Эпоха Возрождения
Шрифт:
К тому же узурпатор венгерского престола Матьяш Корвин считал свое положение шатким: другие претенденты, притязания которых на трон были достаточно обоснованными, принадлежали к могущественным королевским династиям и не оставляли попыток свергнуть его. В такой ситуации ему совсем не хотелось сталкиваться с турецким султаном, что произошло бы, приди он на помощь Цепешу. Арест Влада Цепеша решил сразу несколько проблем: на него можно было переложить ответственность за «исчезновение» денег, свалить неудачу в борьбе с Османской империей, в которую по его собственной вине превратилась победа Дракулы, на самого победителя. Наконец, можно было уладить отношения с Портой, поскольку Раду – новый правитель Валахии – был турецким ставленником.
Однако обвинения в государственной измене, предъявленные
Модрусса не оставил свидетельств того, что говорил в свою защиту пленник короля Матьяша, но описание его внешности оказалось красноречивее любых слов самого Влада. Вид Дракулы на самом деле был ужасен: распухшая, заметно увеличившаяся в объеме голова и налитое кровью лицо указывали на то, что князя пытали, чтобы заставить признать ложные обвинения, например, подписать сфабрикованные письма и тем самым узаконить действия Корвина. Но Влад, переживший в юности, еще до прихода к власти, ужасы турецкого плена, мужественно встретил новые испытания. Он не оговорил себя, не поставил свою подпись на фальсифицированных документах, и королю пришлось придумывать другие обвинения, не требовавшие письменного признания пленника.
Бывшего господаря обвинили в жестокости, которую он проявлял по отношению к сакскому населению входившей в состав Венгерского королевства Трансильвании. По свидетельству Модруссы, Матьяш Корвин лично рассказывал ему о злодеяниях своего вассала, а затем предъявил некий анонимный документ, в котором обстоятельно, с немецкой пунктуальностью сообщалось о кровавых похождениях «великого изверга». В доносе говорилось о десятках тысяч замученных мирных жителей и впервые содержались рассказы о заживо сожженных нищих, о посаженных на кол монахах, о том, как Дракула приказал прибить гвоздями шапки к головам иностранных послов и прочие подобные истории. Неизвестный автор сравнивал валашского князя с тиранами древности, утверждая, что во времена его правления Валахия напоминала «лес из посаженных на кол». Он обвинял Влада в невиданной жестокости, но при этом совершенно не заботился о правдоподобии своего рассказа. В тексте доноса встречается множество противоречий. Приведенные в документе названия населенных пунктов, где будто бы было уничтожено по 20–30 тысяч человек, до сих пор не могут быть идентифицированы историками.
Что послужило реальной основой для этого доноса? Мы знаем, что Дракула действительно совершил несколько рейдов в Трансильванию, уничтожая скрывавшихся там заговорщиков, среди которых были претенденты на валашский престол. Но, несмотря на эти локальные военные операции, князь не прерывал коммерческих отношений с трансильванскими городами Сибиу и Брашов, что подтверждает деловая переписка Дракулы того периода. Очень важно отметить, что, помимо появившегося в 1462 году доноса, нет ни одного более раннего свидетельства о массовых убийствах мирного населения на территории Трансильвании в 50-е годы XV века.
Невозможно представить, как уничтожение десятков тысяч человек, регулярно происходившее на протяжении нескольких лет, могло бы остаться незамеченным в Европе и не нашло бы отражения в хрониках и дипломатической переписке тех лет. Следовательно, рейды Дракулы в принадлежавшие Валахии, но расположенные на территории Трансильвании анклавы в момент их проведения рассматривались в европейских странах как внутреннее дело Валахии и не вызывали никакого общественного резонанса. На основании этих фактов можно утверждать, что анонимный документ, впервые сообщивший о злодеяниях «великого изверга», не соответствовал действительности и оказался очередной фальшивкой, сфабрикованной по приказу короля Матьяша вслед за «письмом к султану» для того, чтобы оправдать незаконный арест Влада Цепеша.
