Энни из Эвонли
Шрифт:
«Больше не буду употреблять всякие средства для красоты, твердо сказала она себе. Они, может быть, и годятся для внимательных, осторожных людей, но для таких, которые безнадежно обречены делать ошибки, а я, похоже, к ним отношусь, это абсолютно излишний соблазн».
Глава 21
Эта милая мисс Лаванда
Школа открылась, и Энни вернулась к своей работе с меньшим числом теорий, но значительно большим опытом. У нее появилось несколько новых учеников в возрасте шести-семи лет большеглазыми существами, желающими познать этот мир чудес. Среди них были Дэви и Дора. Дэви сидел с Милти
– Я думаю, школа это та еще потеха, – сказал Дэви Марилле в первый вечер после возвращения домой. – Ты говорила, что мне будет трудно высидеть спокойно. Это действительно, ты права, ты вообще чаще всего бываешь права, это я заметил. Но можно болтать ногами под столом, и это здорово помогает. Отличная штука так много ребят, есть с кем поиграть. Я сижу с Милти Бултером. Отличный парень. Он длинней меня, но зато я шире. За задним столом лучше сидеть, но там нельзя сидеть, пока у тебя не вырастут ноги и ты будешь доставать до пола. Милти на своей доске нарисовал портрет Энни, ужасный получился, и я сказал ему, что если он будет так рисовать Энни, я ему дам на переменке. Я хотел обломать ему рога, но побоялся… обидеть его в лучших чувствах. Это Энни так говорит, что нельзя… обижать в лучших чувствах. Это вроде как жуткое дело, когда обижают в лучших чувствах. Если тебе надо что-то сделать, то лучше тресни как следует, но не обижай чувства. Милти сказал, что не боится меня, но сделает мне приятное и назовет картину кем-нибудь другим, и он взял и стер имя Энни и написал Барбару Шоу под низом. Милти не любит Барбару, потому что она зовет его «сладенький мальчик», а раз погладила по головке.
Дора вначале сказала, что ей нравится в школе, но она вела себя дома уж слишком тихо, даже по ее меркам, а когда Марилла велела ей идти к себе наверх и ложиться спать, она стала топтаться на месте, а потом заплакала.
– Я… я боюсь, говорила она сквозь слезы. Я… я не хочу идти одна, там темно.
– Что это вдруг взбрело тебе в голову? – удивленно спросила ее Марилла. – Все лето ты спокойно шла спать и ничего не боялась.
Дора продолжала плакать, поэтому Энни взяла ее на руки, ласково погладила по головке и шепотом спросила:
– Ну-ка скажи Энни, в чем дело, моя сладкая. Что тебя пугает?
– Я… я боюсь дядю Мирабель Коттон, – плача сообщила Дора. – Мирабель Коттон рассказала мне сегодня в школе все про свою семью. Почти все в ее семье поумирали. Все дедушки, все бабушки и так много дядь и теть. Мирабель говорит, что у них привычка умирать. Мирабель очень гордится, что у нее так много мертвых родственников, и она рассказала мне, от чего все они умерли и что они говорили, и как они выглядели в гробу. И Мирабель говорит, что одного из ее дядь видели, как он гуляет по дому, после того как его похоронили. Ее мать видела его. Других я не боюсь, а вот о дяде только и думаю, не могу не думать.
Энни провела Дору в спальню и сидела рядом с ней, пока она не заснула. На следующий день Энни оставила Мирабель Коттон на переменке в классе и «ласково, но твердо «дала ей понять, что если ей уж так не повезло и у нее такой дядя, который имеет обыкновение гулять по дому, после того как он в заведенном порядке был предан земле, то это
Миновало золото сентября, пришел в очаровательном пурпуре октябрь. В одну из пятниц к Энни пришла Диана.
– Я вчера получила письмо от Эллы Кимболл, Энни, и она приглашает нас на чай завтра, во второй половине дня, познакомиться с ее кузиной Айрин Трент, из города. Но у нас лошади завтра заняты, твой пони хромает, тоже нельзя. Значит, я считаю, мы не сможем.
– А что, мы не можем пойти пешком? – предложила Энни. – Если мы пойдем прямо через лес, то выйдем на западно-графтонскую дорогу недалеко от дома Кимболлов. Прошлой зимой я ходила этим путем и знаю его. Это не больше четырех миль. А домой мы пешком не пойдем, Оливер Кимболл наверняка подбросит нас. Он даже будет рад случаю, съездит повидаться с Кэрри Слоун, а просто так отец, говорят, не дает ему лошадь.
И было решено, что они пойдут пешком, и на следующий день во второй половине дня они тронулись в путь. Они двинулись по Аллее Влюбленных, мимо задов фермы Катберт, где увидели дорогу, ведущую сквозь буково-кленовый лес, охваченный чудесным буйством пламени и золота, мирный и спокойный.
– Словно год встал на колени в огромном соборе, залитом сочным светом, правда? – мечтательно произнесла Энни. – Спешить через эту красоту – нехорошо, по-моему. Это так же неприлично, как бегать по церкви.
– И все-таки нам нужно спешить, – сказала Диана, взглянув на часы. – У нас и так мало времени остается.
– Ладно, я пойду быстро, только ты не заставляй меня говорить, – сказала Энни, ускоряя шаг. – Я хочу напиться красоты этого дня. Я чувствую, что он подносит ее к моим губам, будто кубок пенящегося вина, и я делаю по глотку с каждым шагом.
Может, потому, что Энни была слишком поглощена «пенящимся вином», она пошла по левой дороге, когда они вышли к развилке, хотя следовало пойти вправо. Уже потом она называла эту ошибку самой счастливой в своей жизни. В конце концов они вышли к пустынной, заросшей травой дороге. И никаких домов вдоль, одни молодые елки.
– Ой, где это мы? – в удивлении воскликнула Диана. – Это не дорога в Западный Графтон.
– Нет, это направление на Средний Графтон, – сказала Энни, испытывая стыд. – Я выбрала, должно быть, неправильное направление на развилке. Я не знаю, где мы точно находимся, но не меньше, чем в трех милях от Кимболлов.
– Тогда к пяти мы туда не успеем, потому что уже половина пятого, – сказала Диана, с выражением безысходности взглянув на часы. – Мы успеем туда, когда уже чай пройдет, и они будут вынуждены готовить для нас все заново.
– Лучше повернуть и пойти домой, – смиренным голосом предложила Энни, но Диана, поразмыслив, отвергла предложение.
– Раз уж мы зашли так далеко, давай пройдем дальше, чтобы вечер не пропадал зря.
Несколькими ярдами дальше девушки вновь вышли к развилке.
– А теперь по какой из двух пойдем? – с сомнением спросила Диана.
Энни пожала плечами.
– Не знаю, можем ли мы позволить себе новые ошибки. Вот калитка и дорожка, ведущая в лес. Она должна упираться в дом. Пойдем проверим.