Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Еще един год в Провансе
Шрифт:

Генетические последствия двухтысячелетнего воздействия foie gras

Нельзя сказать, что старость — с нетерпением ожидаемый период жизни, и никакой словесный камуфляж стариковского лобби не сделает привлекательнее эту пору расплаты по счетам. Но старость в Провансе не лишена некоторых утешительных особенностей как морального, так и материального свойства. Некоторые особенности даже можно внести на счет в банке.

Предположим, вы давно на пенсии и ваше главное достояние — ваш дом. Дом вас устраивает, вы намерены прожить в нем до своего последнего появления на публике с оповещением

в соответствующем разделе местной газетенки. Но пока вы еще живы, вы тратите деньги, и иной раз немалые. Внук «феррари» захотел, повар тоже жить должен, вина все дорожают… Приходит момент, когда вы чувствуете, что нужно пополнить кошелек. Скажем, посредством продажи дома. Сделать это вы можете, прибегнув к специфически французскому способу en vinger [86] .

86

Пожизненный доход (фр.).

Это своего рода азартная игра, лотерея. Вы продаете дом дешевле его рыночной стоимости, но с собой в придачу. Договор купли-продажи предусматривает ваше проживание в проданном вами доме до момента вашей кончины. Вы живете в своем доме и тратите полученную кучу денег, покупатель сэкономил на приобретении и надеется, что у вас есть совесть и вы не будете слишком долго отягощать своим присутствием чужую собственность. Не всем эта система нравится, но французы в отношении собственности и денег народ практичный и видят в ней определенные преимущества.

В игре не всегда везет, и не так давно в городке Арль, который и сам молодостью не отличается, известном своими дамами — арлеанками Ван Гога, Доде и Бизе, — приключился курьезный прецедент. В этом городе, основанном еще до Рождества Христова, в 1997 году скончалась мадам Жанна Кальман — символ бодрящей атмосферы Прованса и жупел спекулянтов недвижимостью.

Мадам Кальман родилась в 1875 году, вроде бы в молодости и с Ван Гогом встречалась. В возрасте девяноста лет она продала свое жилище местному адвокату, в свои сорок сущему сосунку, имевшему, впрочем, все основания полагать, что он совершил выгодную сделку.

Но Кальман зажилась на свете. Она обтиралась оливковым маслом, поглощала чуть ли не килограмм шоколада в неделю, до ста лет гоняла на велосипеде и бросила курить в сто семнадцать. Согласно официальной статистике, к моменту смерти — в сто двадцать два года! — она была старейшим жителем планеты. Несчастный юрист года не дожил до вступления в права собственности, умер семидесятисемилетним.

Кальман, конечно, исключение, своеобразная клякса в ведомостях страховой статистики, однако иной раз мне кажется, что некоторые из здешних старичков-бодрячков могут собраться с силами, поднатужиться и побить ее рекорд. То и дело я сталкиваюсь здесь с такими сгустками энергии. Торговец антиквариатом древнее своего товара, старая ведьма, сметающая тебя с дороги у гастрономического прилавка, корявый, но крепкий феномен, обихаживающий в огороде свои томаты и баклажаны… В чем причина их доброго здравия и долголетия?

В течение нескольких лет мы жили неподалеку от семейства, старейший член которого, известный в округе как Пепе, каждый день привлекал мое внимание. Невысокий сухощавый джентльмен, всегда в застиранных синих куртке и брюках, с непременной кепкой-блином на голове, он ежедневно прогуливался по дороге, заходя в наш проезд, чтобы проинспектировать виноградники. Часто он заставал там кого-либо за прополкой, подрезанием лозы, распределением каких-нибудь сульфатов. Старик опирался на палку и наблюдал.

На советы он не скупился, а для придания им большего веса ссылался на свой восьмидесятилетний опыт. Если кто-то имел наглую неосторожность не согласиться с его суждением, он тут же вытаскивал пример из прошлого.

— Конечно, — кивал он, — где уж вам вспомнить лето сорок седьмого. Град в августе с перепелиное яйцо, как сейчас помню. Виноградники выбило начисто.

Такого рода аргументы мгновенно гасили энтузиазм его оппонентов. Природа оптимизмом не отличается, говаривал Пепе. Уделив часок виноградникам, он возвращался домой, на кухню к своей снохе, где, вероятно, тоже не скупился на советы.

Мне кажется, что Пепе был человеком спокойным и уравновешенным. Расположение морщинок на его лице никоим образом не мешало появлению улыбки, которую никак нельзя было назвать белозубой — скорее беззубой, — но тем не менее весьма приятной и заразительной. Ни разу не видел я его возбужденным или сердитым. Некоторые из явлений современности он беззлобно критиковал, к примеру мотоциклы — тарахтят громко, но другие ему даже нравились. Особенно телевизоры с большим экраном, позволявшие наслаждаться старыми американскими мыльными операми. Умер он, когда ему было далеко за девяносто, и хоронила его вся деревня.

