Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
Со двора вышли Татьяна с Викой и с ними Пашка, преображенный новенькой «горкой» и прочей снарягой. Появились сестры Дегтяревы, тоже подошли.
– Паш! – окликнул я новенького. – Сегодня все время рядом со мной держишься, понял?
– Понял, – с готовностью кивнул он, правда скашивая глаза на Ксению.
Да, вид у него уже воинственный. ПМ в кобуре, карабин по-модному на груди наискось, впрочем, в машине или на броне так носить удобней. Я подумал, не выдать ли ему АКМС вместо карабина, но решил не спешить, пусть сперва покажет, кто он такой. А то уже женихаться начал. Дело молодое, блин… пусть лучше о службе думает. Ладно, это я ему обеспечу.
– Первая машина – Маша, Татьяна, Паша, я. Вторая – Леха, Шмель, Ксения и Аня. Движение в колонне, дистанция пятьдесят метров, не щелкаем! По машинам!
Я забрался за руль сам, вытащив из кобуры пистолет и сунув его под бедро. Врубил первую, нажал на газ и понял, что «уазик» – это не мой «Форанер» ни разу. Грубая машина, прыгучая и дубовая, которая по отсутствию комфорта мой вездеход запросто переплевывает. Ну не для комфорта и строилась, для нее главным в задании на проектирование была возможность идти следом за танками, а не девочек на пляж вывозить. А за танками она пойдет запросто.
Дальше был привычный проселок до асфальта, затем двухполоска до шоссе. Выбрались на Ленинградку, пересекли ее внаглую, притормозив поток, который послушно расступился перед людьми в форме и масках на военных машинах, и покатили на заправку.
Майор как раз был на улице, озадачивая личный состав, и нас сразу не узнал. Да и мудрено было бы – кататься на открытых машинах в такую погоду и без масок – проблематично. Хорошо, что не пальнули по нам, когда мы сворачивали с шоссе в закуток заправки. Надо на будущее поиметь в виду, что масками одновременно со стволами надо злоупотреблять как можно реже, могут не понять в это нервное время. Но пронесло, ничего не случилось.
– Ничего себе, – усмехнулся майор, оглядывая неожиданное пополнение. – Девок половина группы.
– Стрелять и девки умеют, – резонно возразил я. – Улица Молдагуловой в Москве имени кого? А как раз сейчас от них это и требуется, пусть тренируются. Кто посерьезней, на Базе остался, – чуть приврал я, подразумевая единственного Сергеича. – Да и стреляные они уже у меня все, и не только в мертвяков пострелять довелось.
– А в кого еще? – удивился майор.
– А вон те, которые самые молодые и красивые, четверых мародеров положили на глушняк, всех вооруженных, – чуть изменил я рассказ о расстреле фармкоровских, показав на болтающих и смеющихся сестренок и Машу. – И мало того, но еще и «контроль» провели аккуратно, с расстояния «в упор». Так что недооценивать не советую.
– Ну ты скажи… – чуть удивился майор. – Пошли ко мне в кунг, я там для вас припас, что привезли. Потом, когда Воронков с «Уралом» подъедет, оформите, как положено, выдачу.
– Шмель, Леха! – крикнул я, направляясь за майором. – Подгоняйте «козлов» к кашээмке!
Дверь кунга распахнулась, оттуда выглянул сержант в наушниках. Увидев нас, кивнул, не говоря ни слова, а затем начал сноровисто подавать из темного нутра фургона сначала оружие, а затем двигать серые ящики с патронами, на которые сверху выложил четыре стопки пустых магазинов.
– В общем, так, – сказал майор. – Я по собственному разумению собрал из того, что было. Три акаэма и четыре «семьдесят четвертых». По ящику на ствол. По восемь магазинов к каждому. Гранат не дам, обойдетесь, нечего их в городе разбрасывать, да и не помогают они от мертвяков, проверено уже. Заправлять надо?
Я подумал и отрицательно покачал головой.
– Если мы по Солнечногорску действуем, то можно потом, когда на сегодня закончим. Мы ведь до темноты?
– Точно, – кивнул он. – С темнотой беженство прекращается, боится народ.
– Ну тогда на обратном пути и заправимся, – сказал я. – По задачам что?
Пока наши ребята сноровисто перекидывали имущество в машины, майор развернул передо мной карту Солнечногорска, скопированную, судя по всему, с городского генплана застройки.
– Смотри сюда, – провел он пальцем по изгибающейся широкой полосе нарисованной улицы. – В переулки не углубляйся, старайся держать свободным от мертвяков основной выезд из города на трассу. Улицы Центральная, Набережная и Спортивная, Пятницкое шоссе. Дальше по обстановке, сам решай, но не увлекайся погонями.
– На самом деле главная сложность, как мне видится, дворы и подъезды, – возразил я. – По центральным улицам от мертвяков и пешком убежать можно, а просто в машину загрузиться или выйти на улицу может быть проблемой. На выходе из квартир и подъездов большинство людей гибнет, насколько я понимаю.
Майор задумчиво посмотрел на меня, ответил:
– Я тебе задачу поставил, а ты сам смотри, как ее лучше выполнить. Обеспечивай выезд людей из города.
– А выход? Машины-то не у всех есть. Большая часть пешком.
– А что я могу сделать? – спросил майор. – Людей у меня половину забрали, только заправку и могу держать. Если оставлю ее без присмотра, то может начаться столпотворение на всю дорогу. Попытки отбить заправки уже были, есть сволочи, что не против на этом зарабатывать. Я же тебе нынешнюю численность Кантемировской дивизии докладывал? Вот-вот.
– Но все равно что-то делать надо, – возразил я. – Еще день, другой, и все пешие останутся в городе на откорм мертвякам.
– Будут дельные предложения – предлагай, – жестко сказал майор. – А не будут – не мотай душу. И без того тошно. Мне их всех здесь собирать, что ли? И сиськой кормить? Кто выбрался, тот выбрался, а собрать всех я не в силах. Конец света сейчас, а не Первомай.
Возразить что-то было сложно. Если рассматривать мое собственное заявление с этой точки зрения, то я должен был взять под защиту каждого беспомощного, которого вижу. К чему это приведет? Скорее всего, к скорой и бесславной гибели нашего маленького отряда, перегруженного «неактивными штыками». И я избегаю принимать к себе любого, кто неспособен приносить пользу и воевать. Как радостно я всего полчаса назад избавился от «беженцев», понимая, что они для меня как камень на шее.
Так почему у других должно быть на этот счет другое мнение? Плохо это? Очень плохо. Есть у меня выбор? Точно такой же, как между жизнью и смертью. Возьми я на себя ответственность за многих гражданских, и тогда ни о какой ответственности за жизни тех, кто доверился мне, речи быть не может. А уж об основном деле надо вообще забыть, навсегда. Так и получается, что каждый сам должен придумать, как будет спасаться, а если не придумал, то ничего тебе не светит.