Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы
Шрифт:
Я часто размышлял, на сколько нужно поднять ставку по федеральным фондам, чтобы добиться устойчивого и продолжительного повышения процента по 10-летним облигациям. Противостоять мощным глобальным финансовым потокам чрезвычайно сложно, когда международные силы толкают инфляционные ожидания и реальные долгосрочные процентные ставки вниз, а цены акций и недвижимости вверх. Силы, влияющие на 10-летние облигации. принимают все более глобальный характер. Оптимальная политика в таких обстоятельствах — плыть по течению, определяя денежно-кредитную политику с учетом глобальных факторов. Мы действовали именно так Во время глобальных финансовых трансформаций, с которыми сталкивалась ФРС, когда я был ее председателем, наша стратегия была эффективна в той мере, в какой она обеспечивала стабильность американских финансовых рынков. Сомневаюсь, что у нас были ресурсы, необходимые для противодействия факторам, которые способствовали понижению реальных долгосрочных процентных
Опыт последних лет показывает, как благотворно сказываются на экономическом росте и уровне жизни стабильные цены, и это должно стать для глав центральных банков основным стимулам для сдерживания инфляционного давления в будущем. Как я говорил на слушаниях в конгрессе несколько лет назад, денежно-кредитная политика должна заставить даже экономику с необеспеченными деньгами работать так, словно она «привязана к золоту». Может ли мир, который постоянно видит преимущество стабильных цен для экономического роста и уровня жизни, придерживаться курса на стабилизацию цен? К этому вопросу я вернусь в главе 25.
21. ОБРАЗОВАНИЕ И НЕРАВЕНСТВО ДОХОДОВ
Несмотря на пятилетний экономический рост, темпы которого были выше средних — при этом уровень безработицы упал ниже 5%. в 2006 году большинство американцев заявляли, что их не удовлетворяет состояние экономики. В группе со средними доходами в последние годы преобладало ощущение несправедливости распределения материального вознаграждения. И действительно, хотя представление о справедливости у каждого свое, концентрация доходов с 1980 года возросла93. Настроение значительной части участников опросов было удручающе мрачным. Опасность ситуации заключается в том, что на волне подобных настроений политики популистского толка могут получить большинство в конгрессе и их недальновидные, непродуктивные действия превратят массовое недовольство в нешуточный экономический кризис.
Нынешнюю тревогу усугубляет еще одна давняя проблема: повседневный опыт множества людей на рынке труда противоречит документально доказанному факту — конкурентный рынок десятки лет повышает жизненный уровень подавляющего большинства американцев и значительной части остального населения земного шара. Многие считают, что обостряющаяся конкуренция на рынке (примета нынешней высокотехнологичной экономики, функционирующей в условиях глобализации) ведет к сокращению количества рабочих мест и это наносит слишком ощутимый урон. Средства массовой информации то и дело рассказывают о массовых увольнениях. Кажется, что сокращению штатов на заводах и в офисах США не будет конца.
Неудивительно, что в конкуренции часто видят угрозу занятости и не воспринимают ее как фактор повышения заработной платы, хотя в конечном счете она была и остается таковым. Десятки лет после Второй мировой войны реальная заработная плата росла, а конкурентный рынок заставлял капитал и рабочих перемещаться из отживающих свой век отраслей в новые, более передовые в технологическом отношении, а значит, более производительные секторы. Поэтому по мере роста экономического результата росло вознаграждение труда и капитала, в то время как доли национального дохода, приходящегося на выплаты наемным работникам и прибыль, сохранялись почти неизменными десятки лет. На начальных стадиях экономического цикла доля прибыли обычно растет, а доля, получаемая наемными работниками, уменьшается, на более поздних стадиях наблюдается противоположная тенденция. На самом деле в последние 10-20 лет распределение национального дохода между трудом и капиталом не слишком отличалось от того, что было в предыдущие 50 лет. Иными словами, изменение реальной часовой оплаты труда после Второй мировой войны94 тесно связано с часовой производительностью, а это в свою очередь означает, что соотношение оплаты труда с одной стороны и прибылей от прироста производительности с другой стороны остается стабильным.
