Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Созидание. 1961 год
Шрифт:
Больница находилась в здании бывших монастырских келий.
За этим зданием располагался старый монастырский сад, куда выпускали на прогулку ходячих больных.
На фотографии – больные на прогулке в старом Угрешском саду.
Я (Ираида) – вторая слева 1961 год
Весной 1961-го года я попала в больницу.
Помню, я сидела с учебником дома у окна. Поскольку я низко склонила голову над книгой, Виктор обратил внимание, что у меня на голове лысинка с пятак.
На следующий день я помчалась к кожнику на приём. Он меня выслушал, потом спокойно взял в руки прядь моих волос, дёрнул их, и…они остались у него в руках. Мне так стало обидно, что я разревелась. А потом мой рёв перешел в истерику.
Доктор успокоил меня, и говорит – «Ну, а теперь рассказывайте, какие неприятности происходили с вами за последнее время?».
Я говорю – «вроде бы – никаких. Правда, прошлым летом (меньше года) трагически погиб брат, а я была беременна, и волноваться мне было нельзя… и т. д.».
– «Э, милочка, вам не ко мне нужно было идти. Вот в соседнем кабинете принимает невропатолог. Ну-ка, пошли со мной». Он взял мою карточку, без очереди провёл меня к доктору Кричевскому, который к тому же заведовал физиотерапевтическим отделением.
И уже через несколько дней меня положили в больницу, где я пролежала больше месяца.
Посещения родственников были не ограничены. Женщины в палате лежали со всего Люберецкого района. Все рассказывали о чём-то своём. Помню, я подружилась с одной больной астмой – Галей. Она рассказала о своей любовной истории с известным математиком (я его знаю только по учебнику) – Рыбкиным. Это был интересный роман…
В это же время заболела крупозным воспалением лёгких моя бабуся, и тоже попала в больницу. Она лежала на втором этаже, в терапии. Крайним с торца монастырских келий было родильное отделение.
А дальше были палаты терапии. Я навещала бабусю.
Была не притча, а быль. В одной из палат, кстати, рядом с палатой бабуси, в стене была ниша, в которой в давние времена была роспись – изображение богоматери. Сколько бы её не забеливали или закрашивали, образ проявлялся через любую краску. Интересно, сейчас, когда восстановили все помещения монастыря, этот образ сохранился до сих пор?
Мне очень нравилось лечение. Особенно, хвойно-жемчужные ванны. Ложишься в изумрудную воду, пахнущую хвоей. Из-под тебя поднимаются, и обволакивают всё тело кислородные пузырьки. Это так приятно…
Циркулярный душ, в отличии от жемчужных ванн – будоражил, покалывая множеством острых струек воды, выстреливающих в тебя свои маленькие жала.
Я уже упоминала, что заведовал отделением врач физиотерапевт – Кричевский. Высокий, интересный мужчина, не очень молодой. Меня женщины предупреждали, что он любит молодых. Не знаю, в чём выражалась его любовь к молодым, но я помню, что каждый раз, когда я принимала ванну, он приходил. Никаких особых чувств он не проявлял. Просто, когда я лежала в ванной, он подходил, щупал рукой воду и спрашивал – «Не холодная?». Сначала я стеснялась, сразу двумя руками старалась закрыть все интимные места. А потом мне это надоело. Ну, смотрит, не съест же он меня?
И еще запомнилась мне эта больница тем, что в одно из посещений, когда мы были в саду, ко мне пришла мама со Стэлкой. Она встала от меня на расстоянии нескольких шагов и опустила Ёлку на землю, и спросила – «Где мама?». Я протянула руки навстречу. И Ёлка первый раз пошла своими ножками…
Конец ознакомительного фрагмента.