Эрато (История, Книга 6)

Геродот Галикарнасский

78. В то время как Крез занят был такими планами, все предместье города наполнилось змеями, а лошади покидали свои пастбища, шли туда и поедали змей. Крез принял это за чудо, как оно и было на самом деле. Тотчас послал он вопросить тельмесских толкователей чудес. Послы прибегли к гадателям, узнали от них смысл чуда, но им не удалось уже сообщить ответ Крезу: прежде чем на обратном пути они достигли Сард, Крез был взят в плен. Тельмессцы, впрочем, предсказали это, говоря, что чужое войско, следует ожидать, вторгнется в страну, покорит туземцев, потому что змея – дитя земли, а лошадь – неприятель и чужеземец. Тельмессцы дали такой ответ Крезу уже в то время, когда царь был в плену, и они еще ничего не знали ни о Сардах, ни о самом Крезе.

79. Когда после сражения при Птерии Крез отступил, и Кир узнал, что Крез намерен распустить свое войско по домам, он сообразил, что для него очень выгодно напасть возможно скорее на Сарды, прежде чем лидийские войска будут вновь собраны. Задумано – сделано, так что Кир сам явился к Крезу вестником о войне. Крез пришел в сильное замешательство, потому что все случилось совершенно противно его ожиданиям и рассчетам, однако повел лидийцев в битву. В то время в Азии не было народа сильнее и воинственнее лидийцев;

сражались они на лошадях с длинными копьями в руках и были прекрасными всадниками.

80. Войска встретились перед городом Сарды на большой чистой равнине, по которой, кроме других рек, протекает и Гилл, изливающийся в наибольшую здесь реку под названием Герм; эта последняя вытекает из священной горы Матери Диндимены [24] и вливается в море подле города Фокеи. Когда Кир увидел перед собой ряды лидийцев, выстроившихся к бою, он пришел в ужас от лидийской конницы и по совету мидянина Гарпага поступил следующим образом: всех верблюдов, которые следовали за его войском и были нагружены хлебом и разными запасами, он велел собрать вместе, снять с них ношу и посадить на них людей в вооружении всадников; затем он велел им идти впереди остального войска против конниц Креза; за верблюдами шла пехота, а за пехотой вся конница. Когда войско выстроилось в ряды, Кир убеждал воинов убивать беспощадно всякого попадающегося всадника, щадить только самого Креза даже в том случае, если он будет схвачен и станет защищаться. Такова была его речь. Верблюдов Кир поставил против лидийской конницы потому, что лошадь боится верблюда и не выносит ни вида его, ни запаха. Придумано все это было с той целью, чтобы сделать конницу Креза бесполезной для него, ту самую конницу, на которую Крез возлагал блестящие надежды. Но лишь только оба войска сошлись, лошади завидели верблюдов и услышали запах их, как повернули назад, и надежды Креза исчезли. Однако и после этого лидийцы не потеряли мужества: заметив испуг лошадей, они спешились и пешими сражались с персами. Только когда с обеих сторон пали многие воины, лидийцы, обратясь в бегство, оттеснены были в акрополь и там осаждены.

24

…из священной горы Матери Диндимены… – Диндимена – Мать богов (Великая Мать, Кибела, Рея). Эпитет связан с горой Диндим в Галатии – местом пребывания богини.

81. Осада была начата. В надежде, что она продлится долго, Крез из акрополя снова послал послов к союзникам, ибо прежние приглашали союзников явиться на пятый месяц, между тем как высылаемые теперь должны были просить союзников явиться немедленно, так как Крез в осаде.

