Эра осторожности [Эпоха нерешительности; Век нерешительности]

Пол Фредерик

Он умело открыл бутылку, провозгласил тост и выпил. Прежде он никогда не видел на шампанском такую этикетку. По просьбе Хары и под громкие аплодисменты Форрестер прочитал стихотворение «Внебрачный король Англии». И хотя он все время запинался, никто не обращал на это особого внимания.

— Ублюдочные декаденты! — восторженно завопил он. — Вы много знаете, но не умеете напиваться!

Потом они танцевали, образовав замкнутый круг из двадцати человек, топая ногами и резко меняя направление. Это напоминало танец героев легенды о Робин Гуде, исполняющийся под музыку виолончели и пискливой флейты. Девушка восклицала: «О, Чарльз! Чарльз Форрестер! Ты почти сделал меня обитательницей

счастливой Аркадии!» Он кивал головой и ухмылялся, держась слева за нее, а справа — за огромное создание человека, про которого кто-то сказал, что это марсианин и он еще не привык к земной гравитации. Но он смеялся, и все смеялись. Казалось, что большинство из присутствующих смеялись над Форрестером, возможно, потому, что он старался неуклюже шагать за другими. Но никто не смеялся громче его.

Это было почти все, что он запомнил. Были различные предложения насчет того, что с ним делать. Некоторые предлагали отрезвить его, другие были против. А он во время продолжительных хихикающих рассуждений счастливо кивал и кивал головой, как глиняный болванчик на пружинке. Он не знал, когда закончилась вечеринка. Остались только сказочные воспоминания о девушке, которая вела его по безлюдной дороге между высокими темными строениями, похожими на могильные плиты, от которых его крики и пение отражались гулким эхом. Он помнил поцелуи девушки, бессвязный шепот, брызги джоймейкера, добавившие в его эмоции страх. Но он не запомнил, как вернулся домой и лег спать.

И когда Форрестер проснулся, то был бодрым, отдохнувшим, энергичным и одиноким.

Глава 2

Кровать, в которой проснулся Форрестер, мягко урчала. Стоило ему пошевелиться, как звук прекратился и начался легкий массаж. Зажегся свет. Вдали тихо заиграла прекрасная музыка, напоминавшая цыганское трио. Форрестер потянулся, зевнул, провел языком по зубам и сел.

— Доброе утро, Человек Форрестер, — сказала кровать. — Время: восемь пятьдесят. У вас назначена встреча на девять пятьдесят семь. Хотите ли вы прослушать поступившие сообщения?

— Позже, — ответил Форрестер.

Хара предупредил его о говорящей кровати, поэтому Форрестер не испугался; он как-то сразу осознал, что это не опасность, а очередное преимущество, составная часть комфорта нового приветливого мира.

Форрестер, сгоревший заживо в возрасте тридцати семи лет во время пожара, по-прежнему считал, что не состарился даже на год. Он закурил сигарету, тщательно, как решил с вечера, проанализировал ситуацию и заключил, что впервые в истории мира человек средних лет находится в столь удивительном положении. Это чудо. Жизнь. Здоровье. Хорошая компания. И четверть миллиона долларов.

Разумеется, он не был уникален, как сам себя воспринимал. Но только полностью восприняв факт своей смерти и воскрешения, не думая о миллионах и миллионах ему подобных, он мог чувствовать свою уникальность. Это чувство было прекрасным.

— Только что поступили новые сообщения, Человек Форрестер, — сказала кровать.

— Погоди, — ответил Форрестер. — Сначала я выпью чашку кофе.

— Вы хотите получить чашку кофе, Человек Форрестер?

— Ты мне надоела, я сам скажу, если мне чего-нибудь захочется. Ясно?

По-настоящему Форрестеру хотелось только немного полентяйничать. Ему нравилась свобода. Это напоминало ему первую неделю службы в армии, когда он осознал, что есть два способа отбарабанить срок: легкий и тяжелый. Легкий путь уничтожал собственную инициативу. Ты подчиняешься приказам, а само пребывание в армии сопоставимо с продолжительным уик-эндом в плохо оборудованном туристическом лагере.