Однако это мало что говорит о распределении самой оплаты труда, которая включает доходы производственных рабочих, неуправленческого персонала и руководства компаний. Едва ли рабочий в цехе будет доволен, если при минимальном повышении его зарплаты генеральный директор получит премию в несколько миллионов долларов. Распределение оплаты труда определяется комплексом конкурентных сил. от которых зависят спрос и предложение на различные виды навыков. В последние 10 лет я отслеживал уровень среднечасовой оплаты труда несельскохозяйственных рабочих и неуправленческого персонала (четыре пятых трудовых ресурсов, занятых в производстве) по отношению к оплате труда управленческого персонала, включающего квалифицированных специалистов и менеджеров (одна пятая трудовых ресурсов). Весной 2007 года среднечасовая заработная плата управленческого персонала составляла примерно $59, а неуправленческого — $17. Это означает, что пятая
Обычно американцев не смущали высокие доходы тех, чей вклад в экономическое благосостояние нации не подлежит сомнению. Принято считать, что такие деньги «заработаны». Хотя представление о том, что заработано, а что нет, зависит от точки зрения, как правило, люди делают выводы без колебаний. В последние годы американские избиратели и их представители в Вашингтоне были явно менее толерантны к резкому росту вознаграждений высшего руководства компаний. К этому вопросу я вернусь в главе 25.
Едва ли средний американец представляет сложный комплекс рыночных сил. которые влияют на распределение национального продукта в виде дохода между субъектами, создающими ВВП. Бесполезно доказывать, что свободная конкуренция в конечном счете повышает средний уровень благосостояния в обществе, когда рабочие видят, что их босс получает огромные премии, а им самим приходится довольствоваться скромными надбавками. Люди должны ощущать преимущества конкуренции на личном опыте. Если этого не происходит, они начинают тянуться к популистским лидерам, которые обещают, например, ввести таможенные барьеры. Протекционизм ошибочно воспринимается как гарантия высокооплачиваемой работы в сталелитейной, автомобильной, текстильной и химической промышленности, которые некогда были символом экономической мощи Америки. Однако потребители XXI века куда меньше интересуются продукцией этих отраслей, чем их родители, а следовательно, экономика США больше не обеспечивает зарплату и работу того уровня, который существовал в былые времена. Поэтому число рабочих мест в сталелитейной и текстильной промышленности резко снизилось по сравнению с рекордными показателями 1950-1960-х годов. По всей видимости, численность работающих в этих отраслях будет падать и дальше.
Уменьшение количества рабочих мест в традиционных отраслях обрабатывающей промышленности в США часто воспринимается как опасный процесс, разрушительный для экономики. Но это не так. Напротив, сокращение числа рабочих мест в обрабатывающей промышленности наряду с ростом занятости в более современных отраслях, связанных с компьютерами. телекоммуникациями и информационными технологиями, — это плюс, а не минус для уровня жизни американцев. Традиционные производственные компании, созданные в XIX веке, а порой и еще раньше, перестали быть символом передовых технологий. Потребителей все больше привлекают продукты, которые являются воплощением новых идей, например мобильные телефоны для велосипедистов. Глобальная торговля открывает нам доступ к широчайшему ассортименту продуктов, которые совершенно необязательно изготавливать в стране.
Если бы мы подчинились желаниям экономически неграмотного населения и воздвигли таможенные барьеры, препятствующие международной торговле, полагаю, на первых порах конкуренция стала бы менее острой, а напряжение отчасти спало. Как-никак замораживание заработной платы и цен Ричардом Никсоном в августе 1971 года встретило горячее одобрение. Однако, как только страна столкнулась с дефицитом, эйфория улетучилась. Скорее всего при повышении таможенных тарифов нас ждет тот же сценарий — растущее недовольство. Вскоре уровень жизни в Америке перестанет расти и начнет снижаться из-за повышения цен и сужения ассортимента товаров, а далее — и это будет еще более заметным — торговые партнеры примут ответные меры, перекрывая пути нашему экспорту, который обеспечивает занятость населения США.
Работа в обрабатывающей промышленности перестала быть высокооплачиваемой. поскольку зарплату производственным рабочим начисляет потребитель. А он потерял интерес к этому сектору. Для него более привлекательны цены в сети Wal-Mart. Они отражают низкую стоимость рабочей силы в Китае и несовместимы с высокой зарплатой на традиционных промышленных предприятиях США. Попытки заставить американского потребителя платить цену, которая превышает рыночную, и тем самым поддержать уровень зарплаты на промышленных предприятиях рано или поздно встретят упорное сопротивление. Однако при этом уровень жизни американцев неизбежно снизится. По оценкам Института международной экономики Петерсона, благодаря кумулятивному эффекту глобализации после Второй мировой войны ВВП США вырос на 10%. Если блокировать международную торговлю, уровень жизни в Америке снизится на те же 10%. Для сравнения: чрезвычайно болезненное уменьшение реального ВВП с третьего квартала 1981 то по третий квартал 1982 года составило всего лишь 1,4%. Тот, кто считает, что лучше оградить людей от негатив ного воздействия глобализации в ущерб их благосостоянию, заблуждается. Изолированная от окружающего мира страна потеряет конкурентоспособность. и начнется стагнация, которая нанесет более ощутимый урон.