Эпоха Куликовской битвы
Шрифт:
К 1377 году основными претендентами на власть в Орде были Мамай, контролирующий почти все территории западнее Волги, и Урус-хан, контролирующий восточную часть Золотой Орды — Синюю Орду. Интересно, что в переводе с тюркского Урус-хан — это «русский хан».
Летом же 1377 года «перебежал из Синей орды за Волгу некий царевич, именем Арапша, и восхотел идти ратью к Новгороду к Нижнему».
Арапша — это ордынский хан Арабшах. 1375 годом датируются монеты Арабшаха, отчеканенные в Сарае. В 1377 году Арабшах был изгнан из Сарая Урус-ханом и перекочевал в Наровчат. Таким образом, восточный претендент на ханский престол, Урус-хан, на которого, возможно, сделали ставку князья Дмитрий Константинович и Дмитрий Иванович, в этом же году захватил столицу Золотой Орды.
Вероятно, эти действия русских князей и «Русского хана» были как-то согласованы. Дмитрий Константинович Нижегородский неоднократно бывал в Сарае. Наверняка он имел там немало осведомителей и доброхотов.
Так или иначе, но Нижегородский и Московский князья начинают совместные действия и против прежнего врага Урус-хана — Арапши.
Князь Дмитрий Константинович, узнав о появлении Арапши в мордовских землях, послал весть своему зятю — великому князю московскому. «Князь же великий Дмитрий (Иванович) собрал воинов многих и пришел ратью к Новгороду к Нижнему в силе тяжкой, и не было вести про царевича Арапшу и возвратился на Москву, а послал на них воевод своих, а с ними рать Владимирскую, Переяславскую, Юрьевскую, Муромскую, Ярославскую; а князь Дмитрий Суздальский послал сына своего князя Ивана, да князя Семена Михайловича, а с ними воевод и воинов многих… И пришли они за реку Пьяну, и пришла к ним весть, что царевич Арапша на Волчьей воде».
Получив известие, что враг далеко, русские войска «расслабились». Не выставив охранения, принялись охотиться и пьянствовать, и оказались совершенно не готовы к неожиданной атаке татар. Это общеизвестная история. На Пьяне русские войска потерпели сокрушительное поражение от внезапно напавших татар Мамаевой Орды, которых привели мордовские князья. В битве погиб и князь Иван, сын Дмитрия Константиновича см. Приложение 9 — Битва на Пьяне).
Можно предположить, что с помощью Мамаевых татар мордовские князья попытались избавить свои земли от новоявленного хана Арапши. Но тот бежал и от многочисленной русской армии, и от Мамаевых татар. А пришедшие в мордовский край изгонять Араб-шаха мамаевы татары внезапно напали на армию нижегородцев и москвичей, а затем еще и обрушились на ставший после разгрома русской армии беззащитным Нижний Новгород.
Мамаю необходимо было наказать инициаторов антиордынского союза — московского и нижегородского князей. Кроме того, не забылось еще убийство Мамаевых послов. Возможно, что разорение Нижнего Новгорода было еще и местью за зимний поход на Булгар и за поддержку заволжского Урус-хана.
Разгромив русскую армию на реке Пьяне, Мамаевы татары «сами пришли к Новгороду к Нижнему изгоном без вести. У князя же Дмитрия Константиновича не было силы встать против них на бой, и он побежал в Суздаль, а люди горожане новогородские бежали в судах по Волге к Городцу. Татарове же приидоша к Новгороду к Нижнему месяца августа в 5 день» и перебив тех жителей, что еще оставались в городе, весь город сожгли.
Такова была месть за убитых Мамаевых послов. «Изгорело церквей в граде 32» — констатирует летописец.
