Эпоха Возрождения

Кицунэ Миято

— Отлично выглядишь, — заметил Нагато, чуть прищуривая свои жутковатые глаза. — В тебе что-то изменилось.

— Может быть… — не ожидал такого начала разговора Наруто. — Вы тоже очень хорошо выглядите.

Нагато теперь не был столь худым, как раньше: щёки перестали вваливаться, а кожа не обтягивала скелет. Пропала мертвенная бледность, не говоря уже о тех жутких железяках, которые протыкали тело.

— Карин-сан сказала, что я полностью здоров и могу ходить сам, — кивнул Нагато. — Она… сильный ирьёнин. Она сказала мне, что помогает потому, что я тоже в какой-то степени её брат… Родная кровь. Клан Узумаки, которого давно нет. Карин

не родная твоя сестра, верно, Наруто-кун? Но ты зовёшь её «анэ-сан».

— Мы сироты, — пожал плечами Наруто. — Родственные связи делают нас ближе друг к другу. Я мечтаю когда-нибудь возродить клан Узумаки. Клан великих мастеров фуиндзюцу. У меня есть ещё названая сестра и названый брат. И теперь ещё… вы.

— «Эпоха Возрождения»… — усмехнулся Нагато. — Я слышал твои слова. Всё же Конан до сих пор носит мой металл чакры.

— Вот как…

— Но мне нравится, — продолжил Нагато. — Думаю, что мне это тоже подходит.

* * *

Они возвращались домой.

Наруто изредка бросал взгляды на Аджисай, которая уверенно шла рядом с ним, и думал о том, что когда-нибудь его мечта о возрождении клана Узумаки обязательно исполнится.

Учиха понадобилось десять лет, чтобы претендовать на статус малого военного клана в Конохе, сколько времени понадобится им двоим с Аджисай, неизвестно, но… как верно сказал Джирайя, «Путь шиноби длиной в десять тысяч сражений начинается с первой битвы». И Наруто чувствовал, что уже сразился в этой первой битве и победил.

— КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ —

Не забывайте ставить плюсы! Автору будет очень приятно!

Часть 2. Пролог

«Осторожней! Взяли! Давай, пошевеливайся! Не стой столбом, забери тот ящик!» — люди суетливо грузили свою повозку.

— И куда им столько посуды? — поинтересовался Дейдара у мастера Нендо. Из-за срочного заказа им пришлось трудиться день и ночь почти две недели.

— Говорят, что у сына Четвёртого Кадзекаге свадьба, — негромко ответил гончар.

— Сына Кадзекаге?.. — протянул Дейдара. — Разве он не ребёнок?

— Не нынешнего Кадзекаге, балда, а сына прошлого, — беззлобно фыркнул Нендо и добавил, понизив голос: — Этого парня прозвали «Пустынным Демоном», он глава одного из кланов шиноби. Таким нельзя упасть в грязь лицом. Много гостей, значит, и много посуды. Поговаривают, что его невеста вообще из другой страны, кажется, из Огня.

— «Пустынный Демон»… Кхм, — пробормотал Дейдара, вспоминая о джинчуурики Суны.

Помимо выполнения текущих миссий, одной из главных задач той организации, к которой Дейдара примкнул после побега из Ивы, был поиск джинчуурики. Они с напарником должны были разведать обстановку и узнать, где скрывается джинчуурики Скрытого Песка. Тот самый «Пустынный демон». Как недавно и давно это было…. Целую жизнь назад.

— Эй, Идара, — горшечник коснулся предплечья Дейдары, отвлекая от нахлынувших воспоминаний.

— Что?

— Тебе сколько лет уже, парень?

— В начале пятого месяца будет двадцать два, — он не счёл нужным врать по мелочи.

— Тебе бы тоже пора жениться, — подмигнул мастер Нендо. — На тебя давно засматривается Кама-чан. Ты вроде парень рукастый, тебя глина хорошо слушается, и твои фигурки неплохо расходятся,

присмотрись к моей дочери. Боги не дали мне сыновей, но привели тебя ко мне.

От сказанных слов к горлу Дейдары подкатила тошнота.

— Боги ничего не смыслят!.. — резко бросил он горшечнику и вернулся в мастерскую.

Работа успокаивала, так что Дейдара раскрутил гончарный круг и от души шмякнул на него кусок белой глины. В гончарной Нендо делали керамику и фарфор, причём разный по качеству, прозрачности и крепости.

За полгода работы в мастерской Дейдара многому научился и почерпнул для себя новое. Белую глину, которой он когда-то пользовался для техник, в Стране Земли добывали возле горного перевала Конрин — в Цучидо. Оказалось, по другую сторону гор, возле города Санкан в Стране Ветра, на хребте Такаяма, тоже имелось богатое месторождение белой глины. По качеству она была даже лучше, чем в Цучидо, плюс мастер Нендо научил добавлять для достижения определённой степени пластичности различные фракции песка, который добывался как в карьерах у Тацумы, так и где-то возле Великой пустыни. В фарфор также вмешивали костяную золу, измельчённые минералы, а ещё мастер Нендо экспериментировал с температурой обжига и различными глазурями, которыми покрывала и искусно раскрашивала изделия та самая Кама-чан — дочь мастера. Всё это было интересно Дейдаре, к тому же в свободное от заказов время мастер разрешал ему лепить фигурки, и, что немаловажно, в лавке они не залёживались и вполне расходились среди туристов и местных жителей, создавая странное ощущение удовлетворения и, несмотря на состояние беспомощности, воодушевления. Дейдара делал «божков», копилки, вазы и домашние клумбы в форме животных, мини-окарины в виде птичек и прочие вещи. Конечно, они не взрывались, но хоть что-то на благо искусства.

Вращающийся сосуд, который поднимался под его пальцами, одновременно приносил радость созидания и словно отматывал жизнь назад, заставляя Дейдару вспоминать и думать о том, о чём думать и вспоминать не хотелось. Вот уже почти восемь месяцев он практически не ощущал чакру, не мог использовать даже простенькие техники. После встречи с тем странным «божеством», лишившим его сил шиноби, Дейдаре оставалось надеяться лишь на свои физические данные. Серьёзно урезанные способности он расценивал на уровень слабенького генина, то есть защитить себя от мелкого хулиганья или крестьян мог, а вот сразиться с каким-нибудь «охотником за головами», которые рыскали по дорогам в поисках отступников и нукенинов, — уже нет.

Дейдара был воспитан шиноби, и его учили, что, пока жив, ты можешь сражаться. И он сражался каждый день, в основном с самим собой. Насколько мог, терпел людей, работал, успокаивая себя, что период его беспомощности когда-нибудь закончится. В первые дни и недели было очень сложно, он был раздражён больше обычного: как будто мало ему отмерила судьба.

Такое состояние вкупе с несостоятельностью чуть не привело к фатальному исходу. Дошло до того, что он нарвался на большую компанию подвыпивших парней и чуть ли не впервые в жизни был серьёзно избит. До этого так физически больно и плохо Дейдаре было лишь однажды. Всю ночь он провалялся в какой-то грязной канаве, думая, что умрёт вот так: как ничтожный бродяжка, в безвестности, так и не отомстив, не достигнув величия, никому и ничего не доказав. Он всю ночь молился непонятно кому, обещая встать на тот путь, который указал ему неведомый жуткий дух, а потом забылся тяжёлым сном.