Энциклопедический словарь (Б)
Шрифт:
А Я. Скиндер.
Булгарин
Булгарин (Фаддей Венедиктович) — русский журналист, поляк по происхождению, род. в 1789 г., в Минской губ. Отец его, товарищ Костюшки, за убийство русского генерала Воронова был сослан в 1794 г. в Сибирь, а мать привезла малолетнего сына в Петербург и потом поместила в сухопутный кадетский корпус. Окончив курс учения, Б. поступил в л.-гв. уланский полк, с которым участвовал в походах 1805 — 1807 гг. и в сражении под Фридландом; по возвращении в Россию был за что то арестован, затем переведен в армейский драгунский полк, стоявший в Финляндии; отсюда бежал в Варшаву и поступил в польский легион, входивший в состав армии Наполеона. С этим легионом Б. участвовал в походах 1809 — 11 гг. в Италии и Испании, а в 1812 г. находился в корпусе маршала Удино, действовавшего в Литве и Белоруссии против графа Витгенштейна. В 1814 г. во Франции был взят в плен и отправлен в Пруссию, откуда, после размена пленных, вернулся в Варшаву. В 1820 г. Б. является в Петербурге уже как литератор; печатает «Краткое обозрение польской словесности» и «Избранные оды Горация», а в 1822 — 28 гг. издает журнал «Северный Архив», посвященный исключительно России и соединившийся потом с «Сыном Отечества», который Б. издавал до 1835 г. вместе с Н. И. Гречем; с ним же он издавал, начиная с 1825 г., газету «Северная Пчела», в которой писал более 30-ти лет критические статьи и фельетон, посвященный полемике, рекламам и обличениям литературных противников газеты в неблагонамеренности. Эти предметы составляли главнейший мотив всей литературной деятельности Б. и придали ей своеобразный характер, обративший его имя в нарицательное. Кроме того, он издавал «Литературные Листки» (1823 — 24);
Булгары
Булгары (или обыкн. болгаре) волжские — народ тюркского происхождения, к которому впоследствии примкнули еще элементы финский и даже славянский. Из этих то трех элементов довольно рано по Волге и Каме образовалось могущественное и культурное государство, которое в последующей своей истории приходило в частые столкновения с русскими, вело с ними торговлю и даже имело на них некоторое влияние, но потом, слившись с татарами, вошло в состав Русского государства, исчезнув с исторической арены навсегда. Когда и откуда появились Б. на Волге, трудно определить. Сами булгары не оставили о своем существовании никаких письменных памятников. Хотя, по уверению некоторых арабских писателей; кади г. Булгара, Якуб-ибн-Номан, живший во второй половине XII в., написал «Историю Булгар»(«Тарих Булгар»), но это сочинение до нас не дошло. Остается, стало быть, пользоваться для их истории известиями иностранцев; и самыми ранними и довольно обстоятельными из них мы обязаны арабским географам и путешественникам, из которых очень многие, как Ибн-Фосдан, Ибн-Хаукаль, Абуль-Гамид-Андалуси, АбуАбдалдах-Гарнати и др., лично посещали землю Б. Затем, следуют наши летописи, и, наконец, историки разных наций, писавшие о подвигах монголов. Что же касается вещественных памятников, то из древнейшей эпохи истории Б. их сохранилось очень немного: всего несколько монет, да и те Х в.; от последующего же времени имеются довольно богатые развалины бывшей их столицы, несколько надгробных камней с надписями и, наконец, монеты, выбитые в той же столице.
Можно предполагать, что первоначальное поселение Б. на Волге относится к очень давнему времени: отделившаяся от них орда, как известно, еще в V в. теснила славян в степях черноморских и гнала их на территорию Византийской империи; в конце же V в. они и сами стали делать нападения на греков. В тоже время, с которого начинаются достоверные сведения о Б., они жили вполне государственною жизнью, занимая обширную территорию, приблизительно следующих приволжских губерний: Самарской, Симбирской, Саратовской и часть Астраханской (по некоторым арабским известиям границы Булгарии захватывали и значительную часть Пермской губ.).
