Эрбат. Пленники судьбы

Корнилова Веда

Как оказалось, не только мы, но и те из невольников, кто не забылся тяжелым сном после тяжелого перехода, все они наблюдали за солдатами, и за тем, как хозяин каравана совал в свой карман монеты… Хапуга! Понятно, что солдаты сейчас рабынь к себе погонят, а заодно и мужчин не забудут прихватить, причем отберут из тех, что помоложе, да попривлекательней…

Ага, вот солдаты, стоящие у каравана, что-то громко закричали в сторону своего лагеря, и оттуда донесся довольный рев множества глоток. Меня невольно передернуло — столько животного было в том непристойном крике.

Впрочем, тошно стало не только мне. Женщины испугано зашептались, да и у кое-кого из сидящих на земле молодых мужчин по телу пробежала дрожь отвращения. Некоторые чуть ли не сжались в комок, безуспешно пытаясь стать как можно менее заметными. Многие молитвы зашептали… Как видно, в этом караване подобное уже случалось, сдавали людей внаем, на временную потеху и увеселение. Мало невольникам своих бед, так еще и такое унижение вдобавок! Молитвы к богам о заступничестве — дело, не спорю, хорошее, только вот сейчас нужно что-то иное, куда более простое и действенное. Пусть эти люди ничего не могут поделать, и вынуждены подчиняться обстоятельствам, только вот ни у меня, ни у моих спутников нет ни малейшего желания служить игрушкой для толпы пьяных солдат.

Ну, хозяин каравана, я вновь и вновь убеждаюсь в мысли, что стоит обломать ваш побочный заработок. Только вот мне надо быть поосторожнее, все же в том отряде наемников имеется колдун. Конечно, я и раньше слышала о том, что армейские колдуны обычно не считаются сильными или очень умелыми, но и недоучек в армии Нерга тоже не держали. Никогда не стоит недооценивать противника.

Итак, посмотрим на тех, кто заявился отбирать рабов. Чуть больше десятка мужиков самого разбойничьего вида. Все они уже успели хорошо выпить, все уверены в себе, в своем праве — зря, что ли, за этих никчемных людишек были уплачены такие деньги?! Среди этих рабов еще надо покопаться, отобрать из этой толпы тех, кто получше, помоложе и покрасивей, да тех, у кого формы попривлекательней — вряд ли для работ на каменоломнях отбирают писаных красавцев…

Пока подошедшие наемники окидывали лежащих рабов хозяйским взглядом, я продолжала изучать солдат, что подошли к каравану. Среди них мне надо выбрать одного, причем желательно из тех, у кого мозгов в башке поменьше, а кулаки побольше… Ага, вот и подходящий тип! Мужик со скошенным подбородком и набором метательных ножей за широким поясом. Мало того, что по жизни он забияка и хам, так сейчас еще и выпил больше всех, хотя до полной невменяемости ему пока очень и очень далеко. Этот мужик из тех, кто, так сказать, приняв на грудь, вначале становится задиристым, а потом звереет и лезет в драку. Очень хорошо, попробуем так…

Солдат, шедший позади мужика со скошенным подбородком, внезапно споткнулся и, едва не потеряв равновесие, неловко шагнул вперед, случайно толкнув в спину идущего впереди здоровяка и чуть не сбив того с ног. В другое время мужик со скошенным подбородком, думается, не обратил бы особого внимания на подобное — бывает! ну, может, ругнулся бы разок, или же сам оттолкнул случайно налетевшего на него человека. Но сейчас, разгоряченный выпитым и будучи в боевом настроении (да еще, признаю, не без моей помощи), он развернулся и без разговоров так ударил в лицо упавшего на него человека, что тот просто-таки отлетел в сторону. Товарищи упавшего (тоже, каюсь, не без моей подсказки) накинулись на обидчика, и оказалось, что сторонники мужика со скошенным подбородком тоже не прочь почесать свои кулаки (винюсь, и этих к ярости и желанию поквитаться с противниками подтолкнула тоже я). Драка разгоралась на глазах, просто как огонь в сухой траве, и на помощь солдатам, сцепившимся меж собой не на жизнь, а на смерть, со всех ног бежали их товарищи…

Не прошло и минуты, как рядом с местом отдыха каравана рабов разыгралось настоящее сражение. Крики, ругань, в отблесках костров сверкнуло вытащенное оружие, послышался звон металла о металл, а еще через мгновение раздались вопли раненых…Яростная драка озверевших мужиков, в которой давно забыта причина, но вместо этого в душе живет дикое желание бить, крушить, разрывать руками противника, выплескивать охватившее тебя бешенство…

