Энигма для ведьмы
Шрифт:
– Стана… - Прохрипел ректор, делая шаг ко мне и останавливаясь.
– Ядвига сказала, что делать невозможное - твоё призвание.
Я вздрогнула, услышав имя Верховной, обещавшей защиту и покровительство.
– Да и сегодняшние игры показали то же самое.
– Продолжил настаивать на своём герцог Смерть.
– Ты подпишешь заявление, и я его одобрю. Доучитесь с подругами в академии, я поспособствую вашей спокойной жизни. Иначе я пойду к королю с заявлением о том, что ты меня приворожила. Знаешь, что будет дальше?
– Воздействие на мага, подчинение его воли, которое нельзя обратить.
– Задумчиво проговорила я.
– Карается смертной
– Но я не смогу сделать ничего, что причинит тебе вред. Верно? Приворот ведь так действует.
– Маг не спускал с меня глаза, подмечая малейшие изменения в поведении.
– Уверен, Его Величество пойдёт мне на встречу в этом вопросе и отдаст в качестве возмещения морального ущерба… Тебя.
Мир пошатнулся!
Я неверяще посмотрела на ректора, стараясь разглядеть хоть какой-то намёк на то, что он шутит или блефует. Но герцог был предельно серьезен. В глазах - решимость, в позе - уверенность.
А ты, Стана, думала, что будет легко, да? Надеялась, что весь мир упадёт к твоим ногам, потому что тётя так говорила?
Когда мне было семь, тётя отправила меня в третью ведическую школу - она считается лучшей. На каникулы я приезжала домой и занималась с Бояной. После очередного отпуска, когда я вернулась в школу, стало известно, что тётя практиковала черную магию, играла со смертью. Тогда Верховная Варвара прибыла в школу и лично сообщила мне об исключении.
Я плакала. Умоляла этого не делать. Показывала свои результаты - более чем впечатляющие. Но ведьма осталась при своём мнении: племяннице Преступившей нечего делать в её школе. Варвара считала, что я могу навлечь гнев инквизиторов на её учебное заведение. Она намекнула, что мне теперь рады будут только в самой отсталой школе - в восьмой. Это был крах. Подняться до тех высот, куда я метила, с такого низкого старта было практически невозможно. Однако я помнила, что говорила тётя: “Великая цель порождает и средства для её достижения.”
Наивное детское воображение нарисовало яркую картинку, как я иду к своей великой цели по дороге, выстланной шелком.
И я написала прошение на имя Верховной Ядвиги. Приказ о моем зачислении был подписан в тот же день. До восьмой школы я летела на метле. Первый перелет на такое расстояние. Учителя хватались за головы, задавая один вопрос: “Как?”
Когда написали Верховной Ядвиге о том, как я добралась, она лишь ответила, что совершать невозможное может стать моим призванием. Об этом я позже узнала, когда в кабинет Рогнеды проникла и свое личное дело нашла. В графе “характер” разборчивой рукой директрисы значилось “уперта, непредсказуема, амбициозна, расчетлива, предприимчива”.
Набрала полные легкие воздуха и закрыла глаза. Казалось, это конец. Всему конец. И миссии от Совета, и моей жизни, всему…
Но я упрямо сжала челюсти и распахнула глаза.
Потому что “уперта”. А ещё “предприимчива”.
– Я не подпишу заявление. И приму участие в Турнире. Можете жаловаться королю, Главному Инквизитору, да кому угодно. А ведьма в неволе - удовольствие то ещё, поверьте.
– Стана…
– Но у меня есть предложение получше.
– Я задумчиво посмотрела на герцога, стараясь сформулировать то, что пришло в голову.
– Я исправлю то, что получилось.
– Я советовался со знакомой ведьмой. Она утверждает, что снять такой приворот невозможно. Раз уж его даже обнаружить нельзя.
Я нахмурилась, но решила стоять на своём.
– Верховная Ядвига не зря сказала, что невозможное - моё призвание. Я найду способ… Хм… вылечить ваш недуг. Только мне нужно больше времени. Скажем, до конца Турнира. Если не смогу - можете рассказать все Его Величеству и требовать компенсации в моем лице. Я даже сопротивляться не стану.
Ректор внимательно смотрел на меня. Я уверенно на него. Сомнений в том, что смогу снять приворот, почему-то не было. Возможно, потому что сама его создала? Или потому что прекрасно знала: нет вещей, которые нельзя обратить. Все говорили, что они есть, но это было не так. Иначе никто не повторял бы бесконечное и вездесущее “невозможно”. Поэтому ведьмы всегда оставляют небольшую погрешность на “а вдруг”, так высмеиваемую магами.
– Хорошо.
– Как-то нехотя кивнул герцог.
– Снимешь приворот - дам слово, что никто и никогда не узнает об этом.
Я подошла к ректору, молча протянула ему руку, чтобы закрепить договоренность рукопожатием. Маг усмехнулся, но оскорблять меня игнорированием не стал.
А я понимала, что сделаю все возможное, чтобы ректора от собственного влияния избавить.
– Мне нужна ваша кровь, не менее ста миллилитров. Любая личная вещь, хранящая вашу энергию и свободный доступ во все сектора библиотеки.
Жертва ведьминской неразумности достал маленькую баночку из ящика стола, полоснул по запястью и начал капля за каплей сцеживать кровь. Молча, даже не кривясь от боли. И глядя исключительно на меня. Да так, что плохо становилось.
Баночка наполнилась доверху: ректор наносил себе порезы снова и снова, чтобы ускорить процесс. В воздухе явно ощущался запах меди.
Закрутив крышку, ректор передал свою кровь мне. Вообще-то глупо, если честно. Потому что дать ведьме свою кровь, добровольно да ещё и вот так - в личном её присутствии - значит, передать ей свою жизнь и душу. Вернее, для обычного мага - смертельно опасно. Для инквизитора… А что по сути можно сделать с кровью инквизитора?
– Остальное предоставлю вечером.
Я задумчиво открыла банку, выпуская наружу запах меди. Обмакнув палец в кровь попробовала разложить на элементы. Получилось.
Осознание накрыло удушливой волной! Я посмотрела на ректора, на собственный палец в крови, опять на ректора. И в этот момент меня интересовало два вопроса:
Как мой приворот мог дать такой эффект?
Как герцог держит себя в руках в моем присутствии?
Попрощавшись с Аринским, с жесткой усмешкой наблюдающего за моими действиями, я закрыла за собой дверь и привалилась спиной к единственной преграде между магом, который в буквальном смысле изнывал от желания обладать и оберегать, и мной - собственно, объектом так некстати возникнувших чувств.
В комнату возвращалась на негнущихся ногах, мысленно разворачивая перед собой все схемы, которые использовала для создания “Совести”.
Первое правило ведьмы обладало ответвлением в виде третьего: “Бумага все стерпит, но ничего не простит”. Самое загадочное правило ведьм, но самое лучшее - никогда не доверять секреты бумаге. То, что записано, легко может быть украдено. А потому лично я делала записи только о не очень важных задумках, утеря которых не принесёт больших неприятностей.
Поэтому я шла и просто вспоминала. Вспоминала, как замешала основу для яда, но в последний момент заморозила действие кратковременным стазисом, потом добавила ингредиенты обычного приворотного зелья - самого кратковременного и простого, потому что что-то более сложное требовало больших расчётов и грозило вступить в несоответствие с ингредиентами основы и… Я