82. В числе других союзников посольство явилось и к лакедемонянам. В это самое время спартанцы были во вражде с аргивянами из-за Фиреи. Дело в том, что Фирея эта принадлежала Арголиде, но спартанцы отрезали ее и присвоили себе. Аргивянам принадлежала также материковая земля к западу от Арголиды до Малеев, затем остров Кифера и прочие острова. Аргивяне выступили на защиту отнимаемой у них части владений, и сошедшиеся неприятели условились в следующем: с обеих сторон будут сражаться только по триста воинов; какие из них останутся победителями, тем и должна принадлежать спорная земля; обе армии должны были возвратиться по домам, каждая на свою родину, и не присутствовать при сражении. Последнее условие постановлено для того, чтобы побеждаемая сторона не была поддержана своим войском, если войска будут присутствовать. Войска разошлись; остались только избранные от обеих сторон, и враги сразились. Сражение велось с равным успехом; при наступлении ночи осталось из шестисот человек только трое: из аргивян Алкенор и Хромий, из лакедемонян Офриад. Двое аргивян, считя себя победителями, бежали в Аргос, между тем лакедемонянин Офриад снял доспехи с убитых, вооружение их доставил на место стоянки спартанского войска и занял там свое место. На следующий день обе стороны явились узнать, чем кончилось состязание, причем каждая сторона присваивала победу себе: одни потому, что из их числа осталось больше в живых, другие же потому, что указывали на бегство противников, тогда как их воин остался на месте и обнажил трупы врагов. Спор перешел в сражение, с обеих сторон много пало, и победителями остались лакедемоняне. С этого времени аргивяне стригли себе волосы – прежде они обязаны были носить волосы длинные – и постановили, что ни один аргивянин не отпустит себе волос, а женщины не будут носить золотых украшений до тех пор, пока Фирея не будет возвращена. Лакедемоняне сделали противоположное постановление: носить с этого времени длинные волосы, хотя раньше не носили таких. При этом говорят, что один из трехсот, оставшийся в живых, Офриад, считал для себя постыдным возвратиться в Спарту после того, как товарищи его пали в сражении, и в Фирее лишил себя жизни.

83. Спартанцы находились в этом положении, когда из Сард явился глашатай с просьбой помочь осаждаемому Крезу. Выслушав глашатая, спартанцы изъявили готовность помочь царю. Но когда приготовления были закончены и корабли снаряжены, пришло другое известие, что крепость лидийцев взята и Крез в плену. Спартанцы приостановили сборы ввиду этого тяжкого для них несчастья.

84. Сарды были взяты так: на четырнадцатый день осады Кир разослал всадников по стоянке с обещанием царской награды тому, кто первый взойдет на укрепление. Когда после этого все войско сделало попытку приступа и потерпело неудачу, в среде отступивших оказался один из мардов по имени Гиреад, который решился взойти на укрепление в том пункте, где не поставлено было никакой стражи: в этом месте вовсе не боялись нападения, потому что стена здесь отвесна и неприступна; поэтому только здесь прежний царь Сард Мелес не велел пронести льва [25] , которого родила ему наложница: по словам тельмессцев, обнесение льва кругом акрополя должно было делать Сарды неприступными. Когда Мелес велел носить льва вокруг укрепления в тех местах, где можно было взойти на стену, он пропустил один лишь этот пункт как отвесное и неприступное место; обращено оно к Тмолу. Итак, мард Гиреад видел накануне, как в том самом месте какой-то лидиец сошел со стены за шлемом, скатившимся сверху, и поднял его; заметил это Гиреад и решился: он взошел на укрепление, по следам его поднялись другие

персы и, когда на стены взошли многие воины, Сарды были взяты и весь город разорен.

25

…прежний царь Сард Мелес не велел пронести льва… – Рассказ о льве Мелеса – лидийский; к нему добавлен персидский рассказ, героем которого был мард Гиреад. Лев – геральдическое животное Сард (быть может, древний тотем), изображался на лидийских монетах. Он был атрибутом божества – хранителя Сард.

85. Такая судьба постигла Креза. У него был сын, о котором я уже упоминал, глухонемой, хотя во всех отношениях человек достойный. В минувшую пору своего благополучия Крез делал и придумывал все для излечения сына: между прочим, он посылал в Дельфы спросить о нем оракула. Пифия тогда ответила:

Лидиец родом, царь многих народов, не в меру простодушный Крез,Не желай слышать в доме речей твоего говорящего сына,Речей, которые ты так жаждешь слышать;Гораздо лучше оставаться ему глухонемым,Так как впервые он заговорит в роковой день.

Во время взятия крепости кто-то из персов, не узнав Креза, направился к нему с целью лишить его жизни. Заметив это, Крез, угнетенный постигшим его горем, оставался неподвижным, ибо равнодушно относился к смерти. Но глухонемой сын его, объятый ужасом при виде нападающего перса, воскликнул: «Человек, не убивай Креза!» В этот момент он заговорил впервые и уже до конца жизни владел речью.

