Энциклопедия пиратства
Шрифт:
«Прежде чем что-нибудь предпринять, — пишет хроникер, — он отбыл в сопровождении лишь сотни человек на берег Санто-Доминго (в Порт-де-Пэ, без сомнения), чтобы заставить губернатора оставить такую прекрасную добычу в полное распоряжение флибустьеров и обновить свой патент, срок которого уже истек (патент был выдан на определенное время, а не для авантюр)».
Далее хроникер добавляет:
«Между прочим надо здесь отметить, что хотя флибустьеры и отправились в путь с целью уговорить губернатора оставить за ними захваченное золото, но это было сделано лишь для соблюдения формальностей, так как частенько они распоряжались добычей сразу же после ее захвата. Они анализируют, насколько ценны для них все боевые трофеи; после проведения оценки ценностей они
КАПИТАНЫ МИГЕЛЬ И БРУАЖ
Два этих человека известны нам лишь в связи с совместными действиями с Лоренсом де Граффом и после следующего случая, который проливает свет на одно важное обстоятельство: трудность отличить, как и при современных войнах, настоящих «нейтралов» от фальшивых, занимающихся военной контрабандой.
Итак, Мигель и Бруаж проводят осмотр двух кораблей, экипаж которых выдает себя за голландцев — соотечественников Лоренса де Граффа. Капитаны уже собираются покинуть корабли. Но маленький раб, обнаруженный ими в трюме, кричит, что расскажет правду и выдает заговор: два корабля везут из Картахены груз — 200 000 экю золотом и серебром, который они должны доставить этим путем в Испанию, так же как и одного епископа.
Мигель приказывает доставить груз и епископа (за которого можно взять выкуп в 50 000 экю) на борт его корабля. Заметим, что он поступает весьма благородно, не забирая себе корабли «нейтралов», что в Европе было (да и сейчас есть) обычным делом. Но все равно голландские капитаны высказывают недовольство.
— Действительно? — отвечает им на это Мигель. — Ну ладно! Я согласен драться один против вас двоих.
Капитан Бруаж будет наблюдать за нашим боем. Но если я выйду победителем, то я стану хозяином не только испанских денег, но и двух ваших кораблей.
Два разумных голландца предпочли оставить флибустьерам деньги и прелата и поспешно удалились.
Но случилось так, что Бруаж, потеряв мачты в неравной борьбе с ветром, вынужден был сделать остановку на острове Сент-Томас. На этом острове — деталь, которая показывает, какая путаница царила на «Индийских островах», — проживали датчане, но их король только что стал членом электората Бранденбурга. Германский губернатор сразу освободил прелата без всякого выкупа, а Бруажу продал необходимые материалы для строительства новых мачт за все золото, какое было у того на корабле, золото, о существовании которого он прекрасно был осведомлен!
ВАН ДООРН, ГОЛЛАНДСКИЙ НАГЛЕЦ
Другой голландец, служивший французскому королю, был маленького роста, «сложен ни хорошо, ни плохо», как писал о нем с неудовольствием Эксквемелин, ценивший красивых мужчин.
Еще больше он сожалел о том, что Ван Доорн «носил на шее нитку жемчуга (колье) с бесценными жемчужинами огромной величины и рубином удивительной красоты». Безусловно, эта шейная цепочка больше бы подошла красавцу Лоренсу де Граффу! Но Эксквемелин с важностью добавляет: «Мужчин ценят не за внешность, а за ум». А Ван Доорн был не только хорошим лоцманом, но и умным и отважным капитаном. Мы еще увидим его в Веракрусе. Но надо добавить: чрезмерно независимым.
