Епитимья
Шрифт:
— Джимми!
Он вскинул голову и сразу узнал, кому принадлежит голос, хотя человек говорил шепотом.
Он сжался в крохотный комочек и выдавил из себя с ужасом:
— Нет!..
И это был крик души — ее протяжный вой.
— Джимми!
На этот раз голос гремел оглушительно. Он встал на колени и ухитрился ползком обойти всю комнату, держась у самой стены, и его скованные руки скользили по ее гладкой поверхности. Он искал щербинки или трещины в этом белом однообразии. Маленькую щелочку, только бы выбраться отсюда.
—
Как звали этого типа? Дуайт?
Перед ним стоял Дуайт. На нем был тот же самый длинный купальный халат, который он надевал в ту ночь, когда Джимми устроил пожар в этой комнате.
Он держал в руках банку «Криско» и улыбался.
— Сбежать невозможно. Я думал, ты это знаешь.
Он сел на корточки перед Джимми, а тот, скуля, старался вжаться в стену, распластаться по ней и слиться с ее плоской поверхностью.
Лицо Дуайта было так близко, что глаза Джимми туманились слезой. Он чувствовал запах несвежего затхлого дыхания: лук, капуста, гнилое мясо. Он повернул голову, но запах, казалось, усилился, и Дуайт рассмеялся.
— Ложись, парень. У меня кое-что есть для тебя.
Казалось — все! Весь мир его оставил. А он лежал ничком на полу с подтянутыми к груди согнутыми коленями. Он закрыл глаза и прижал лицо к полу. Пол пах пластиком.
Послышалось тонкое металлическое дребезжание — Дуайт ставил банку «Криско» на пол.
— Ну, сынок, ну...
Джимми повернул голову. То, что он увидел, заставило его закричать, и он все продолжал кричать, пока не сорвал голос и из его глотки больше не исходило ни звука.
Дуайт превратился в столб пламени, возвышавшийся над ним и готовый войти в него.
И тут кошмар кончился. Джимми проснулся. Ровный сумрак комнаты показался неожиданным по контрасту с белизной и пламенем его сна. Он с трудом пытался отдышаться, привести в норму свое сердцебиение, прислушиваясь к ритмичному движению маятника часов на каминной полке.
Его простыни взмокли от пота. Они были настолько мокры, что Джимми не мог поверить, что тут обошлось без постороннего вмешательства. Что, если Мирэнда или священник проникли в комнату, пока он спал, и окатили его ведром воды? Абсурд, конечно...
Он сел, пытаясь прогнать свой сон. Но прикосновение чего-то скользкого, мерзкого все еще наполняло его ужасом, хотя теперь он понимал, что это был всего лишь сон. Он не мог убедить себя, что Дуайта нет, что он не прячется где-то тут в темноте, ожидая его пробуждения, чтобы схватить и мучить. Было трудно поверить, что все эти темные фигуры, силуэты — всего лишь мебель.
Дыхание его постепенно успокоилось, сердце вернулось к нормальному ритму, Джимми сел, скатав промокшие простыни и одеяла.
Он знал, что в эту ночь спать больше не сможет. А возможно, не сможет никогда — ему придется каждый раз во сне лицом к лицу встречаться с Дуайтом. Часы на каминной полке показывали четверть шестого. Он решил, что поспал достаточно. Влез в свои джинсы и натянул
Что я делаю здесь один? Мирэнда наверху. Я, по крайней мере, могу полежать с ней.
Он представил гладкую спину Мирэнды и то, как у нее выпирали лопатки, — как остатки крыльев. Она всегда спала обнаженной, даже в «Чикен Армз», утверждая, что одежда мешает выходить жару из ее тела. Много раз ночью Джимми обвивал ее руками, тесно прижимаясь к ней.
А она поворачивалась к нему, брала его член в руку и вводила его в свое влажное нутро, и они лежали, слитые воедино, быстро и бесшумно двигались, стараясь, чтобы их движения не разбудили остальных ребят.
Он мог пойти к ней и сейчас.
Не хотелось оставаться одному. Поднимаясь по лестнице, он старался вытеснить из своего сознания образы сна. А они упорно не уходили, все медлили, гибкие и сильные, как память. Джимми заставлял себя не думать о Мирэнде, представляя себе ее удивленное бормотание, когда он скользнет в ее двуспальную постель, тепло ее гладкого тела, когда оно прижмется к ней.
Сейчас это было все, чего ему хотелось. Он остановился у ее двери, прислушиваясь. Даже звук ее дыхания или храп, услышанные через дверь, были бы утешением.
Но дверь была сделана из плотного дерева, она не пропускала звуков, и Джимми бранил себя: вот дурак, мог знать это раньше. Он протянул руку и медленно повернул дверную ручку. Услышав, как она со щелчком открылась, он быстро распахнул дверь и тут же закрыл ее за собой — так же проворно, чтоб она не скрипнула.
Лунный свет, освещая комнату, бросал луч на холмик на постели. Джимми на цыпочках шел по деревянному полу, вздрагивая от каждого скрипа, и наконец добрался до постели.
Когда он поднял одеяло, реальность стала ускользать от него, как гладкая простыня, и образы сна вновь ворвались в сознание.
На постели лежала только горка подушек, сложенная так, чтобы имитировать очертания тела спящего человека.
Джимми закрыл глаза, его колени стали ватными. Он рухнул на постель, вдыхая запах духов «Пачули» и дешевого спиртного — Мирэнда. Скомкав угол подушки, он зажал его в руке и с силой ударил кулаком по матрасу — удар, и еще раз, и еще, и еще...
Глава 21
Это было странное ощущение — почти полная раскрепощенность. Ричард размашисто шел по улице, Джимми Фелз не отставал от него.
Когда, думал он, я в последний раз так рано выходил на улицу в воскресное утро? Годы и годы, нет, десятилетия назад, если не считать посещений мессы.
— Мы не можем еще поддать ходу? — Джимми уже почти бежал. Он считал, что Мирэнда, по всей вероятности, вернулась в заброшенной многоквартирный дом, в так называемый «Чикен Армз». Он почти реально видел ее там, выглядывающую из окна, как всегда погруженную в свои странные мечты, — вот она надевает новый удивительный наряд, чтобы отправиться в нем куда-то этой же ночью. Куда?..