Эндор II

Роханский Адэмар

Я, слушал, затаив дыхание.

— А что потом? Можно ли вернуться?

Старик посмотрел мне в глаза, его взгляд был глубок и проникновенный.

— Ад… то место не для слабых. Год, проведённый в аду, равен лишь дню здесь, в Эндоре. Но там, в мучениях и страданиях, ты можешь всё—таки повышать свои уровни. И если тебе повезёт и сил будет достаточно, ты сможешь вернуться. Но помни, — он замолчал, чтобы сделать глубокий вдох, — это путешествие не для каждого. Там правит боль и отчаяние, и многие теряются навсегда.

— Но как? Как можно повышать уровни в аду?

— Преодолевать

себя. Испытывать невообразимую боль и снова вставать. Каждая искра смелости, каждый миг преодоления страха — всё это приближает тебя к возврату в наш мир. Когда твои страдания вознаграждаются, ты получаешь заветный уровень. Безумие в том, что ад — это не только место мучений, это и место возможностей.

— Что случится, если не удастся?

Старик отвёл глаза.

— Ты станешь тенью. Одной из тех, кто блуждает там вечно, теряя последние остатки человечности и надежды.

— То есть семь лет проведешь в аду, апнешь уровень и вернешься в Эндор. А здесь ты отсутствовал только неделю?

— Именно! Я знаю десятки разумных, которые обнулились и все еще не вернулись. И только один.

— И что он рассказывает?

Марониус вздохнул.

— Этот человек был энергичным и с горящими жаждой жизни глазами, перед тем как отправиться в ад. А вернулся он другим, тело его не изменилось, но вот его глаза… Они изменились. Ужасы ада оставили на них свой отпечаток. Пять лет он провел там. Пять долгих, мучительных лет. Где каждое мгновение ему приходилось сражаться и сражаться. И не только физически, но и морально. Каждую секунду он хотел сдаться, и каждый раз перебаривал это желание. В его глазах я это отчетливо видел. Повидавшие всю мрачноту бытия, где самые страшные страхи его, ожили. Теперь он отрешился от всего мира, его постигла глубочайшая печаль и ужас. Я даже не знаю, когда придет он в себя. И как я понял. У каждого свой ад. В зависимости от его личности и его страхов.

— И кто же это? — я слушал, а мои брови ползли вверх.

— Леман Виронский!

Молчание продлилось несколько долгих мгновений.

— Афигеть! Так он жив, получается. Но он же умер несколько месяцев назад? Тогда же еще не было системы. Или же…

Старик кивнул.

— Или же. Его убили именно тогда, когда появилась система, почти неделю назад.

— И где он?

— Я закрыл его от мира у меня на одном из этажей. Каждый день я с ним беседую, пытаясь вернуть к жизни. Но пока безуспешно. Но я верю, что я смогу его исцелить от объявшей его апатии. — Марониус указал на меня указательным пальцем, — Никому не говори о нем. И о том, что он вернулся. Это будет пока секретом.

— Обещаю!

Мы продолжали курить, обмениваясь планами и тактиками, наслаждаясь спокойствием перед бурей. Какие испытания нас ждут в будущем — оставалось только догадываться. Время покажет.

— Сейчас начнется!

— Что начнется?

— Без пяти секунд полночь…

Глава 17

Объявляется неделя — Ланы.

— Жители Эндора!

Голос Ланы, казалось, доносился отовсюду, словно само небо и земля говорили вместе с ней. Каждое её слово отзывалось эхом в сердцах тех, кто слышал её зов.

— Вы забыли истину, что связывает вас с землёй, по которой вы ходите, и с небом, под которым вы живёте. Вы спорите о Свете и Тьме, о власти и подчинении, но забываете о единственной истинной мощи — Природе!

— Сколько ещё вы думаете продолжать творить зло, губить мои леса, загрязнять воды и убивать невинных созданий? Неужели вы думаете, что ваши дела останутся безнаказанными? Природа терпима, но у неё тоже есть свой предел.

Ветер заметался сильнее, лёжа на плечах каждого жителя Эндора как тяжёлый груз.

— Мне не важно, на чьей вы стороне — Света или Тьмы. Вы все — дети этой земли, и все несёте ответственность за её судьбу. Я пришла предупредить вас: остановитесь! Иначе гнев Природы обрушится на вас, и никто не будет в безопасности.

Богиня природы понизила голос, но от этого её слова стали ещё более внушительными.

— Единственный путь искупить свои грехи перед Природой — это изменить свои действия. Берегите леса, очищайте воды, защищайте животных. Только тогда Природа дарует вам своё прощение. В противном случае, вспомните мои слова, ибо за каждое деяние придётся ответить.

С этим Лана отступила, оставив за собой чувство тревоги и настоятельной необходимости перемен, которое заполнило сердца жителей Эндора.

— А сейчас… Познайте мощь природы…!

Вновь прогремел сильный, мелодичный женский голос, оглашая пространство, и вновь улетел в тишину.

Бум! Бум! Бум!

Я с Марониусом лишившись равновесия, чудом удержались от падения. Своды башни задрожали от мощных ударов.

Воздух заполнился душераздирающими криками боли и отчаяния. И он исходил с запада… Со стороны моря…

Я и Марониус бегом перебежали на балкон в соответствующей стороне и увидели нечто…

— Ох, свет, помоги! — выдохнул Марониус, ужаснувшись, увиденным.

Огромный, исполинский темно—красный осьминог. Насколько мне было известно об этих головоногих моллюсках, это то, что они краснеют при гневе. И судя по тому, что я видел, он, будто весь был сформирован из гнева.

Кракен, с собственной персоной. И не просто кракен, а кракенище.

Его голова была высунута из моря, и размер ее был не менее пятидесяти метров диаметром. А многочисленные щупальца, шириной каждый со столб, длиной достигали до двухсот метров. И этими «ручищами» он колошматил всю округу. Часть кораблей, а это более тридцати кораблей были развалены в щепки. Стены с этой стороны разрушены до основания. Они сметали все на пути, людей, дома, торговые ряды, все подряд. Камень перерождения горел как новогодняя ёлка. Люди гибли толпами. Они воскрешались и снова рвались в бой.