Эпоха Полтины. Декста Квинта
Шрифт:
Не дожидаясь ответа он вышел из дома.
4.
Кран громко хрипел, выплёвывая мутную воду, которая перед тем как исчезнуть в нутре ржавой раковины, смешивалась со свежей кровью на его руках и становилась слегка розоватой. Ополоснув руки, Бэн ещё раз тщательно промыл их с дезинфицирующей жидкостью, после чего стряхнул воду и насухо вытер тряпкой. Повернувшись к столу, взял поднос с уже обработанными инструментами и, пройдя в конец комнаты, аккуратно опустил их в раствор.
Он замер, когда со стола позади него раздалось тихое поскуливание. Прищурившись, Бэн слегка повернул
Устало сев за стол, Бэн зевнул и хрустнул пальцами, после чего лениво постучал костяшками по чугунному бюсту, у которого отсутствовала левая часть лица. Причём сама фигура была асимметрична, что создавало вид, словно бы недостающий кусок головы был вырван. Помнится, именно из-за этого дефекта ему и не хотели продавать его, но он настоял.
– Слушаю вас, мэссэр Уилторс.
– Бэн улыбнулся, услышав этот жуткий скрипучий голос, который раздался из разорванной головы.
– Передай господину Нифалу, что с его Найло всё хорошо и он может забрать его домой.
– Будет исполнено, - проговорил антураж и вновь умолк.
Он вновь было откинулся на спинку кресла, но расслабиться ему не дали. Колокольчик над дверью тихонько звякнул, извещая о приходе нового клиента, и Бэн был вынужден подняться и пройти за высокую стойку у правой стены. В приёмную вошла знакомая фигура сгорбленной, шаркающей ногами и жеманно улыбающейся ярко накрашенными губами старушки, в маленькой чёрной шляпке на голове и с оттягивающей одну руку клеткой. Доктор через силу выдавил из себя улыбку и поприветствовал её:
– Госпожа Датлди, добрый день!
– Ох, оставьте, - она замахала свободной рукой.
– Какой же это добрый день, если солнце не может погреть мои старые косточки? А ведь когда-то меня уверяли, что на Эг-Вигади можно жить беззаботно! Вокруг одни вруны и проходимцы.
– Куда же без них, - поддакнул он.
– Никуда. Только прямиком в могилу.
"Это я бы с радостью устроил," - подумал про себя Бэн, а вслух произнёс:
– Вы ещё всех нас переживёте, госпожа Датлди.
– Уж я-то постараюсь прожить ещё годок, - она поставила на стойку клетку и её лицо мгновенно изменилось: она посмотрела на него таким грустным взглядом и заговорила таким жалобным голосом, словно хотела, чтобы он почувствовал всю потаённую в ней скорбь и глубокие страдания, которые она ежесекундно испытывает, - а вот моя Мисси, по видимому, не дотянет и до завтра.
Старушка вытащила заранее подготовленный платок и промокнула невидимые слёзы. Бэн нахмурился и заглянул в клетку, где на голом полу лежал усмарский тион, стоивший в колониях несколько тысяч марок.
– А что опять случилось?
– Не знаю!
– Датлди всплеснула руками.
– Она просто лежит целыми днями, ничего не ест и очень тяжело дышит. Бедняжка Мисси. Она даже начала гадить под себя, представляете?
– На мгновение жалобный тон сменился возмущенным и она, поджав губы, бросила недовольный взгляд на клетку. Но потом её лицо разгладилось и грустная улыбка вновь вернулась.
– А может... может её лучше удавить, чтобы не мучилась?
Лицо Бэна окаменело и он сухо произнёс:
– Сейчас посмотрим, что с ней не так.
Постелив на стойку мягкую подстилку, он открыл клетку и осторожно достал из неё собачку, которая испуганно забилась как можно дальше и отказывалась покидать её. Госпожа Датлди внимательно наблюдала за тем, как он поглаживает истощавшую собачку и осторожно ощупывает её.
– Не перестаю удивляться тому, что такой здоровяк как вы, лечит животных. Вам бы в кузне молотом ворочать, а не тварей дрожащих спасать. Это ещё хорошо, что вы не имперец.
Бэн на мгновение замер, а потом как можно непринуждённее спросил, продолжая осмотр:
– А что, есть разница в том, кто именно лечит?
– Конечно, - казалось, она была шокирована до глубины души тем, что он не понимает таких элементарных вещей.
– Все имперцы подлые скоты, пожри их бездна! В них нет ни капли сострадания не то что к животным, а даже к собственным детям.
– Неужели...
– руки у него задрожали и его взгляд невольно метнулся к антуражу. Он во всех красках представил себе, как хватает эту старую стерву за шкирку и остервенело вминает её лицо этой полубашкой. С большим трудом он отвёл взгляд и сосредоточился на собачке.
– Да, можете себе представить, - продолжала распалятся Датлди.
– Они совершенно не заботились о своих выродках. С детства воспитывали в них жестокость и ненависть к нам, к колонистам, и заставляли приносить кровавые жертвы своим бесовским божкам! Нелюдь одним словом. И знаете, я слышала, - она опёрлась руками на стойку и подалась вперёд, - что они живут среди нас! Да-да, представьте себе! А ведь все наши беды только из-за них. Как по мне, так выселить бы их всех до одного за барьер и дело с концом - если они так верят в своих хваленых богов, то пусть они и спасают это прогнившее племя. А мы уже достаточно от них натерпелись. Вон - она махнула рукой, - вся страна лежит в руинах. Так что пусть или отрабатывают, или отправляются на все четыре стороны. Мы их кормить не обязаны. Я даже уверена, что когда последний имперец покинет Колонии, солнце сразу же засияет. Вот так вот.
Бэн сжал челюсти и старался глубоко дышать. На его побледневшем лице играли желваки, щека нервно дёргалась, но пока что ему удавалось держать себя в руках.
– Госпожа, - он прочистил горло, - госпожа Датлди, сколько раз в день вы обычно кормите Мисси?
Старушка скривилась и хмуро посмотрела на него.
– Так я же вам говорю, что эта шавка не жрёт ни черта!
– Нет, я не об этом. Я о том, сколько раз в день вы её кормили до того, как она заболела.
– Так сразу бы и спросили. Я кормлю её один раз по утрам.