Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
Удар был сильным, сидевшие на броне чуть не посыпались вниз, схватившись кто за что, но удержались. Высокий квадратный внедорожник брызнул мелкими осколками стекла, опасно качнулся влево и затормозил своим сверкающим хромом носом прямо в багажнике хозяйской «ауди», смяв его беспощадно и развернув машину на скользкой прошлогодней траве откоса поперек движения, носом прямо в огромное колесо бэтээра. Охрана вылетела из «Геленда», как черти из табакерки, и наткнулась рылами на добрый десяток стволов, смотрящих на них с брони.
Я резко сдал к обочине и притормозил. В середину этой разборки нам точно влезать не следовало, но посмотреть хотелось, порадоваться за людей. Шмель с Сергеичем тормознули тоже.
Из «ауди», крича и размахивая руками, лез кто-то маленький, в костюме с галстуком и в пальто
С брони головного бэтээра вниз нагнулся средних лет подполковник с наголо бритой головой, единственный во всей группе без шлема и без головного убора, о чем-то спросил кричащего и прыгающего персонажа из телевизора. Тот как-то осекся, как будто удивившись, что здесь еще кто-то заговорил кроме него, потом раздраженно махнул рукой, что-то ответил, подполковник переспросил, вместо маленького что-то утвердительно ответил холуй. И тогда подпол спокойно вытащил из-под разгрузки ПБ и дважды выстрелил, в маленького и в холуя, обоим в лоб, обрушив их с небес олимпийской власти на грязный асфальт подмосковного шоссе. И все автоматы, наведенные на стоящую с поднятыми руками охрану, разом коротко протрещали, выбросив язычки пламени и струйки прозрачного серого дыма, и охранников повалило друг на друга.
– Нихренасе… – прошептал Леха. – Кого это они привалили?
– Хрен его знает, – также прошептал я в ответ. – Табло знакомое, но не могу вспомнить.
Один из вояк соскочил с брони, подошел к «ауди», заглядывая в окно, приоткрыл тяжелую, явно бронированную дверь, которую никто не запер, и выпустил в кого-то в салоне очередь патронов на пять. Стрелял в голову, судя по тому, как брызнуло красным на стекла. Затем вернулся к борту, вскарабкался на броню, а двое других вояк прямо с брони одиночными выстрелами прострелили головы всем лежащим на асфальте. Поскольку никаких враждебных намерений в наш адрес они не проявляли, я тронул «Форанер» с места и подтянулся поближе, а за нами следом – наша маленькая колонна.
Открыв дверь машины, я вышел из-за руля, повесив «огрызок» на плечо стволом вниз, старательно не пряча оружие и при этом не демонстрируя никакой враждебности.
– Тарищплковник! – окликнул я бритого.
Тот посмотрел на меня, как будто пытаясь сообразить, откуда я взялся, затем спросил:
– Тебе чего, боец?
– Вы машины эти броней столкнули бы. – Я показал на «Геленд» с «ауди». – Народ бежит из города, если поток увеличится – могут быть пробки, а мертвяки уже и сюда забредают, мы видели.
Он подумал пару минут, затем нагнулся в люк бэтээра, на котором сидел, и крикнул туда:
– Копыто! Давай-на, задом посталкивай этот триппер с дороги-на. – Затем обернулся к своим, ухмыляющимся с брони. – А вы чего раззявились, товарищи офицеры? Давай с брони-на, а то ссыплетесь.
Огляделся вокруг, почесал в затылке.
– И это все тоже оттащите-на, а то намотаем кишки на колеса, потом унюхаемся, – рявкнул он, показывая на трупы.
Военные попрыгали на дорогу, сноровисто ухватили тела убитых, кого за что, оттащили на обочину, столкнули вниз. Задний бэтээр сдал назад, а головной, управляемый уверенной рукой невидимого Копыта, частично съехал с дороги, а затем, прижав массивным задом сначала одну машину, а затем вторую, поочередно вытолкал их в сторону. Подполковник подошел ко мне, посмотрел подозрительно, спросил:
– А ты, боец, вообще по какому ведомству-на?
Судя по всему, подпол решил меня мимоходом застроить, исключительно по привычке и любви к искусству.
– Партизаны мы, тарищплковник, – заявил я в ответ. – Местная самооборона.
