Эпоха бронзы лесной полосы СССР

Черных Евгений Николаевич

К сожалению, в лабораторных условиях нельзя пока создать модель природных климатических ритмов, со всем комплексом их ландшафтно-географических и исторических последствий. В этой связи интересны упомянутые выше короткопериодичные циклы увлажненности, прослеживаемые по периодическим колебаниям степных и лесостепных озер Западной Сибири, со средней продолжительностью один раз в 35 лет. Они вписываются в многовековые 1850-летние климатические ритмы Петтерсона-Шнитникова и являются как бы их микромоделью. Эти малые периоды (ученые обычно сопоставляют их с циклами Брикнера) тоже состоят из двух фаз — влажной (сравнительно короткой и бурной) и сухой.

Начало циклов Брикнера знаменуется «смокой» — бурным выходом на поверхность грунтовых вод. Озера увеличиваются в размерах, появляется много новых ляг, озер, проток и перейм, заливаются пойменные пашни, пастбища и сенокосы, гибнут пойменные леса и низкие колки, повышается уровень воды в колодцах. Высокая вода держится

несколько лет, а затем в последующие два-три десятилетия идет процесс усыхания: мелеют озера, заболачиваются переймы, протоки и курьи, беднеют рыболовческие угодья, убывает вода в колодцах; некоторые пресноводные озера становятся солеными, другие вообще исчезают; в пересохших озерных котлованах местные жители опять начинают возделывать пашни, на дне других появляются прекрасные сенокосные угодья или возобновляется древесная растительность.

Учитывая характер ландшафтных проявлений циклов Брикнера, можно предположить, что в степной зоне и на юге лесостепи крупные многовековые увлажнения климата древних эпох влекли за собой затопление пойм, гибель пойменных лесов и низинных колков (при возрастании, видимо, площади гривных лесов), ухудшение условий для оседлого пойменного пастушества и земледелия, улучшение травостоя в открытых степях, хорошие возможности для рыболовства, охоты на диких степных копытных и кочевого скотоводства. Усыхания должны были вызывать исчезновение или обмеление озер, заболачивание проток, оскудение охотничьих и рыболовческих угодий, ухудшение условий жизни в открытых степях, появление лесов и богатых пастбищ в котлованах некоторых озер и пересыхающих речных поймах, благоприятные возможности для оседлого пойменного пастушества и земледелия.

В разные исторические эпохи в соответствии с уровнем производительных сил местное население по-разному приспосабливалось к меняющейся географической среде — обычно путем увеличения удельного веса наиболее рациональной в конкретной ландшафтно-климатической ситуации отрасли хозяйства. Если сравнивать разные территории северной половины нашей страны по степени континентальности климата, по характеру рельефа и другим географическим особенностям, то можно предполагать, что первое место по готовности леса уступить место степи (и наоборот) займет Западно-Сибирская равнина, второе, видимо, Восточно-Европейская равнина, а третье — Алтае-Саянский район и горнотаежные области Восточной Сибири. В настоящий момент это несходство выражается в том, что в Европейской части СССР, несмотря на большую роль антропогенного фактора в изменении ландшафтов, граница леса и лесостепи в целом проходит гораздо южнее, чем в Западной Сибири, а в горных физико-географических странах Восточной Сибири вообще не прослеживается сколько-нибудь выраженной широтной зональности в распределении тайги и лесостепи. Еще более стабильным в ландшафтно-географическом отношении был Дальний Восток, где в условиях близкого соседства с Тихим океаном климат всегда был достаточно влажным. По схеме изменения палеогеографических условий Амуро-Зейского района в неогене и плейстоцене хорошо видно, что даже крупные климатические периоды, соответствующие ледниковым и межледниковым эпохам, не привели здесь к радикальной перестройке ландшафтно-растительной зональности (Воскресенский, Логинова, Махова, 1970).

* * *

Первые активные шаги по изучению восточноуральских древностей относятся к середине прошлого столетия и связаны с деятельностью нижнетагильских краеведов И.М. Рябова и Д.А. Шорина. В 1870 г. в Екатеринбурге было создано Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ), сыгравшее большую роль в развитии интереса к древней истории края. В УОЛЕ сотрудничали такие известные уральские любители старины, как О.Е. Клер, М.В. Малахов, К.И. Фадеев, А.И. Гаккель, Ф.Ю. Гебауэр, Д.Н. Мамин-Сибиряк, Н.А. Рыжников, В.Я. Толмачев и др. В 80-90-х годах прошлого столетия активизируются археологические исследования на территории Западной Сибири. Полевые разведки и стационарные раскопки велись в основном в районе Тюмени (И.Я. Словцов), в бассейне Томи и на Алтае (С.К. Кузнецов, А.В. Адрианов, С.М. Чугунов, В.М. Флоринский, Н.Ф. Кащенко и др.). Отдавая дань уважения дореволюционным энтузиастам и признавая их заслуги в изучении древней истории Зауралья и Западной Сибири, заметим, что полевые исследования велись на невысоком методическом уровне, без четкой фиксации глубин, характера культурных напластований, взаимоположения находок. В то время еще не были выработаны критерии для расчленения комплексов неолита и эпохи бронзы, а также бронзового и раннежелезного веков. В тех случаях, когда исследователи пытались дать этническую интерпретацию зауральских и западносибирских древностей, привлекаемые параллели зачастую были весьма отдаленными, а выводы слишком прямолинейными.