Естественно, что рабы, увидав подобное, вскочили со своих мест, и бросились кто куда. Их легко понять — пыл схватки вполне может перекинуться и на людей в караване, а ни у кого из невольников не было желания оказаться раненым, зарезанным или затоптанным пьяной солдатней. Что в этот момент главное для обычного человека? Оказаться как можно дальше от места столкновения невменяемых от бешенства людей. Сейчас, когда над беснующейся толпой солдат властвуют звериные инстинкты, а в воздухе запахло кровью, никто дерущихся, кому ты попадешь пор горячую руку, не станет разбираться, кто ты такой, чья собственность, кому принадлежишь, и за кого придется, в случае чего, отвечать…

Невольники бежали кто куда, не слушая криков растерянных охранников, для которых все произошедшее оказалось полной неожиданностью. Сработало охранное заклинание, но сейчас на него никто не обращал особого внимания — не до того! Что ж, хорошо, и даже замечательно: у нас появилась возможность сделать отсюда ноги…

Не сговариваясь, мы кинулись было прочь, стремясь уйти как можно дальше от каравана, в спасительную темноту, и тут стих пронзительный визг охранного заклинания. Как видно, сейчас кто-то или хорошенько врезал колдунишке по зубам, или же просто заставил его снять охранное заклинание. А может, снял сам, своей волей. Последнее предположение мне понравилось меньше всего.

— Быстрее! — повернулась я нашим. — А не то, боюсь…

И тут мои опасения оправдались. Охранное заклинание сработало вновь, только на этот раз оно было куда мощнее прежнего. Вместо раздражающего пронзительного визга стоял мощный рев, едва ли не сбивающий с ног. Тут и думать нечего: в дело вступил колдун из военного отряда. Невольно я отметила про себя: хорошее заклинание колдун поставил, сильное. Вырваться за его границы мы, конечно, сумеем, но вот что нам делать дальше? На наших телах останутся отголоски этого заклинания, по которым нас без труда сумеет найти даже колдунишка из каравана. Я, конечно, постараюсь счистить остатки этого заклинания, но на это, опять-таки, надо время, которого у нас нет. Вряд ли мы сумеем незаметно добежать до оврагов, а если все у нас это получится, то можно не сомневаться в том, что заклинание поиска колдун применит весьма умело. Хотя закрыться от заклинания поиска я, пожалуй, сумею…

Но и здесь нам не повезло: в лагере солдат забили тревогу, и теперь соваться в ту сторону нам не было смысла. Понятно, что солдаты сейчас будут настороже вдвойне, если не втройне, и вряд ли не заметят у себя под носом сразу семерых беглецов. К тому же меня удивило и то, что дисциплина в том отряде наемников была, как говорится, на уровне, и, несмотря ни на что, солдаты вымуштрованы, как надо. Вон, уже от того места, где остановился отряд, солдаты бегут, и вовсе не для того, чтоб принять участие во все еще продолжающейся драке. Наоборот: они кольцом окружают место схватки своих сослуживцев, которые пока и не думают утихомириваться. Но вот около дерущихся появился офицер и чуть сгорбленная фигура колдуна… Как это ни досадно, но наш побег из каравана придется отложить.

При помощи офицеров и колдуна выяснение отношений между солдатами прекратилось почти сразу. Всех драчунов погнали в лагерь, а перепуганных рабов быстро успокоили. Нескольких невольников, все же рискнувших сбежать из каравана и пересекших границу охранного заклинания, не без помощи колдуна очень скоро вернули на место, перед тем всыпав беглецам плетками по первое число и сорвав на них свое немалое раздражение. Растерянный, и в то же время разозленный, хозяин каравана отдал назад полученные деньги. Можно сказать, почти швырнул их обратно, прямо в руки офицера. Я понимаю состояние этого человека: он только что вновь едва не потерял часть рабов только из-за того, что решил немного подзаработать на них в дороге. Если бы в той драке невольники, пусть даже далеко не, но получили увечья (а, судя по жару схватки, простыми царапинами здесь дело ограничиться не могло), то перед хозяевами рабов объясняться все одно пришлось бы ему, и еще неизвестно, чем для него могли закончиться подобные разговоры.