Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
– Живые крысы инфицированы? – уточнил шеф.
– Именно! – подтвердил я. – Инфицированы все до одной, но помирать не собираются и чувствуют себя прекрасно! Никаких признаков какой-либо болезни. Более того, две крысы были из числа «гепатитных», и теперь вирус гепатита у них явно находится в подавленном состоянии. «Шестерка» уничтожает заразу. Тогда я сделал следующее: запустил в клетку к крысе-зомби живую крысу. Зомби намного медленней живой крысы и явно слабее, но у живой крысы началась настоящая паника, она даже не могла обороняться. Как будто все ее оборонительные инстинкты дали сбой, в них не заложена схема обороны от ожившего трупа.
Я дал шефу с Джеймсом полюбоваться на видеозапись мечущейся по клетке белой крысы. Вторая крыса неуклюже преследовала ее, переваливаясь с боку на бок.
– Возможно, – поджав губы, произнес Биллитон. – И что было дальше?
– Крыса-зомби сумела все же отхватить изрядный кусок мяса с живой крысы, – продолжил я. – Рана не была смертельна, я рассадил крыс снова в разные клетки, а раненой крысе даже сделал перевязку. И она умерла примерно через час. И через пять минут воскресла. Повторный опыт с этой мертвой крысой и крысой живой дал другой результат – живая крыса отбивалась и даже напала на мертвую, сильно ту покусав.
– И тоже умерла? – спросил Дегтярев.
– Именно, – подтвердил я.
Шеф помолчал, переваривая информацию, затем сказал:
– То есть получается, что заражение, произведенное воздушно-капельным путем, делает особь просто носителем. Даже ведет к улучшению состояния. А заражение, когда вирус попадает непосредственно в кровь, ведет к смерти и последующему оживлению?
– Именно так. Похоже, что ударная доза чужого вируса, уже измененного под конкретного носителя, попавшая прямо в кровь, вырабатывает токсин. И он убивает, а дальше включается механизм оживления. Кофе будете?
Я подошел к кофеварке и включил ее.
– Нет, спасибо, потом ночью не усну, – покачал головой Дегтярев. – Я лучше покурю здесь у тебя, не возражаешь?
Как всегда. Я не курю и дым на дух не переношу, но шефу отказать не могу. Не потому, что он шеф, а потому, что он мне по-человечески очень нравится. Уважаю я его. А если бы кто другой в моей лаборатории курить вздумал – вылетел бы отсюда в два счета. Я даже Оверчука дважды выставлял с сигаретой.
– Что с вами сделаешь, курите.
Я достал из шкафа желтую пластмассовую пепельницу с логотипом сигарет «Кэмел», которая хранилась у меня специально для таких случаев, и выставил на стол. Откуда она здесь взялась – сам не знаю. Исторически сложилось. Дегтярев щелкнул зажигалкой, прикурил и выдохнул дым в сторону от меня. И за то спасибо.
– Давай, Сережа, продолжай.
– Продолжаю, – кивнул я, разогнав дым рукой. – Именно так и получается. Тогда я, к стыду своему, взял грех на душу и впрыснул одной из инфицированных, но живых крыс раствор мышьяка. Угадайте, что получилось?
– Крыса умерла и воскресла?
– Именно так, – подтвердил я, после чего заявил: – То есть мы имеем ситуацию, что если вирус вырвется за пределы этой не слишком хорошо охраняемой лаборатории, то он вызовет гибель всей человеческой цивилизации.
– Гхм… ты уверен? – чуть не подавился дымом шеф. – Очень уж радикальный вывод.
Вывод куда как радикальный, надо объяснять. Попробую.
– Я не уверен, разумеется, опыты на людях я не ставил, но полагаю, что, если воскресшие обезьяны нападают на живых обезьян с целью их съесть, если воскресшие крысы нападают на живых крыс с той же целью, то и что-то подобное может произойти с человеком.
– С этим согласен, – кивнул Дегтярев. – И что?
– А возможность инфицироваться, просто находясь рядом с зомби, составляет почти сто процентов, вы понимаете? – Я сделал некий жест, долженствующий изображать полет. – Вирус летает в воздухе, он буквально испаряется. Как будто таким образом поддерживает свою популяцию в организме не выше некоторого предела, который полагает для организма безопасным.
– И?..
– И тогда любой мертвый восстанет, необязательно даже быть жертвой нападения. Жертва аварии, жертва несчастного случая прямо в «скорой помощи» и так далее. Любой инфицированный. И нападет на живого, а живой заразится непосредственно от нападения, вскоре умрет, восстанет и так далее. Фильмы ужасов отдыхают.
Дегтярев вздохнул, помолчал, глядя на свое отражение в темном стекле окна. Во дворе уже ночь была. Затем сказал:
– Знаешь, это возможно. Опасность в том, что вирус не вызывает болезни у переносчика. Сначала переносчик должен погибнуть, чтобы «темная сторона» вируса себя проявила. А пока он жив, то и жаловаться ему не на что. Он ведь даже гриппом болеть не будет.
Ну вот, долго объяснять не потребовалось. Шеф быстро соображает, понял, в чем настоящая проблема.
– Именно так. В этом и опасность, – продолжил я. – Будь моя воля, я сейчас уничтожил бы все образцы этого модифицированного нами вируса. Пусть останется тот, который мы нашли в экспедиции – нулевая вирулентность, содержится исключительно в организме некоторых глубоководных рыб, и даже если ты рыбу съешь, то все равно не заразишься. Начнем работать заново, от отправной точки.
Если честно, то у меня волосы на голове последние сутки шевелились не останавливаясь. Я просто представил себе, что же это такое. Эта зараза может распространиться по всему миру, и никто даже тревогу не поднимет. Представьте себе одну из великих пандемий прошлого, хоть ту же «испанку», благо ее природа тоже вирусная. Люди болели и именно поэтому с ней боролись, как могли в то время. А теперь представьте, что люди не болели, а наоборот, лучше себя чувствовали. Кто-нибудь стал бы бить тревогу? Сомневаюсь. Весь мир бы спокойно заразился. А затем начали бы подниматься мертвые, чтобы «питаться от живых». И тогда бороться с вирусом было бы поздно. Почему? А он уже у всех у нас внутри.
– Это не так просто, – подумав, сказал шеф. – Он есть у американцев, например. Программа международная, и даже если мы уничтожим образцы здесь, то это мало что изменит. А вот поднимать тревогу надо, в этом ты полностью прав. Этот НИИ совершенно неприспособлен для работы с опасными инфекциями, нет ни требуемых мер безопасности, ни охраны. Я завтра же выйду на наше руководство и потребую перевести дальнейшую работу в место, где меры безопасности выше. А сейчас мы ничего дополнительно сделать не можем. Что мы еще знаем?