Эпилог
Шрифт:
— Мне показалось, что только что… — вступил в разговор кто-то из его отряда, — я слышал сверху необычный сигнал…
— Да, над облаками могут болтаться и другие Летуны, — отозвался из своей долины Сотый. — Будьте осторожнее, рассредоточьтесь, выберите себе укрытия. Мы соберемся к полудню и тогда решим, что делать дальше. А пока держите нас в курсе. Вы, молодцы, охотники! Пока все идет хорошо!
Двадцать Девятый предложил им осмотреть местность при помощи сенсорной связи, и Ноль увидел — выжженная земля, сверкающий в лучах восходящего солнца корпус монстра, пара кабелей, протянувшаяся от него к могучим старым аккумуляторным башням.
Видение исчезло. Он по-прежнему находился в своей пещере.
— Эй, Ноль! Я уже совсем рядом, — раздался сигнал Седьмого. — Как ты думаешь, мне стоит войти?
— Нет, — ответил Ноль, — пока не надо. Вдруг ты его спровоцируешь? Я следил за ним всю ночь, и сейчас он стал совсем вялым, не то, что раньше. И двигается гораздо медленнее. Наверное, скоро он сам выключится. А как только он уснет, ты сразу войдешь — я тебе сообщу. Если он на тебя не среагирует, значит, точно заснул, потерял сознание.
— Если оно у него есть, это сознание, — сказал Седьмой. — Знаешь, все-таки не могу заставить себя поверить, что они не Движущиеся или какие-нибудь дополнительные устройства Летуна. Конечно, они устроены очень необычно и сложно, и действуют вполне осмысленно, но не могу я поверить, что они так же разумны, как Люди…
Пришелец вдруг затянул длинную серию заунывных звуков. Звучали они гораздо тише, чем раньше, и Ноль впервые за ночь, позволил себе немного расслабиться. Что бы ни случилось дальше, но такую ночку Ноль не пожелал бы и врагу.
Из полудремотного состояния его вывел сигнал тревоги.
— Сбежавшее внешнее устройство вернулось и залезло внутрь монстра!..
— Что!? И вы его не перехватили?! — взревел Сотый.
Дальше рассказывал сам Двадцать Девятый.
— Как было приказано, мы рассредоточились по лесу. Поэтому, естественно, сплошного кольца не получилось. Конечно же, наше внимание было целиком обращено на монстра — на тот случай, если он вдруг попытается выпутаться, и к небу — вдруг его собратья решат прийти ему на помощь. Поблизости бродили мелкие Движущиеся, мы на них не обращали внимания, но мешали они здорово. Да еще — все одно к одному — поднялся ветер, аккумуляторы просто гремели. Так что, сами понимаете, ситуация двуногому благоприятствовала, чем он и воспользовался — незаметно пробрался мимо нас и вышел на открытое место. Только тут мы его, наконец, заметили… Но было уже поздно. Мы были слишком далеко от монстра, чтобы успеть ему помешать. Двуногий отодвинул в сторону какую-то пластину на корпусе, нажал кнопку, распахнулась дыра, и он скользнул внутрь. Некоторое время мы подождали, вдруг бы он плюнул огнем, а потом, когда подбежали к монстру, дыра закрылась. Я сам нажимал ту кнопку — и без толку. Наверное, двуногий ее отключил — изнутри…
— Ладно, по крайней мере, мы теперь знаем, где он находится, — проворчал Сотый. — Рассредоточьтесь снова, если вы этого еще не сделали. Чудовище может попробовать взлететь, а я надеюсь, вы не горите желанием попасть под пламя двигателей. Двадцать Девятый, ты уверен, что оно не оборвет ваши кабели?
— Абсолютно. Этот летающий монстр сделан из легкого сплава, и толщина стенок корпуса у него совсем маленькая. Так что, не думаю, что его корпус выдержит такие нагрузки. Если он
— Да-да, — вставил Четырнадцатый, подходя к условленному месту встречи у Мертвого Болота, — если только двуногий не вылезет и не пережжет ваши кабели резаком.
— Пусть только попробует! — воинственно заявил Двадцать Девятый, преисполненный решимостью хоть как-то загладить промашку своего отряда.
— У него может быть оружие, — предупредил Ноль.
— Ничего, на то место в корпусе, куда он забрался, направлены десять арбалетов. Пусть только высунется, мы его сразу нашпигуем стрелами.
— Да, этого должно хватить, — сказал Ноль, критически оглядывая скрюченную фигуру на плечах Единицы. — Эти штуковины очень уязвимы. Они злобны, коварны, но убить их легко.
Словно бы догадавшись, что речь идет о нем, чужак вскочил на ноги и угрожающе потряс копьем. Ноль с удовлетворением отметил, что двуногий стал совсем слаб. Еще часок, подумал он, и я освобожу Единицу.
Через полчаса снаружи раздался голос Седьмого:
— Интересно, зачем эти создатели Летуна… или кто они там… зачем они к нам явились?
— Судя по тому, что они даже не попытались войти с нами в контакт, намерения у них недобрые.
— И что?
— Значит, надо их проучить, чтобы они больше сюда не совались.
Его уже переполняло предвкушение скорой победы над врагом, когда чудовище неожиданно взревело.
Обрушившись тысячетонным молотом с ясного неба, этот рев разнесся над горными вершинами и, казалось, был способен сотрясти луну и звезды, превращая эфир в груду осколков… Двадцать Девятый и его охотники издали жуткий вопль — страшной силы сигнал начисто выжег входные каскады их приемников. Крик их таял, растворялся, тонул в огромной волне, отразившейся эхом от гор. В лесу замигали голубые огоньки — резонировали аккумуляторы. Этот жуткий грохот на всех частотах буквально парализовал Ноля и Седьмого, находившихся в тридцати милях от чудовища. Возле спуска в долину остановился Сотый со своим отрядом — Люди замерли на земле, со страхом всматриваясь в сторону холмов. «Что случилось? Что происходит?» — вопрошали их жены на берегу океана, растерянно глядя на мечущихся в полосе прибоя, охваченных паникой Водоплавающих.
Забыв об опасности для Единицы, Седьмой вбежал в пещеру. Пришелец не отреагировал. Но ни Ноль, ни Седьмой этого уже не замечали; повернувшись ко входу, они с ужасом смотрели наружу.
В акустике лес как обычно, звенел под порывами ветра; на небе не было видно ни облачка, и лишь доносившийся из-за горизонта адский грохот в эфире предрекал что-то ужасное…
— Н-никогда бы не п-поверил, — заикаясь, сказал Седьмой, — что бывают такие с-сигналы…
Ноль, который ни на минуту не забывал о Единице, изо всех сил старался держать себя в руках.
— Нам еще повезло, — сказал он. — Что мы здесь, а не в долине. Надеюсь, они в состоянии выдержать такой уровень. Пока пойдем к нашему чужаку, вдруг он чего-нибудь натворил. А когда мы его свяжем…
Закончить он не успел.
Монстр заговорил.
Это был уже не рев, это была членораздельная речь, состоявшая из образов, а не из слов. Монстр говорил на своем языке, и это было непереносимо.
Внимая чудовищному голосу, разом заполнившему все доступные его приемнику каналы, целиком отдавшись во власть сенсорного и мыслительного контакта, Ноль вдруг почувствовал, что сам становится монстром.