По образу жизни этот народ, как говорит Ибн-Фослан — первый из арабских писателей, посетивший Б. в 922 г. по Р. X. и доставивший о них самые точные и подробные сведения, может быть назван более оседлым, чем кочевым, хотя и жил летом в юртах или шатрах; он имел города, первоначально с деревянными постройками; но потом, начиная с половины Х века, в них появились и каменные здания, построенные большею частью арабскими архитекторами. По словам другого арабского писателя того же века, сообщающего также много верных сведений о Б. — Ибн-Дасты, Б. — народ земледельческий; они возделывают, говорит он, всякого рода зерновой хлеб, как то: пшеницу, ячмень, просо и др. Главным же занятием их была торговля, которую они первоначально (как сообщают Идризи, Ибн-эль-Варди, Абдульфеда и др., что вполне подтверждается и последующими находками кладов на месте древнего Булгара) вели с Персией и Индией, после принятия ислама — с аравитянами и, наконец — с хазарами и русскими. Предметом торговли служили по преимуществу меха собольи, горностаевые, беличьи и др.; но главное богатство Б. составлял, по словам Ибн-Дасты, куний мех, заменявший им, до половины Х века, звонкую монету и по цене равнявшийся двум с половиною диргемам, т.е. около 45 — 50 коп. на наши деньги, затем кожи (юфть), шерсть, орехи, мед, воск, курительные вещества и даже мамонтовая кость. Несомненно также, что Б. вели торговые сношения и с нашим севером, где в древности находилась богатая Биармия, и стоя, таким образом, в центре торговых сношений между биармийцами, хазарами, аравитянами и друг., очень рано достигли могущества, богатств и развили до известной степени свою культуру, выразившуюся в целом ряде промыслов и ремесел. Наравне с земледелием, свидетельствуют те же арабские писатели, они занимались скотоводством; знакомо им было рыболовство. Они же были хорошими плотниками, а если дать полную веру археологическим находкам, то их следует признать и кузнецами, ювелирами и ткачами. По своему характеру Б. были народом скорее мирным , чем воинственным: они чаще терпели нападения, чем сами нападали, и обнаруживали к мирным занятиям — торговле и ремеслам, сильнейшую склонность; в торговле были честны; воровство и распутство наказывали жестоко.
До Х века господствующей религией у Б. была языческая; с начала же этого столетия ее заменил ислам (мусульманство). Принятие ислама совершилось, по словам Ибн-Фослана, в 922 г., при царе Алмасе или Алмусе, сыне Силки. От Алмуса, говорит арабский путешественник, еще в 921 г. прибыло в Багдад посольство к калифу Муктадиру, с просьбою прислать ему людей; сведущих в мусульманском законе, и художников для сооружения мечети и кафедры; с которой можно было бы призывать к обращению в ислам народы земли его, а также людей, знакомых с постройкою крепостей, где бы он мог быть в безопасности от нападения враждебных царей. Муктадир тотчас же отправил в Б. желаемое посольство, в котором и принял участие Ибн-Фослан. Как об обстоятельствах, предшествовавших и содействовавших принятию ислама Алмусом, Казвини рассказывает о следующих двух чудесах: исцелении от болезни царя и царицы Булгарии после обещания принять ислам, данного одному благочестивому мусульманину, и затем о победе, одержанной именем Аллаха над хазарами. — Новая вера, конечно, не сейчас стала исповедываться большинством: есть несомненные свидетельства, что простой народ Б. долго и после Х в. оставался в язычестве: ислам же твердо с самого начала укрепился только в городах. Несколько времени спустя, говорит Массуди, сын Алмуса отправился на поклонение в Мекку, и по пути заехал в Багдад. С этого времени сношения Б. с Южной Азией сделались гораздо деятельнее, и имя их, вплоть до нашествия монголов, стало встречаться очень часто не только у мусульманских писателей, но и в русских летописях. Об образе правления Б. известно только то, что они находились под верховным главенством «владовца», царя или хана, которому платили подать лошадьми, кожами и др. В пользу же царя поступала и пошлина (десятая часть товаров) с мусульманских купеческих судов. Царю Б. были подвластны и все мелкие владыки отдельных племен, из которых одно (Хвалисы) обитало даже по берегам Каспийского моря и сообщило ему свое имя «Хвалисского» моря. Из имен царей Ибн-Фослан сохранил нам только два: Силка и Алмус (Алмс — у Фослана); на монетах Френу удалось прочесть еще три имени: Ахмед, Талеб и Мумен, с которыми, вероятно, прекратилась и самая чеканка монет, по крайней мере в Х в. и начале XI в., так как до сих пор, кроме этих трех монет: Ахмеда, Талеба и Мумена, от указанного времени не найдено ни одной. Самая древняя из них, с именем царя Талеба, по объяснению Френа, относится к 338 г. геждры (949 — 950 г. по Р. X.), а позднейшая Мумена — к 366 г. геждры или 976 г. по Р. X. Татарские предания и рассказы сохранили еще несколько имен царей Б., числом до 7, начиная с первого — Туки или Туфы, умершего в 630 г. по Р. X.;
