все кончилось - он отпустил меня и отскочил. Я чувствовал на своей щеке и шее кровь; ей была измазана его маска и тряпка, закрывавшая рот.
Я понял, что это не моя кровь, а его собственная - она текла из его рта по шее, по груди, по его красному халату, и густыми каплями падала на пол. С ним что-то случилось - можно было подумать, искусали не меня, а его.
Шатаясь, он вернулся на свой красный диван, сел на него, и его ноги быстро заелозили взад-вперед по паркету.
Я вспомнил фильм Тарковского "Андрей Рублев", где показывали старинную казнь - монаху заливали в рот расплавленный металл. Все время перед экзекуцией монах страшно ругал своих палачей, но после того, как они влили металл ему в глотку, не произнес больше ни слова, и только дергался всем телом. Страшнее всего было именно его молчание. Таким же страшным показалось мне молчание моего собеседника.
Не переставая дрыгать ногами, он сунул руку в карман халата, достал маленький никелированный пистолет и быстро выстрелил себе в голову - в бок цилиндрической маски, скрывавшей его лицо. Его голова качнулась из стороны в сторону, рука с пистолетом упала на диван, и он замер.
Тут я почувствовал в своей шее, под челюстью, какое-то слабое движение.
Больно не было - словно мне вкололи анестезию, - но было противно и жутко. Я уже терял сознание, и происходящее ощущалось все слабее. Меня неудержимо клонило в сон.