Энциклопедия заблуждений. Война
Шрифт:
Сведения о переносе сроков начала операции содержатся также в документах 2-го и 3-го Белорусских фронтов, 1-го Украинского фронта. Так, например, командующий 3-м Белорусским фронтом генерал И. Д. Черняховский в декабре 1944 года требовал от войск быть готовыми к наступлению 8 января, а началось оно только 13 января. Войска 1-го Украинского фронта планировали перейти в наступление 9 января, а выступили только 12 января. Как видим, в документах ни разу не встречается дата 20 января, к тому же там нет ни единого указания на перенос наступления на более ранний срок.
Историками подвергается сомнению и версия о просьбе союзников ускорить наступление ввиду тяжелого положения на Западном фронте, скорее всего, коренящаяся в соответствующей оценке И. Сталиным письма У. Черчилля от 6 января 1945 года. В действительности в этом
У наших союзников действительно возникли проблемы с информацией о планах Красной Армии. На встрече с американским послом А. Гарриманом, состоявшейся 14 декабря 1944 года, И. Сталин отказался предоставить информацию о дальнейших действиях советских войск. 16 декабря началось наступление немцев в Арденнах, и в этот момент союзникам было крайне необходимо знать намерения СССР. Эта потребность ясно видна из мемуаров Черчилля. Он вспоминал, что Эйзенхауэр и его штаб «жаждали узнать, могут ли русские что-либо сделать со своей стороны, чтобы облегчить нажим, которому мы (англо-американские войска. — Прим. авт.) подверглись на Западе. Все усилия офицеров связи в Москве получить ответ у своих русских коллег терпели неудачу».
Положение в Арденнах в тот момент было действительно серьезным. Нанеся удар по американским позициям, немецкие войска прорвали их оборону и до 24 декабря продвинулись вглубь до 90 км. Однако на этом наступление захлебнулось, дальше немецкие войска не прошли. Англо-американское командование положение критическим не считало. В своем обращении к Сталину 24 декабря 1944 года Черчилль писал: «Я не считаю положение на Западе плохим, но совершенно очевидно, что Эйзенхауэр не может решить своей задачи, не зная, каковы Ваши планы. Президент Рузвельт, с которым я уже обменивался мнениями, сделал предложение о посылке к Вам вполне компетентного штабного офицера, чтобы ознакомиться с Вашими соображениями, которые нам необходимы для руководства. Нам, безусловно, весьма важно знать основные наметки и сроки Ваших операций. Наша уверенность в наступлениях, которые должны быть предприняты русской армией, такова, что мы никогда не задавали Вам ни одного вопроса раньше, и мы убеждены теперь, что ответ будет успокоительным; но мы считаем, исходя из соображений сохранения тайны, что Вы скорее будете склонны информировать абсолютно надежного офицера, чем сообщить это каким-либо другим образом». Как видно, союзники просили не о помощи, а о большей информированности относительно планов советских войск, для чего и направляли в Москву офицера связи. Сталин с этим предложением согласился, но посланец прибыл в Москву только 15 января 1945 года.
Тем временем в Арденнах положение стабилизировалось, союзники вновь завладели инициативой. Такую оценку ситуации подтверждает начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Г. Гудериан. Он отмечает следующее: «24 декабря было ясно для каждого здравомыслящего солдата, что наступление окончательно провалилось». К 5 января немецкие войска оставили почти всю занятую в результате наступления территорию.
Что же дало повод Сталину утверждать, что союзники просили советское командование начать наступление? Поводом послужила задержка американского офицера по пути в Москву. 5 января У. Черчилль послал Сталину письмо, в котором сообщал, что инициатива в Арденнах вновь в руках англо-американских войск, они являются хозяевами положения. В том же письме содержались и такие строки: «Согласно полученному сообщению, наш эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой… Если он еще не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть». Именно эти строки и дали возможность Сталину утверждать, что союзники просили о помощи.
Если бы американский офицер Теддер не задержался в Каире, а прибыл бы раньше послания Черчилля, то возможность утверждать о просьбах начать наступление не возникла бы. Сталин же, в свою очередь, писал Черчиллю: «Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать, для того чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».
Вернемся к планам советского командования начать наступление. Армия была готова к нему уже в первых числах января, а следовательно, ускорять его подготовку Сталину не требовалось. Что касается влияния наступления Красной Армии на положение союзников, то, безусловно, оно облегчило участь англо-американских войск, но на положение в Арденнах решающего воздействия не имело. Там наступательные возможности немцев были исчерпаны еще 26 декабря, а 1 января в ставке Гитлера состоялось совещание, на котором было решено наступление прекратить.
Военное присутствие СССР в Эфиопии
Для многих не является секретом факт активного военного присутствия СССР в Эфиопии в конце 70-х годов XX века. Однако заблуждением является мнение о целесообразности и «пользе» для СССР военной помощи Аддис-Абебе. Однако обо всем по порядку.
«…1979 год. Мы, по легенде МИДа, очередная группа «советских волейболистов», а на самом деле — молодые офицеры-авиатехники ВВС Тихоокеанского флота, одетые в одинаковые штаны 50-го размера и галстуки, болтающиеся на тонких шеях, оказались в жаркой Африке. В Асмаре (Эфиопия)» — так вспоминает о своей поездке на Африканский континент подполковник Александр Юрасов. Наверное, любили в Эфиопии играть в волейбол, и именно с Советским Союзом, так как в 70–90-х годах здесь побывало более 11 тыс. «советских волейболистов». На самом деле прибывающими в Африку «спортсменами» были самые настоящие военные специалисты и советники. Конечно же, факт их пребывания для поддержания авторитета СССР как «миролюбивого государства» тщательно скрывался советским правительством как внутри страны, так и за ее пределами.
Зачем же понадобились советские военные на Африканском Роге? Все дело в том, что в 1977 году в дружественной Эфиопии сложилось тяжелое положение. После революции вот уже третий год страну терзали сепаратисты, внутри правительства молодой страны шла постоянная война за власть, а тут еще летом соседнее Сомали решило отвоевать часть спорной территории — пустыню Огаден. Сомалийские войска начали действовать 23 июня 1977 года. По эфиопским данным, до начала наступления к границам было подтянуто 12 механизированных бригад, 250 танков, 350 бронемашин, 600 артиллерийских орудий, около 40 боевых самолетов. Всего силы вторжения насчитывали приблизительно 70 тыс. человек. Руководство Сомали отрицало участие своих регулярных войск, кстати сказать, обученных советскими специалистами и снабженных советской военной техникой, в захвате территорий в Восточной Эфиопии и списывало эти действия на подпольную антиправительственную организацию, действующую в Эфиопии, — Фронт освобождения Западного Сомали. К октябрю 1977 года, не встречая серьезного сопротивления, сомалийские войска захватили у своего восточного соседа значительную территорию.
СССР не мог оставить без внимания происходящее на Африканском континенте, хотя и оказался в весьма щекотливом положении. В сентябре 1977 года в Москву приезжал сомалийский лидер и просил Союз не вмешиваться в войну, а, наоборот, увеличить поставки военной техники и боеприпасов. Но советское правительство на это не согласилось, и, видимо, «обидевшийся» сомалийский лидер поехал просить помощи у США и их сторонников — руководителей Египта, Пакистана, Ирана, Саудовской Аравии. Сомали начинают покидать советские и кубинские военные специалисты, а Куба так вообще разорвала с Сомали дипломатические отношения. С этого момента СССР переориентировался в своей политике на Эфиопию, рассматривая ее как жертву агрессии. По воздуху и морю туда направлялись военные грузы и специалисты.