Энн из Зелёных Крыш
Шрифт:
Энн прислонила открытку к кувшину, в котором стояли цветущие ветки яблони. Она принесла их раньше, чтобы украсить обеденный стол – Марилла уже посмотрела на это украшение косо, но ничего не сказала. Девочка подперла подбородок руками, и несколько минут молча изучала текст молитвы.
– Мне это нравится, – объявила она наконец. – Это красиво, я слышала её раньше. Я слышала, как однажды её читал директор Воскресной школы при детском доме. Но мне тогда не понравилось. У него был такой надтреснутый голос, и он молился так мрачно. И я уверена, что молитва была для него неприятным долгом… Это не поэзия, но она заставляет меня чувствовать себя так же, как при чтении стихов. «Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое». Это похоже на песню. О, я так рада, что вы велели мне это выучить, мисс Марилла.
– Хорошо, учи
Энн наклонила кувшин с цветущими ветками, чтобы нежно поцеловать розовый бутон, а затем прилежно училась несколько минут.
– Марилла, – спросила она вскоре, – вы думаете, у меня будет когда-нибудь близкая подруга в Эйвонли?
– Что за подруга?
– Закадычная …близкая подруга, знаете, действительно родственная душа, кому я могу доверить все свои секреты. Я мечтала о встрече с ней всю свою жизнь. Я никогда не думала, что это сбудется, но многие из моих самых заветных желаний уже исполнились, так что, возможно, это исполнится тоже. Как вы думаете, это возможно?
– Диана Барри живет недалеко – в Садовом Склоне и она примерно твоего возраста. Она очень милая девочка, и, возможно, она будет дружить с тобой, когда приедет домой. Она сейчас навещает свою тетю в Кармоди. Но ты должна следить за своим поведением. Миссис Барри очень строгая женщина. Она не позволит Диане играть с маленькой девочкой, которая плохо себя ведёт.
Энн посмотрела на Мариллу через яблоневые ветки, глаза светились интересом.
– А какая эта Диана? Ее волосы не рыжие, правда? О, я надеюсь, что нет. И так плохо, что у меня рыжие волосы, но я не вынесу, если они будут у моей близкой подруги.
– Диана очень хорошенькая девочка. У неё черные глаза и волосы, и румяные щеки. И она послушная и умная, что гораздо лучше, чем быть красивой.
Марилла любила мораль, как Герцогиня в Стране Чудес (из «Алисы в Стране Чудес» Л. Кэррола), и была твердо убеждена, что её нужно добавлять к каждому замечанию, которое делаешь ребенку.
Но Энн отбросила мораль в сторону и ухватилась только за восхитительные возможности, которые открывались перед ней.
– О, я так рада, что она красивая! Раз это невозможно в моем случае, то лучше, чтобы была красивой закадычная подруга. Когда я жила с миссис Томас, в гостиной был книжный шкаф со стеклянными дверями. Там не было никаких книг. В нем миссис Томас держала свой лучший фарфор и разные запасы – банки с вареньем, например. Одна из дверей была сломана. Мистер Томас разбил её в ту ночь, когда был немного пьян. Но другая была целая, и я представляла, что мое отражение в ней – это другая маленькая девочка, которая жила в шкафу. Я назвала ее Кэти Морис, и мы были очень близкими подругами. Я могла с ней говорить часами, особенно в воскресенье, и рассказывать ей все. Кэти была радостью и утешением в моей жизни. Мы придумали, что книжный шкаф был заколдован и что, если бы я знала заклинание, я могла бы открыть дверь и войти прямо в комнату, где жила Кэти Морис вместо полок с банками варенья и фарфоровым сервизом. А потом Кэти Морис взяла бы меня за руку и повела в прекрасное место, полное цветов, солнца и фей, и мы бы жили счастливо там вовек. Когда я уезжала, чтобы жить с миссис Хэммонд, мое сердце было разбито, потому что я оставляла Кэти Морис. Она тоже чувствовала себя ужасно, я знаю, потому что она плакала, когда поцеловала меня на прощание через дверцу книжного шкафа. У миссис Хэммонд не было шкафа. Но возле реки недалеко от дома была широкая зеленая долина, и прелестное Эхо жило там. Это эхо повторяло каждое слово, которое вы сказали, даже если вы не говорили громко. Я представила себе, что это была девушка по имени Виолетта, и мы были большими друзьями, и я любила ее почти так же сильно, как я любила Кэти Морис – не совсем, но почти…. Ночью, перед тем, как я уезжала в детский дом, я попрощалась с Виолеттой, и ее «до свидания» вернулось ко мне, как грустная мелодия. Я так привязалась к ней, что у меня не было сил, чтобы представить близкую подругу в детском доме, даже если бы там были возможности для этого.