Центрами управления и торговли служили города, которые Б. после знакомства с арабами стали укреплять, а также сооружать, по мере надобности, и небольшие отдельные крепости. Ибн-Хаукаль (писатель Х в.) сохранил имена следующих двух городов: Сивара и Исбиля, или Исболя, признаваемых обыкновенно за древнейшие болгарские города. Имя Сивара встречается и на одной болгарской монете, и он некогда принадлежал южным соседям Б. — буртасам. Ахмед-Туси называет еще несколько крепостей Б.: Басов, Марха, Арнас. Наши же летописи, не называя этих имен, упоминают о других Б. городах, именно Великом городе (Булгаре), о Бряхимове, прозванном славным, о Биляре, Ашли или Ошеле на Волге, Тухчине, Собекуле, Челмате, Жукотине и Керменчуке. Более или менее точно не определено ни местоположение их, и ни об одном из них не имеется хотя бы кратких исторических сведений, за исключением столицы, которою был г. Булгар. Первые упоминания о нем, как и о самих Б., находим у арабских писателей Х века: Ибн-Фослана, ИбнДасты, Масуди и др. После них сообщали о Б. и последующие арабские писатели, посещавшие Восток в XI, XII и сл. веках, но все их сообщения, помимо краткости, весьма разноречивы. Даже у важнейшего и вместе с тем древнейшего источника для истории Б., Ибн-Фослана, трудно найти хотя бы одно место, указывающее точно на город Б. Тем не менее некоторые ученые (Френ и др.) говорят, что, на основании показаний Ибн-Фослана, можно принимать нынешнее село Успенское (Болгары), отстоящее от Волги в 6 верстах, за место, где стоял древний Булгар. Другие арабские источники говорят, что этот город находился при самой Волге; таковы, напр., Якут, утверждавший, что Б. лежит на севере, в очень холодной стране, и отстоит от г. Итиля на два месяца пути, если подниматься к нему вверх по Волге, и только на 20 дней, если спускаться из Булгар к Итилю вниз по этой реке, и Абульфеда, который говорит, что Булгар лежал на северо-восточной стороне Волги, на расстоянии 20 дней пути от Сарая. Так же не определенны показания и монгольско-татарских историков. И из них одни помещали Б. при самой Волге, а другие в некотором расстоянии от нее. Что касается времени основания Б., то названные источники содержат еще менее точных показаний об этом: некоторые татарские рукописи относят основание его ко времени Александра В. (IV в. до Р. X.); но из совокупных свидетельств, преимущественно арабских писателей, и нумизматических данных можно заключить, что Б. был основан между 922 — 976 гг. (И. Н. Березин относит основание его к XIII в.). Наши же летописцы стали упоминать имя г. Б. довольно поздно, в первый раз — в 1360 г., по случаю взятия Б. ордынским князем, Булат-Темиром; но по мнению Карамзина, г. Булгар нужно разуметь и под «Великим городом» летописцев, упоминания о котором находим и в первой половине XII в. Г. Шпилевский старался доказать, что под «Великим городом» следует разуметь не Булгар, а Биляр (нынешний Билярск).
Писатели Х и XI вв. почти единогласно свидетельствуют, что в то время Б. был весьма незначительным городом, служа складочным местом торговли болгар, часто подвергался нападению и разрушению со стороны князей руссов, но, под влиянием развивавшейся торговли, вновь отстраивался и расширялся. Характер торгового городка оставался за Б. и в последующие века; но в половине XIII в., с разрушением татарами Биляра, к нему перешло от последнего и политическое значение; от имени ханов в нем стали чеканиться монеты, во время кочевок ханов Золотой орды на север он служил их местопребыванием, и к концу XIV ст. настолько усилился, что везде в наших летописях стал именоваться «Великими Болгарами». В половине XV в. город, едва не ставший владением московского государя, после похода кн. Федора Давидовича Пестрого в 1431 г., вошел в состав вновь образовавшегося Казанского царства. Политическое значение его, конечно, тотчас же исчезло; вскоре перестал он быть и торговым городом, и, обратившись впоследствии в небольшое татарское поселение, стал лишь привлекать внимание своими развалинами, свидетельствующими о минувшей его славе и которыми особенно богато и теперь вышеназванное село Болгары.
Сделав краткий очерк устройства и внутреннего быта Болгарского государства на основании, главным образом, свидетельств арабских писателей, перейдем теперь к показаниям наших летописей о тех отношениях, какие у них существовали с русскими (об отношениях к другим их соседям, Юга и Востока, ничего не известно).