– Да ну? – переспросил он, подозрительно сощурившись. Остальные тоже начали прислушиваться к разговору. – А выглядишь ничего, партизан, по-строевому-на. Гля, с ПБ еще-на, разжился. Где служил?
Я назвал часть, тот кивнул, спросил, в каком году и где. Затем спросил, кто был командиром, после чего сказал, что они у нас недолго соседями были, приезжали в командировку. Я сразу сообразил, кто это такие – «подсолнухи» из контртеррористического центра ГРУ, который как раз тут по соседству и расположен. Поэтому никого, кроме офицеров, среди них и не видать. Единственное, чего я не понял, откуда у них бэтээры, да еще с эмблемами ВВ? Впрочем, какая разница, мало ли откуда?
– Куда направляешься? – неожиданно спросил он меня.
– Неподалеку здесь. За жратвой, – обтекаемо ответил я.
– За жратвой всегда-на, полезно, – согласился подпол, затем оглядел наши три машины. – Солдат жрет – оборона крепнет. Вас сколько?
– Здесь – четверо. Всего – тринадцать.
– Все мужики?
– Нет. Женщины есть, дети. Даже собаки с кошками.
– Даже собаки, говоришь? – Он ненадолго задумался. – Значит, сюда смотри…
Он полез в «документный» карман разгрузки, вытащил оттуда блокнот. Быстро черканул пару строк, вырвал страничку, протянул мне. Я прочитал. Там было написано «Пантелеев», и дальше была корявая подпись.
– Высшие командные курсы здесь знаешь? Теперь Учебным центром кличут-на.
– «Пламя», что ли? – переспросил я.
– Они самые, – кивнул подполковник. – Не будете знать, куда деваться-на, езжайте туда. Понял-на? Бумажку сохрани, на въезде предъявишь. Скажешь, что Пантелеев послал. Как понял-на?
– Понял.
– Ну и молодец-на, что понял. Езжай, – махнул он рукой.
Тем временем процесс очистки дороги завершился, подпол вскарабкался на броню, и оба борта пошли дальше, в сторону аэропортов. Интересно, а что им там-то понадобилось? Уж не отстрел ли покидающих страну официальных лиц у них в плане боевой учебы? С этих станется. Ну и я вернулся в машину, где Леха немедленно спросил, кто это такие и чего я узнал. Я рассказал, что узнал, и мы тоже поехали дальше, понемногу отставая от уходящих от нас бэтээров. А трупы никто не трогал, хоть на них штук пять стволов точно должно было быть. Спецназеры их не тронули, ну и нам мародерка на трупах в падлу. Одно дело, когда мы сами кого завалили, и другое – чужих «двухсотых» шмонать. Найдется и без нас кому. Вон люди какие подберут, и будет им в помощь.
Хуже другое, то, что трупы-то эти – натуральный корм для мертвяков. А что делать? Не нам же похоронами заниматься? Не до того нам, нас ждать должны. И ждали. Возле заправки «Лукойл», что стоит на дороге после терминала Шереметьево-2, нас поджидал новенький, защитного цвета ГАЗ «Егерь», так сказать, творческое переосмысление бывшей «шишиги», если точнее. Пятиместная кабина, кузов-полуторатонник с тентом. Обалдеть, в общем. Мечта идиота. Нам бы такую, и все, мы готовы к путешествию.
Мы свернули с дороги, тормознули возле грузовика. Все двери в «Егере» разом открылись, оттуда выскочили пятеро в черных прыжковых костюмах, в черных же разгрузках и с автоматами АК-74М, притом явно новенькими, без царапинки. У каждого по коллиматору «Нить-А» на боковом креплении, с резиновыми гофрированными наглазниками, что уже роскошь. И гранатные карманы в разгрузках не пустуют, там или РГН, или РГО у них. У двоих даже подствольники. И у одного в руках ПКМ. У всех пистолеты в открытых кобурах на животе, судя по рукояткам – СР-1, [17] мощные, многозарядные. Если это охранники, бывшие коллеги Сергеича, то они неплохо подогрелись. Самому младшему из них было уже за тридцать, а старшему так к полтиннику примерно. Мужики все крепкие, типаж того же Сергеича, явно бывшие военные. А СР-1, насколько я помню, только ФСБ на вооружение принимало, и никто больше. Можно делать выводы.
17
Пистолет Сердюкова («Гюрза»).