– Я думаю, что это очень хорошо, что там не было таких возможностей, – сказала Марилла сухо. – Я не одобряю таких историй. Ты, кажется, сама веришь в свои фантазии. Будет хорошо, если ты заведёшь реальную живую подругу, и выкинешь эту чушь из головы. И не рассказывай миссис Барри об этих
– О, я не буду, я не могу рассказывать о них всем – эти воспоминания слишком священны для меня. Но я хотела бы, чтобы вы знали о них. Ой, смотрите, вот большая пчела просто вывалилась из цветка яблони. Думаю, это прекрасное место для жизни – в цветке яблони. Представьте, спать в цветке, когда ветер качает его. Если б я не была человеком, я бы хотела быть пчелой и жить среди цветов.
– Вчера ты хотел быть чайкой, – поморщилась Марилла. – Я думаю, ты слишком переменчивая. Я сказала тебе учить молитву, а не разговаривать. Но для тебя, очевидно, кажется невозможным прекратить говорить, пока кто-нибудь слушает тебя. Так что иди в свою комнату и учи.
– О, я уже почти все выучила, кроме последней строки.
– Хорошо, делай, как я говорю. Иди в свою комнату и выучи молитву назубок. Оставайся там, пока я не позову тебя, чтобы помочь мне приготовить чай.
– Могу ли я взять яблоневые ветки с собой за компанию? – спросила Энн.
– Нет, не нужно загромождать комнату цветами. И вообще, ты должна была оставить их на дереве.
– Я тоже это почувствовала, – сказала Энн. – Я словно чувствовала, что не должна укорачивать их прекрасную жизнь, срывая их. Я бы не хотела, чтобы их забирали, если бы я была яблоней. Но соблазн был сильнее меня. Что вы делаете, когда вы встречаетесь с непреодолимым искушением?
– Энн, ты слышишь меня? Я велела тебе пойти в свою комнату.
Энн вздохнула, ушла в свою комнату на крыше и села в кресло у окна.
– Ну вот, я уже знаю эту молитву. Я выучила последнее предложение, пока шла по лестнице. Теперь я представлю, что вещи в этой комнате выглядят иначе и такими они останутся навсегда. Пол покрыт белой бархатной дорожкой с рисунком из розовых роз, а на окнах висят розовые шелковые шторы. Стены увешаны золотыми и серебряными парчовыми гобеленами, а мебель сделана из красного дерева. Я никогда не видела красного дерева, но это звучит так роскошно. Этот диван завален великолепными шёлковыми подушками – розовыми и синими, малиновыми и золотистыми, и я изящно сижу на них. Я вижу своё отражение в этом великолепном большом зеркале на стене. Я высокого роста и одета по-королевски – в платье из белых кружев, на моей груди жемчужный крест, а в волосах тоже заколки с жемчужинами. Мои волосы черны, как ночь, и моя кожа цвета слоновой кости. Меня зовут леди Корделия Фицджеральд. Нет, не получается. Я не могу сделать это реальным.
Она, пританцовывая, подошла к маленькому зеркалу. Усыпанное веснушками лицо с серьёзными серыми глазами смотрело на неё оттуда.
– Ты всего лишь Энн из Зеленых крыш, – сказала она настойчиво, – и я вижу тебя такой, какая ты есть, даже когда ты пытаешься представить, что ты леди Корделия. Но в миллион раз лучше быть Энн из Зелёных крыш, чем Энн из ниоткуда, не так ли?
Она наклонилась вперед, ласково поцеловала своё отражение, и направилась к открытому окну.
– Дорогая Снежная королева, добрый день. И вам добрый день, дорогие березы из долины. И добрый день, дорогой серый дом на холме. Интересно, будет ли Диана моей закадычной подругой? Я надеюсь, что будет, и я буду любить ее очень сильно. Но я никогда не должна забывать о Кэти Морис и Виолетте. Это бы их очень обидело, а я не хотела бы обидеть кого-то, даже девочку из книжного шкафа или Эхо. Я должна вспоминать их каждый день и отправлять им воздушный поцелуй.
Энн послала пару воздушных поцелуев в сторону вишни, а затем опустила подбородок на руки и погрузилась в свои мечты.
Глава 9. Миссис Рейчел Линд ужасается
Энн провела уже две недели в Зеленых крышах, когда миссис Линд приехала, чтобы увидеть ее. Ради справедливости надо сказать, что в том, что она не сделала этого раньше – не было её вины. Тяжелый не по сезону грипп заставил эту достойную леди ограничить свои визиты и оставаться дома со времени ее последней поездки в Зеленые крыши. Миссис Рейчел не часто болела и презирала людей, жалующихся на здоровье, но грипп – заявила она – не был обычной болезнью и может быть истолкован, как перст Провидения. Как только ее доктор позволил ей выходить из дому, она поспешила в Зеленые крыши, сгорая от любопытства и желания увидеть сироту, в отношении которой в Эйвонли уже ходило много слухов.