Наши летописи начинают говорить о Б. со второй половины Х века и различают булгар: волжских, серебреных или нукратских (по Каме), тимтюзей, черемшанских и хвалисских, которые, по объяснению В. В. Григорьева: суть отдельные племена, находившиеся под главным управлением царя болгарского. В 969 г. они впервые подверглись нападению русских, предводимых Святославом, который разорил их земли, по сказанию Ибн Хаукаля, вероятно, в отмщение за то, что они в 913 году, как сообщает Массуди, помогали хазарам разбить русских, предпринявших поход на южные берега Каспийского моря. Военные столкновения происходили у них с русскими и в 985, 1088. 1120, 1164, 1172, 1184, 1186, 1218, 1220, 1229 и 1236 гг.; при этом надо заметить, что Б. гораздо чаще должны были выдерживать нападения, чем сами нападали, хотя они во время своих вторжений доходили до Мурома (1088 и 1184)и Устюга (1218) и овладевали этими городами. Их столица не раз была разоряема русскими войсками, и не раз вожди последних, после нерешительной битвы, заключали с ними мир. Причину таких частых вторжений со стороны русских в землю Б. историки обыкновенно усматривают в желании овладеть богатствами последней. Между этими известиями наш летописец сохранил под 1024 годом известие о том, что в этом году в Суздале свирепствовал голод и что Б. снабдили русских большим количеством хлеба. Этим сообщением летописца, кажется, вполне оправдывается утверждение арабских писателей, что Б. — народ земледельческий, и в тоже время им можно воспользоваться для предположения о торговле Б. с русскими зерновым хлебом, а не пушными зверями, которыми они и сами были богаты. Общий же характер сношений Б. с русскими склоняется более в пользу войны, чем мира до самого нашествия монголов. Последние, в первое свое нападете на Россию, оставили, кажется, Б. в покое; но когда потомки Чингисхана отправились покорять земли, лежащие к западу, Булгария первая пала жертвою их кровожадности. Весною 1236 г. вождь Субутай вступил в пределы ее и взял столицу Булгар. Не имея возможности сопротивляться несметным полчищам монголов, Б. сначала им покорились без сопротивления; но как только те удалились, они свергли их зависимость. Тогда Субутай вторично вторгнулся в их землю и поработил ее совершенно, сопровождая свое порабощение кровопролитием и разорением, чем и нанес решительный удар самостоятельности Б. С этого времени они перестали существовать в виде отдельной нации, составили часть Кипчацкой орды и до самого падения разделяли судьбу ее, сливаясь более и более с победителями, так что утратили наконец и свое народное имя.
Что же касается отношений Б. к русским после 1236 г., то о них долгое время наши летописи ничего не сообщали, и упоминают впервые едва ли не около 1359 г., когда вольница новгородская овладела Б. городом Жукотиным; после этого летописец начинает уже довольно часто упоминать о Б., и из этих упоминаний видно, что старинная вражда их с русскими не прекращалась, а иногда принимала еще более острый характер. Главными врагами их в это время были: новгородская вольница и великий князь московский. Особенно много пострадала Булгария от Дмитрия Иоанновича и Василия Дмитриевича, которые овладевали Б. городами и ставили в них своих «таможенников». Вскоре Б. и окончательно подпала под власть русских царей, но когда именно — положительно сказать нельзя; по всей вероятности, это произошло при Иоанне Васильевиче Грозном, одновременно с падением Казани в 1552 г. Однако титул «государя Болгарии» носил еще дед его, Иоанн Ш. В нынешнем Императорском титуле государь император называется также «князем Болгарским».
Литература. Френ, «Aelteste Nachrichten ueber die Wolga Bulgaren» (в «Memoir. de l'Acad.», VI s.; его же, «De nummorum Bulgaricorum forte antiquissimo, libri duo»; Кеппен, «О волжских Булгарах» (в «Жур. Мин. Нар. Пр.» за 1836 г., ч. XII); Эрдман, «Die Ruinen Bulghars» (в «Beitrдge zur Kentniss der Innern von Russland» (т. I); Charmoy, «Relation de Mas'oudy et d'autres auteurs» (в «Mem. de l'Acad.», 1834); Григорьев, «Булгары Волжские» (в «Библиотеке для Чтения», 1836 г., 11 кн. ) и его же статья в «Энцикл. Лексиконе Плюшара», т. VII, под словом «Булгары Волжские»; Березин, «Булгар на Волге» (в «Ученых Записках Казанского Унив.» за 1852 г., т. III); Хвольсон, «Известия Ибн Дасты» (Спб., 1869); Гаркави, «Сказания мусульманских писателей»; Лихачев, «Бытовые памятники великой Булгарии» (в «Трудах 2-го археологического съезда»); Невоструев, «О городищах древнего Волжско-Болгарского и Казанского царств» (в «Трудах 1-го археологического съезда»); Ритних, «Материалы для этнографии Poccии» (Казанская губ., Казань, 1870 г., т. I); Шпилевский, «Древние города и другие булгарскотатарские памятники в Казанской губернии» (Казань, 1877).