Ван Доорн начинал простым матросом в Голландии. Скопив немного денег, он прибыл со своим товарищем во Францию, и оба записались в «каперы», то есть в корсары, на службу к французскому королю. Их небольшой корабль с тридцатью хорошо вооруженными людьми на борту, замаскированный под рыбачье судно (часто применявшаяся хитрость), так же как и патент на рыбную ловлю, был записан на имя Ван Доорна. Последний без всякого стыда нападал на своих бывших соотечественников, как и многие товарищи Жана Бара, который сам был французом по воле случая в результате того, что многие семьи породнились с двух сторон новой границы.
Проведя несколько удачных захватнических операций, Ван Доорн смог купить (в Остенде!) военный корабль и занялся вновь морскими набегами, да с таким успехом, что через несколько лет он уже находился во главе небольшого флота, с которым достиг берегов Вест-Индских островов.
«Непомерно возгордившийся», он уже не давал себе труда разбираться, какому народу принадлежал встречный корабль — врагу, «нейтралу» или союзнику, приказывая принести ему флаг поверженного противника; единственное исключение для него были корабли Франции. Он «забывался до такой степени», что, если запаздывало вознаграждение за его службу, «он наносил оскорбление и самой Франции». Ван Доорн делал это чисто пиратскими методами; в конце концов господин д’Эстре получил ордер на его арест и бросил за ним в погоню корабль, который нагнал пирата в открытом море. Не имея возможности уйти от погони, Ван Доорн пересел в шлюпку и сам предстал перед капитаном губернаторского корабля, утверждая, что он атаковал корабли под французским флагом, так как ему стало известно о некоторых людях, которые под прикрытием этого флага хотели от него спастись.
Но его оправдания никто не слушал; видя, что его хотят взять под стражу, Ван Доорн пришел в сильную ярость и поднял голос на командующего:
«Что вы собираетесь сделать? Неужели вы думаете, что мои люди позволят вам увести меня на их глазах, без борьбы? Знайте же, что все мои флибустьеры знают свое дело и быстры на расправу, они безоговорочно подчиняются моему лейтенанту, они встречали и не такие опасности и не боятся смерти».
Что же сделал королевский офицер?
«По решительному виду флибустьеров он понял, что Ван Доорн говорит правду; а так как у него не было приказа рисковать королевскими военными силами против таких воинов, то он принял решение отпустить пирата, руководствуясь больше политическими мотивами, чем какими-либо другими. А Ван Доорн, узнавший в то время, что группа галионов короля Испании дожидалась в Пуэрто-Рико благоприятного случая в виде военного эскорта, чтобы выйти в море, на всех парусах устремился туда и, войдя в порт под звуки труб, дал знать местному губернатору, что пришел предложить свой флот в качестве эскорта галионов на всем их пути следования в далекую Испанию».
Так Ван Доорн второй раз переходит на другую воюющую сторону.
Испанцы согласились. На свою беду. Кто предал один раз, предаст снова: сторожевой пес набросился на охраняемых им баранов; он потопил несколько галионов, присвоил себе самые богатые грузы и погнался за другими! Контрабандисты не всегда оказываются хорошими жандармами…
Вероятно, что после этого случая, «ненавидимому в равной степени французами, испанцами и голландцами», не говоря об англичанах, Ван Доорну было бы трудно раздобыть для себя корсарский патент на постоянную службу. Так случилось, что он принял участие в экспедиции к Веракрусу в качестве члена экипажа, а не капитана.
Смерть вспыльчивого пирата в результате глупой ссоры с Лоренсом де Граффом поставила точку в его шараханье от одного народа к другому…
Богатая вдова Ван Доорна (ни одно из преданных им государств не наложило руку на его имущество) перебралась в Остенде, где жила счастливо до самой смерти.
ЭКСПЕДИЦИЯ В ВЕРАКРУС
Объединение флибустьеров для этой экспедиции включало в себя Граммона и Ван Доорна, находившихся вместе на борту настоящего военного корабля с 50 пушками, а также Лоренса де Граффа, Годфруа, Жонке и других, командующих шестью менее значительными кораблями. Маленькая эскадра насчитывала 1200 человек.