Подобных ему множество. Передвигаются они порой весьма бодро, с завидной уверенностью, забегают в кафе, прильнуть к стаканчику вина или пастиса. Как солидные птицы на телеграфных проводах, они восседают на деревянной скамье на деревенской place перед военным мемориалом. Узловатые руки их покоятся на набалдашниках тростей, обладающих не менее выраженной индивидуальностью, чем их хозяева. Из-под густых бровей сверкают зоркие глаза. Жизнь им выпала нелегкая, если судить по нынешним стандартам. Они упорно трудились, и труд приносил им немногим больше, чем необходимо для поддержания жизни. Никаких зимних отпусков в Карибском бассейне или на горно-лыжных курортах, никаких гольфов-теннисов, ни вторых домов, ни новых автомобилей каждые три года — ничего из этой шелухи, которая в наши дни считается непременной принадлежностью достатка. Но вот они перед нами, крепкие, бодрые, несокрушимые.

Их слишком много, чтобы отмахнуться от них как от явления исключительного. Меня всякий раз подмывает спросить, справиться о причинах их долголетия. Но в девяти случаях из десяти спрошенные лишь пожали бы плечами, так что пришлось мне самому трудиться над поисками ответа, полагаясь на свои шаткие предположения.

Кажется, их поколение избежало современной заразы стресса, ибо они боролись с природой, а не с непредсказуемыми капризами босса. Конечно, природа с ее бурями, лесными пожарами и нашествиями вредителей ничуть не надежнее и не милосерднее босса, но она обходится без личной неприязни, и у нее нет любимчиков, она не плетет хитроумных многоходовых карьеристских интриг. Неурожайный год бьет по всей деревне, и все вместе надеются на то, что следующий окажется удачнее. Работая с природой (точнее, борясь с нею), человек становится философом, учится отстраненному взгляду на собственные невзгоды, даже жалуется, как будто смеясь над своими неудачами. Любой, кто общался с фермерами, замечал это упоение неуспехом, даже собственным. В этом отношении они напоминают страховых агентов.

Должно быть, деятельность, сопряженная с природными ритмами, с предсказуемым чередованием сезонов, благотворно влияет на душу и тело. Наперед известно, что весна, начало лета и пора сбора урожая — периоды наиболее напряженные, что зимой наступит затишье. Такой ритм жизни свел бы с ума типичного директора городской корпорации, преждевременно загнал бы его в могилу. Однако не любого. Есть у меня знакомый, как и я, сбежавший от суеты рекламного бизнеса. Несколько лет назад он переехал в Люберон, возделывает виноград и занимается виноделием. Вместо шикарного лимузина с классным шофером он следует к месту приложения трудовых усилий за баранкой колесного трактора. Вместо капризных клиентов он общается с виноградником, борется с погодой да с кочевыми сезонными бригадами сборщиков урожая. Он научился обходиться без «антуража», как говорят французы, без секретарей и помощников. Когда последний раз засовывал голову в удавку галстука, уже не помнит. Работает он от зари до зари, намного больше, чем в Париже, денег зарабатывает меньше. Но чувствует себя лучше, спит спокойнее, поправил здоровье и получает наслаждение от своего труда и от жизни. Еще один довольный бытием человек.

Поделиться:
Популярные книги

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Вечный Данж V

Матисов Павел
5. Вечный Данж
Фантастика:
фэнтези
7.68
рейтинг книги
Вечный Данж V

На границе империй. Том 5

INDIGO
5. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
7.50
рейтинг книги
На границе империй. Том 5

Счастье быть нужным

Арниева Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.25
рейтинг книги
Счастье быть нужным

Любовь Носорога

Зайцева Мария
Любовные романы:
современные любовные романы
9.11
рейтинг книги
Любовь Носорога

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Золотая осень 1977

Арх Максим
3. Регрессор в СССР
Фантастика:
альтернативная история
7.36
рейтинг книги
Золотая осень 1977

Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

Юллем Евгений
3. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

На границе империй. Том 6

INDIGO
6. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.31
рейтинг книги
На границе империй. Том 6

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Ардова Алиса
1. Вернуть невесту
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.49
рейтинг книги
Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Чехов. Книга 3

Гоблин (MeXXanik)
3. Адвокат Чехов
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чехов. Книга 3

Неудержимый. Книга IX

Боярский Андрей
9. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга IX

Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии

Жарова Анита
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии