Ересь Хоруса. Омнибус. Том II
Шрифт:
— Пятидесятого принципа Квахира не существует, он умер от чахотки вскоре после того, как записал девятнадцатый. Пятидесятый принцип Хеда состоит в том, чтобы содержать плоть и железо в такой же чистоте, что и душу, поскольку внешнее неизбежно просачивается вовнутрь.
Воин опустил болтер. Возможно, что ты и обманщик, но я отведу тебя к моему повелителю. Он взглянет на тебя собственным оком.
Лоргар снова склонил голову, на этот раз в жесте благодарности. Он последовал за прихрамывающей фигурой Хазджина, которая поднималась
Лоргар наблюдал за неловкими движениями воина. Какие бы блага не приносили мутации, их скрывала броня Легиона. В первую очередь, поразившая Хазджина порча была бессистемна. Лоргар не мог не сравнивать ее с упорядоченным смертоносным искажением Аргел Тала из предыдущего видения. Все произошедшие с его сыном изменения были отмечены злонамеренным замыслом, словно некий великий интеллект смял плоть Несущего Слово и переписал его жизнь на генетическом уровне, превратив в живую машину войны.
В мутации Хазджина не было ничего подобного. Если уж на то пошло, он выглядел больным.
— Племянник, — Лоргар продолжал говорить мягко, — что с тобой произошло? Сколько сыновей моего брата изменились так же, как ты?
Хазджин не обернулся. Это место, этот мир изменил столь многих из нас. Мы благословлены Силами, лорд.
Благословлены. Стало быть, демон Ингефель сказал правду: физические факторы меркли для тех, кто принял союз с богами. При обладании психическим мастерством и восхождении сознания на уровни бессмертия проблемы плоти становились все менее существенными. Возможно, в этом был некий нездоровый смысл: когда ты всемогущ, функции тела мало значат. Мощь такого уровня перевешивала проблемы меньшего масштаба.
Но даже при всей гордости от перспектив своего просветления, это стало для Лоргара горькой пилюлей. Правда могла быть божественной, однако это едва ли делало ее более привлекательной для расы людей. Некоторые истины слишком уродливы, чтобы их можно было легко принять.
На его губах на мгновение появилась неожиданная язвительная улыбка. Значит, будет крестовый поход. Очередной крестовый поход, чтобы принести истину массам на острие меча.
Нельзя надеяться, что человечество когда-либо достигнет просветления самостоятельно. Он находил этот аспект своего вида наиболее печальным и прискорбным.
— Сколько вы здесь находитесь, Хазджин?
Некоторые утверждают, что прошли месяцы. Другие заявляют, что лишь дни. Мы не можем вести точный учет времени, поскольку оно течет во все стороны. Хронометры пляшут, как им вздумается. Воин издал сдавленное бульканье, близкое к смешку. Впрочем, примарх говорит нам, что в материальной реальности прошли считанные дни.
Лоргар. Голос принадлежал Ингефелю, а не Хазджину. Поверни назад. Ты не должен видеть это будущее.
Примарх не ответил, и они вошли в Тизку, Город Света.
Взглянув на Магнуса, Лоргар примирил логику с эмоциями и соединил их в понимание. Это был не тот Магнус, которого он знал — это был Магнус пятью десятилетиями старше.
За пятьдесят лет он состарился на сотню. Алый Король отказался от претенциозных доспехов и ныне был облачен в один лишь божественный свет, который оставлял болезненные остаточные изображения в сознании всякого, кто на него смотрел. Но по ту сторону психического великолепия взиравший на прибытие Лоргара брат был сломлен. В единственном глазу осталось мало былого перламутрового блеска, а черты лица, никогда не бывшие привлекательными, теперь покрылись трещинами морщин от времени и настоящими ущельями от мучительных раздумий.
— Лоргар, — произнесла фигура Магнуса, нарушив покой и безмолвие библиотеки. Исходивший от него бурлящими волнами колдовской свет заливал выстроенные вдоль стен свитки и книги.
Несущий Слово медленно вошел, урчащие сочленения его доспеха присоединились к нарушению тишины. От пребывания слишком близко к Магнусу по ту сторону глазниц началось болезненное покалывание, словно белый шум перешел в психическое ощущение.
Лоргар отвел приветливый взгляд в сторону, рассматривая собранную братом коллекцию текстов. Взгляд немедленно упал на одну из его собственных книг — "Эпилог мучения" — которую он написал в тот самый год, когда одержал победу в крестовом походе против старых путей Завета Колхиды.
Лоргар провел кончиком пальца перчатки по кожаному корешку книги.
— Кажется, ты не удивлен увидеть меня, брат.
— Так и есть, — Магнус позволил себе улыбнуться. От этого испортившие его лицо линии стали только глубже. — Этот мир таит в себе бесконечные сюрпризы. Что это за игра, хотел бы я знать. К какой воплотившейся галлюцинации я сейчас обращаюсь? Ты плохое подобие Лоргара, дух. В твоих глазах не пылает огонь веры, которую понимают только он и его сыновья. И таких же шрамов у тебя нет.
Магнус продолжал стоять у письменного стола, однако не возвращался к чтению. Лоргар повернулся к нему, прищурив глаза от резкого свечения.
— Я не призрак, Магнус. Я Лоргар, твой брат, в последние ночи моего Паломничества. Как видишь, время здесь переменчиво, — он запнулся. — Годы тебя не пощадили.
Другой примарх рассмеялся, хотя в этом звуке не было веселья.
— Последние годы никого не пощадили. Прочь, создание, оставь меня наедине с моими вычислениями.
— Брат. Это я.
Уцелевший глаз Магнуса сузился.
— Меня это утомляет. Как ты поднялся на мою башню?
— Пришел в сопровождении твоих воинов. Магнус, я…
— Хватит! Оставь меня с моими расчетами.
Лоргар шагнул вперед, подняв руки в братском примирительном жесте.
— Магнус…
+Довольно.+
Во взрыве белизны исчезли все чувства, кроме ощущения падения.
Часть 4. Избранник пантеона