После Октябрьской революции, с 1920-х годов, были начаты систематические раскопки с целью воссоздания этапов древней истории отдельных районов Зауралья и Западной Сибири. В Среднем Зауралье

и Тюменском Притоболье работы ведут Д.Н. Эдинг, П.А. Дмитриев; в лесостепном Зауралье — К.В. Сальников; в районе Омска — В.П. Левашова; на севере Западной Сибири — В.Н. Чернецов; в Верхнем Приобье — С.М. Сергеев, М.П. Грязнов. Первые удачные опыты типологической и хронологической классификации памятников и культур бронзового века Зауралья и Западной Сибири были осуществлены в 1940-1950-х годах. Авторами этих локальных периодизаций были К.В. Сальников — для лесостепного Зауралья (1951), В.М. Раушенбах — для Среднего Зауралья (1956), В.Н. Чернецов — для Нижнего Приобья и Тюменско-Тобольского района (1953а), М.Н. Комарова — для низовий Томи (1952), М.П. Грязнов — для Верхнего Приобья (1956а). Следует особо подчеркнуть огромнейший вклад в разработку интересующей нас темы С.А. Теплоухова (1929), С.В. Киселева (1949), О.А. Кривцовой-Граковой (1948), А.П. Окладникова (1950а, 1955), О.Н. Бадера (1961; 1964), чьи плодотворные археологические изыскания в смежных с Западной Сибирью районах способствовали более глубокому пониманию проблематики бронзового века Западной Сибири.

В 1960-1970-х годах развернулись плановые работы больших археологических коллективов, группирующихся вокруг нескольких научных центров: Института археологии АН СССР, Института истории, филологии и философии СО АН СССР, Томского, Уральского, Кемеровского, Алтайского университетов, Новосибирского и Петропавловского пединститутов. Наряду с продолжением раскопок в местах, освоенных предшествующим поколением археологов, полевые исследования захватили районы, не изученные или почти не изученные в археологическом отношении: степное и лесостепное Поишимье (В.Ф. Генинг, Г.Б. и С.Я. Зданович, В.Ф. Зайберт и др.). Нарымское Приобье (Л.А. Чиндина, М.Ф. Косарев, Ю.Ф. Кирюшин и др.), Сургутское Приобье (В.А. Посредников, Ю.П. Чемякин, Е.А. Васильев, М.В. Елькина и др.), Среднее Прииртышье (В.Ф. Генинг, В.И. Матющенко, В.И. Стефанов и др.), бассейн Конды (Н.К. Стефанова, Л.П. Хлобыстин и др.). За последние 10–15 лет вышли в свет несколько монографий по эпохе бронзы, обобщающих результаты многолетних археологических раскопок в крупных регионах: лесостепном Зауралье (Сальников, 1967; Стоколос, 1972; Крижевская, 1977; Потемкина, 1985), таежном Обь-Иртышье (Матющенко, 1973а, б, в; 1974; Косарев М.Ф., 1974а, 1981, 1984; Кирюшин, Малолетко, 1979), лесостепном Обь-Иртышье (Молодин, 1977). Эти работы в значительной мере подготовили почву для обобщающих исследований по бронзовому веку западносибирской территории.

Изложенное выше не означает, что изучение бронзового века Восточного Урала и Западной Сибири шло в основном по линии накопления вещевого материала, его обобщения, систематизации и типолого-хронологической классификации. Одновременно предпринимались достаточно удачные попытки исторического осмысления накапливаемых фактических данных. В этом отношении много сделал В.Н. Чернецов. Особенно велики его заслуги в изучении хозяйства, социальной структуры, идеологии, искусства и этнической принадлежности древнего западносибирского населения (Чернецов, 1951, 1957, 1959, 1971).

Касаясь историко-культурной характеристики памятников бронзового века, вопросов локализации, происхождения и этнической интерпретации древних западносибирских культур, мы исходим из тезиса, наиболее полно сформулированного в одной из работ В.Н. Чернецова (1951, с. 25), что западносибирская керамика с ее выразительной орнаментацией, с характерной традиционностью декоративных мотивов и в силу своего широкого массового распространения является наиболее важным и объективным источником при определении границ культур и этнокультурных областей, при выявлении преемственности культурного развития, при исследовании этнической принадлежности древних культур, при выяснении характера и направления культурных связей.

Глава вторая

Западная Сибирь в переходное время от неолита к бронзовому веку

(М.Ф. Косарев)

С позднего неолита, а по некоторым данным — с более раннего времени на территории Зауралья и Западной Сибири существовали одновременно несколько разных культурных традиций, наиболее хорошо выраженных в традиционности орнаментальных комплексов: гребенчатая традиция, позднее разделившаяся на собственно гребенчатую и андроноидную (для последней характерен богатый геометризм в орнаментации сосудов), гребенчато-ямочная традиция и отступающе-накольчатая или отступающе-прочерченная традиция. В переходное время от неолита к эпохе бронзы и в первой половине бронзового века различия между гребенчатой, андроноидной, гребенчато-ямочной и отступающе-накольчатой традициями выглядят особенно отчетливо (Косарев, 1974а, б).