Еретики Аквасильвы
Шрифт:
Между прочим, одна из причин моей влюбленности в Лепидор заключалась в мягкости местных бурь. Чтобы справляться со свирепостью стихии, другим городам приходилось возводить чудовищно высокие стены. Мы же обходились более низкими, и наш город был не таким мрачным, как остальные.
Я проехал под сводом внутренних ворот и оказался в Дворцовом квартале, где располагались административные здания, главный рынок и мой дом.
Наш дворец, больше похожий на особняк, чем на резиденцию графа, находился в конце главной улицы – в паре сотен шагов от рыночной площади. По
– Хороший день, мой господин, не так ли? – повернувшись ко мне, сказал Шихап. – Вы прямо сияете от радости!
– Это верно, – ответил я. – И поверь, ты тоже обрадуешься, потому что скоро деньги потекут к нам рекой.
В любом случае весть о железной руде распространилась бы по городу еще до наступления ночи. Я не видел ничего плохого в том, чтобы этот слух пошел от меня. Прежде чем Шихап успел задать новый вопрос, я стегнул кнутом лошадей и поехал дальше. Пусть Хаалук и его помощники получат удовольствие, рассказывая согражданам о чудесной находке.
Приветствуя по пути знакомых людей, я достиг небольшой площади перед дворцом. У внешней подветренной стены располагалась конюшня. Ко мне подбежал слуга и взял лошадей под уздцы. Я оставил кнут и поводья в колеснице – отцу не нравилось, когда снаряжение для езды заносили в дом или бросали в неположенных местах.
Два охранника, сидевшие у ворот, как обычно играли в карты. Кивнув им, я прошел на территорию дворца. Широкий мощеный двор был украшен цветочными клумбами. В тридцати шагах от меня находился портик с колоннами и мраморная лестница.
Дверь бокового крыла вела в банкетный зал и комнату Совета. Чуть дальше, у основания внутренней лестницы, виднелись две двери для слуг.
Конечно, наш дворец был гораздо меньше резиденции Лексана в Каламане, но для меня он являлся воплощением уюта. Это был мой дом.
Я взбежал по мраморным ступеням, прошел через холл и поднялся по лестнице на верхний этаж.
– Где моя мать? – спросил я служанку, которая мыла пол в коридоре.
– В комнате Совета, господин. Беседует с Атеком.
Я зашагал по узорчатым плитам к третьей двери слева, из-за которой доносились звуки голосов. На мой деликатный стук мать откликнулась приятным контральто:
– Кто там?
– Это я, Катан.
– Входи.
Я открыл дверь и вошел в большую комнату, в центре которой стоял стол из белого дерева. Это была тайная комната Совета. Открытые заседания проводились в главном зале дворца, потому что мы не имели средств на строительство здания для городского конклава. Вокруг стола располагалась дюжина высоких кресел с красными балдахинами. Графиня Иррия сидела на месте главы Совета, а Атек занимал кресло справа от нее.
– Что случилось? – спросила мать, уловив мое необыкновенное возбуждение под маской напускного спокойствия.
В молодые годы она была потрясающе красива, и даже теперь, перейдя сорокалетний рубеж, по-прежнему выглядела впечатляюще. Длинные русые волосы необычного оттенка были уложены на затылке в тяжелый узел. Строгое платье из белой с зеленым материи подчеркивало ее гордый и царственный вид.
– Упражняя лошадей, я проезжал мимо рудника. Управляющий сообщил мне радостную весть. Домин Айстик нашел железную руду, которая может дать нам… – я попытался вспомнить цифры, – …до четырех тысяч корон дохода на протяжении целого столетия.
– Железо?
Атек привстал с кресла. Она был кузеном матери и нашим первым советником. Будучи на три года моложе ее, он переехал в Лепидор вместе с матерью, когда та вышла замуж за моего отца. Поговаривали, что моему деду, опекуну Атека, надоели разнузданные выходки племянника, и он отправил его с глаз долой. Лично я не замечал в нем ни малейшего легкомыслия, и родственники матери соглашались в том, что он превратился в разумного и степенного мужчину. После смерти бывшего казначея Атек принял на себя его обязанности и, надо сказать, неплохо справлялся с ними. При всем уважении к умершим я предпочитал Атека вечно недовольному ворчуну Пиласету. Атек был широкоплечим брюнетом со стройной фигурой… Хотя в последнее время он начал набирать жирок, и его живот уже солидно выпирал из-под белой с красным орнаментом мантии.
– Железо, – подтвердил я. – Домин Айстик и Хаалук гарантируют возможность промышленной разработки, но они по-разному оценивают запасы руды. Первый говорит, что руды хватит на три столетия. Второй ограничивается веком-другим.
– А почему мы не нашли руду раньше? – сев в кресло, спросил Атек.
Он был явно ошеломлен моей новостью.
– Потому что раньше мы не имели жрецов, обученных горному делу, – ответила мать. – До прибытия домина эту часть холмов никто не исследовал.
Нам очень повезло, что Айстик оказался в Лепидоре.
Три месяца назад у мыса Айлсенд глубинный вихрь разрушил пассажирскую манту. В живых остались только трое – домин и двое моряков. В благодарность за спасение жрец предложил нам свои услуги. Ожидая попутную манту до Монс Ферраниса, он приступил к осмотру рудника. Я мало общался с ним, хотя именно мои подводные зонды обнаружили его деформированное судно, беспомощно дрейфовавшее в открытый океан. Это стало для меня триумфом: я еще раз доказал отцу, что мои занятия океанографией приносят реальную пользу.
– Я велел Хаалуку доложить нам сегодня вечером точные цифры. Домин Айстик отклонил мое приглашение на ужин и решил остаться на руднике. Он теперь проводит там дни и ночи.
– Ты все сделал правильно, – с одобряющей улыбкой сказала мать.
– Мы должны сообщить об этом графу Элнибалу, – добавил Атек.
Похоже, он пришел к тому же мнению, что и Айстик.
– Нам нужно заключить соглашение с торговцами из Танета или Фарассы. Пусть они закупают у нас руду и транспортируют ее к сталелитейным заводам.