86. Итак, Сарды были взяты, а Крез попал в плен. Царствовал он четырнадцать лет, четырнадцать дней находился в осаде и согласно оракулу разрушил свое собственное великое царство. Захватив Креза, персы отвели его к Киру; тот велел сложить большой костер, взвести на него в оковах Креза вместе с четырнадцатью сыновьями лидийцев [26] ; делая это или во исполнение обета, или из желания посвятить богам первые плоды победы, или же потому, что знал Креза за благочестивого человека и хотел испытать, не спасет ли его от сожжения какое-нибудь божество. Так велел сделать Кир. Стоя на костре, подавленный бедствиями Крез вспомнил вдохновенное изречение Солона, что никто не может считать себя счастливым раньше смерти. При этом воспоминании Крез вздохнул и после продолжительного молчания трижды воскликнул: «Солон!» Услыхав это восклицание, Кир велел переводчикам спросить Креза, кого зовет он, что переводчики и исполнили. На их вопросы Крез сначала отвечал молчанием и только после настоятельных требований отвечал: «Много бы я дал, лишь бы тот, кого я назвал, поговорил со всеми владыками». Ответ был неясен, и Креза снова стали расспрашивать о значении его слов; персы продолжали настаивать, беспокоили его; тогда Крез рассказал, как некогда пришел к нему афинянин Солон, осмотрел все его великолепие, но презрел все богатства. При этом Крез добавил, что Солон предсказал ему все, что с ним потом случилось, относя это, впрочем, не столько к нему лично, сколько вообще ко всем людям, особенно к тем, которые почитают себя счастливыми. Когда Крез говорил это, костер был уже зажжен и горел по краям. От переводчиков Кир узнал, что говорил Крез, и смутился при мысли, что он, человек, предал пламени другого живого человека, не менее счастливого, чем он сам; кроме того, он устрашился и возмездия, памятуя, что у людей нет ничего постоянного. Немедленно Кир приказал затушить горящий костер, свести оттуда Креза и тех, что были там вместе с ним, но усилия потушить огонь ни к чему не приводили.

26

…тот велел сложить большой костер, взвести на него в оковах Креза вместе с четырнадцатью сыновьями лидийцев… – Вероятно, здесь речь идет, скорее, о самосожжении; риутальный характер действа подчеркивает и количество сотоварищей Креза – дважды по семь (семь – священое число).

87. Тогда Крез, так рассказывают лидийцы, узнав о перемене решения Кира и видя, что все хотят потушить огонь, но не могут одолеть его, громко воззвал к Аполлону, говоря, что, если какие-нибудь дары его были угодны божеству, оно должно явиться и спасти его от смерти. С плачем взывал Крез. Вдруг на ясном, чистом небе показалось облачко, потом разразилась гроза, полил сильнейший дождь и затушил костер. Узнав, таким образом, что Крез угоден богам и добродетелен, Кир велел свести его с костра и спросил его: «Кто из людей, Крез, внушил тебе мысль идти войной на мои владения и стать моим врагом, а не другом?» – «Я сделал это, царь, на счастье тебе и на горе себе. Виновно же в том эллинское божество, подвигнувшее меня на войну, потому что нет никого столь нерассудительного, чтобы предпочесть войну миру: во время мира сыновья хоронят отцов, во время войны отцы хоронят сыновей. Но так угодно было богам».

88. После этого Кир велел снять оковы с Креза, посадил его подле себя и оказывал ему чрезвычайное почтение; глядя на Креза, дивился и сам Кир, и все присутствовавшие. Крез был задумчив и молчал. Потом он повернулся в сторону и, видя, как персы разоряют город, заметил: «Могу ли я тебе сказать, царь, что думаю, или должен молчать?» Кир ободрил его, предлагая говорить все, что он желает. Тот спросил: «Эта большая толпа народа, что она делает с таким рвением?» «Грабит твой город, – отвечал Кир, – и расхищает твои сокровища». На это Крез заметил: «Не мой город разоряют они и не мои сокровища расхищают; у меня ничего нет больше. Расхищают они твое достояние».

89. Кир смущен был речами Креза; он удалил всех и спросил его, что дурного находит он в происходящем. Крез отвечал: «Так как боги сделали меня рабом твоим, то я считаю своим долгом поучать тебя в тех случаях, когда постигаю лучше других людей. Персы по природе своей не знают меры, но они бедны. Если теперь ты дозволишь им грабить и присваивать себе большие деньги, то отсюда могут быть такие последствия: присвоивший себе больше всего восстанет потом на тебя. Поступи теперь так, как я скажу, если тебе угодно: из числа копьеносцев поставь у всех ворот стражей – пускай они отбирают сокровища у тех, кто будет выносить их, замечая, что десятую часть их необходимо посвятить Зевсу. Таким образом, ты не будешь отнимать у них сокровища силой и не вооружишь их против себя; напротив, они сознают, что ты действуешь справедливо, и охотно отдадут взятое».