Здесь он не чувствовал дискомфорта. Но принцип поведения оставался армейским. Форрестеру незачем нагружать себя обязательствами. У него их просто нет. Он не должен тревожиться о том, чтобы дети не опоздали в школу, ведь у него не было больше детей. Он не должен больше ломать голову над тем, чтобы у жены было достаточно денег на ежедневные расходы, ведь у него не было больше жены. И если бы он захотел, можно было снова лечь, натянуть одеяло на голову и заснуть. Никто не остановит его, и никто не обидится. Если надумает, то он может напиться, может поухаживать за девушкой, может написать поэму. Все его долги уплачены или забыты. Все его обещания исполнены, а неисполненные лежат вне пределов вероятного исполнения. Ложь, сказанная им Дороти об уик-энде 1962 года, больше не должна его беспокоить. Даже если правда и откроется, то она никого не заинтересует, но сам факт того, что правду узнают, являлся бы чудом.

Короче говоря, можно было начинать новую жизнь.

К тому же у него были солидные гарантии продолжительной жизни. Он здоров. Его жизни ничто не угрожает. Даже опухоль, которую он заметил на ноге за несколько дней до смерти, не могла и далее оставаться злокачественной или хоть как-то угрожать его жизни; в противном случае врачи из дорма удалили бы ее. Ему не стоило беспокоиться даже о неприятной перспективе попасть под автомобиль — если они еще существовали, — ведь даже при самом плохом раскладе это могло означать не более чем несколько столетий в ванне с жидким гелием, а затем возвращение к жизни, еще более прекрасной!

Сейчас у него было все, что ему хотелось.

Единственное, что он больше не хотел иметь, потому что некогда уже имел… Семья. Друзья. Положение в обществе.

А в этой жизни, в год 2527 от Рождества Христова, Чарльз Форрестер был совершенно свободен. Но радость не затмила осознание факта, что у монеты две стороны. При внимательном рассмотрении он был здесь никому не нужен.

— Человек Форрестер, — повторила кровать. — Я настаиваю. Получено сообщение категории «срочно» и уведомление о личном визите. — Матрац под Форрестером выгнулся и сбросил его на пол комнаты.

Ошеломленный Форрестер проворчал:

— Что за срочность?

— Человек Форрестер, на тебя выдана охотничья лицензия. Лицензент — Хайнзлихен Джура де Сиртис Майджор, мужчина, дипаразаниец, утопист, восемьдесят шесть прохождений, рост шесть футов четыре дюйма, импорт-экспорт. Человек внеземного происхождения. Причины не указаны. Страховые и гарантийные письма разосланы. Вы все еще хотите кофе?

Кровать говорила и одновременно закатывалась в стену. Когда она исчезла в отверстии, мембрана затянулась, не оставив никакого следа. Это разочаровало, но Форрестер вспомнил инструкции Хары, огляделся, увидел джоймейкер и сообщил ему:

— Я хочу получить завтрак. Ветчина и яйца. Тосты и апельсиновый сок. Кофе. А также пачку сигарет.

— Будет сделано за пять минут, Человек Форрестер, — сказал джоймейкер. — Могу ли зачитать остальные сообщения?

— Подожди минутку. Я думал, что сообщение передавала кровать.

— Мы все одно целое, Человек Форрестер. Сообщения такие. Уведомление о личном визите — Тайко Хирониби присоединится к вашему завтраку. Доктор Хара прописал эйфорик. Принимать по необходимости. Его доставят вместе с завтраком. Эдна Бенсен посылает вам поцелуй. Первый Трест торговли и аудиторства рассчитывает на ваше покровительство. Общество Древности подтверждает, что ваша кандидатура одобрена для приема, как и льготы на переезд. «Зиглер, Дюрант и Колфакс, адвокаты»…