Но для папы Пия II – а он был близким другом германского императора Фридриха III и в силу этого сочувствовал саксонскому населению Трансильвании – таких объяснений оказалось достаточно. Он не стал вмешиваться в судьбу высокопоставленного пленника, оставив в силе решение венгерского короля. Сам же Корвин, чувствуя шаткость выдвинутых им обвинений, продолжал дискредитировать томившегося в заточении Дракулу, прибегнув, говоря современным языком, к услугам «средств массовой информации». Поэма Михаэля Бехайма, созданная на основе доноса; гравюры, изображавшие жестокого тирана, разосланные по всему миру; наконец, тиражи брошюр (из которых до нас дошли тринадцать) под общим названием «Об одном великом изверге» – все это должно было сформировать негативное отношение к Дракуле, превратив его из героя в злодея.
Влада Цепеша посадили в Пештскую крепость, где обращение с ним было, согласно его княжескому рангу, почтительным, но суровым. Влад был лишен возможности вести переписку, и, следовательно, не мог защитить себя от «черного пиара», заказанного венгерским монархом. Это обстоятельство во многом повлияло на дальнейшее распространение легенд о «ненасытном кровопийце», «зломудром колосажателе» Владе Дракуле.
Из Пештской крепости Влад был переведен в Вышеград – королевский замок в четырех милях от Буды вверх по Дунаю. Большую часть своего плена он провел именно там.
Заточение Дракулы в легендах описывается наиболее красочно. Там фигурируют мрачные подземелья, роман Цепеша с дочерью Матьяша – чтобы видеться с любовником-арестан-том, она приказала прорыть подземный ход. Затем эта женщина даже вышла за Цепеша замуж, для чего ему пришлось принять католическую веру. Все это сказки. Женой Дракулы в то время была не дочь Матьяша (у которого, по всей видимости, вообще не было детей), а его двоюродная сестра. Бракосочетание состоялось еще до ареста Цепеша. Да и сам его плен нисколько не соответствовал распространенному представлению об узниках, сидящих в сырых и темных подземельях, питающихся водой и хлебом… Возможно, так и проходили первые месяцы после его ареста. Но когда Матьяш Корвин убедился, что интерес к персоне пленника угас и под стенами крепости не стоят войска с требованием освободить героя, контроль над арестантом ослабили. Влада поселили в башне Соломона, где он жил вместе с женой, так что для встреч с ней ему не нужно было использовать подземный ход. В заточении родились и сыновья Влада. Старшего нарекли традиционным семейным именем – Влад, а младшего в честь деда назвали Мирчей. В католическую веру Влада никто не обращал: отказ от православия сразу бы лишил его фигуру политической ценности как одного из претендентов на валашский трон. Матьяшу было значительно выгоднее заботиться о добром здравии пленника, который оставался сильной картой в политической игре: реальный претендент на престол Валахии в распоряжении Корвина! Это, с одной стороны, поднимало престиж короля Венгрии, с другой – оказывало психологическое давление на других господарей.
Так Влад Дракула проводил год за годом в башне Соломона в Вышеграде. Вышеградский замок заслужил в то время название «второй Альгамбры», «рая земного». Там было все – от сотен залов до висячих садов, от фонтанов и прудов до библиотеки и площадок для проведения рыцарских турниров. Башня Соломона была роскошным пятиэтажным сооружением, отводимым для содержания самых знатных пленников. Всего за полвека до Дракулы, эти «апартаменты» занимал, живя в заточении, будущий германский император Сигизмунд Люксембургский – покровитель и друг отца Влада Цепеша. Получив свободу и одержав верх в политической схватке, Сигизмунд поселился в той же башне, лишь приказав ее благоустроить. Теперь эти императорские покои достались Владу. Так что, пожалуй, Цепеш в неволе имел все, кроме свободы.