Арабшах же, переждав грозу, осенью того же года «приходил на Рязань изгоном и много зла сотворил и возвратился восвояси». Новгородско-Софийские летописи сообщают еще, что татары Араб-шаха взяли столицу рязанской земли Переяславль-Рязанский и чуть не пленили князя Олега, но тот «из рук их убежал изстрелян». Однако удержаться в сурских землях Арабшах, видимо, не сумел. Никаких более поздних упоминаний о нем мы не встречаем. Видимо, он был разгромлен войсками Мамая, так как все его земли попадают под контроль Мамаевой Орды. Олег Рязанский, таким образом, в 1377 году в войне против Мамая не участвовал, и даже пострадал от его противника — Арабшаха, а потом, возможно, способствовал устранению этого Мамаева врага.
А бедствия нижегородцев с уходом Мамаевой рати не кончились. Осенью 1377 года «нечестивая поганая (т. е. языческая. — Прим. авт.) мордва собралась без вести, и ударили они изгоном на уезд и множество людей посекли, а иных полонили, и останочныя (видимо, оставшиеся целыми после татарского погрома. — Прим. авт.) села пожгли и отидоша».
Но с мордовскими-то грабителями, решившими под шумок тоже безнаказанно пограбить, нижегородские князья немедленно расправились. Борис Константинович настиг их, уходящих с добычей, у реки Пьяны и там часть мародеров уничтожил. А затем последовала зимняя карательная экспедиция в мордовскую землю: «В ту же зиму снова послал князь Дмитрий Константинович брата своего князя Бориса и сына своего князя Семена ратью воевать поганую Мордву, а князь великий Дмитрий Иванович послал же свою рать с ними, воеводу Феодора Андреевича Свибла и с ним рать; они же придя взяли землю Мордовскую и повоевали всю, и села и погосты их, и зимницы пограбили, а самих посекли, а жен и детей полонили, и мало осталось тех кто спасся, всю их землю пусту сотворили, и множество живых полонили и привели их в Новгород, и казнили их казнью смертною, и травили их псами на льду на Волге».
Так жестоко Дмитрий Константинович отомстил за смерть сына. Однако злоключения нижегородцев продолжались. 24 июля 1378 года под городом вновь появились войска, посланные Мамаем. Они стремительным набегом овладели городом и ограбили его окрестности.
БОРЕЦ ЗА ПРАВДУ
Война московского князя и его союзников с Мамаем шла своим чередом, а тем временем Киприан, узнав о смерти Алексия, решился на рискованный шаг. Без приглашения московского князя (а, собственно, такое приглашение законному митрополиту, теперь уже всея Руси, и не требовалось) он едет в Москву. 3 июня 1378 года он пишет с дороги игуменам Сергию и Феодору: «…еду к сыну своему ко князю к великому на Москву… Вы же будьте готовы увидеться с нами, где сами погадаете».
Киприан рассчитывал на поддержку московского духовенства, для него главным было попасть в Москву, а там уж авторитет Сергия Радонежского сыграл бы свою роль в утверждении законного митрополита. Но князь начал действовать грубо и решительно. Видимо, он перехватил ответное письмо от Сергия к Киприану и закрыл дороги к Москве — «заставил заставы, рати сбив и воеводы пред ними поставив». Киприана поймали. Некий воевода Никифор ночью у городских ворот или уже в городе захватил митрополичью процессию из сорока пяти всадников. Воевода, явно выполняя княжий приказ, обращался с Киприаном бесцеремонно. «И какое только зло не сотворили надо мной! — писал впоследствии об этом сам Киприан. — Хуленя и надругания и насмехания, граблениа, голод! Меня в ночи заточили нагого и голодного».
Митрополита заперли в одном месте, а его монашескую свиту «на другом месте». Слуг его князь «нагих отослать велел с бесчестными словеси»; у них отобрали коней, их ограбили и раздели, переодели в «обороты лычные» (лыковые пояса на Руси носили только нищие) и, выведя за город, «на клячах хлябивых без седел» отпустили.
Ночь и следующий день Киприан провел под арестом, а вечером за ним пришли в одежде его слуг воевода Никифор и стражники, вывели его из «клети», сели на коней его свиты и куда-то его повезли. Он думал — «на убиение ли, или на потопление?», но его просто выдворили из Москвы. Так Дмитрий Московский продемонстрировал свое отношение к политике патриарха и к его митрополиту.