Еще один баловень судьбы
Шрифт:
— Что вам нужно здесь, господа? И кто вы такие?
— Ихь бин генераль Бурсье, — браво начал изъясняться глава французской команды, но тут же споткнулся и обратился за помощью к Антону: — Спроси ее о куфюрсте…
— Гнедиге фреляйн, — специально оговорился Антон, уже знавший от церемонимейстера, что курфюрст Баварии год назад женился на дочери герцога Моденского по имени Мария Леопольдина. — Заген зи Ирем Фатер, дасс ди оффицире Франкрайхс цу им камен (Скажите Вашему отцу, что к нему с визитом пришли французские офицеры).
— Курфюрст Баварии Карл Теодор является мне мужем, молодой
Антон тотчас сделал покаянное лицо и поклонился ей, а после сказал:
— Простите меня, хох гештельте даме (высокородная дама). Меня обманул Ваш юный облик. Еще раз простите.
— Что ты там лопочешь и кланяешься, Фонтанэ? — подал голос генерал. — Здесь курфюрст или нет?
Тут Леопольдина улыбнулась ему и сделала приглашающий жест рукой, подкрепив его словами:
— Битте мельден зи зихь ан (Прошу вас войти, пожалуйста).
Навстречу вошедшим офицерам с кресла поднялся довольно бравый, хоть и морщинисто-седовласый мужчина, одетый в роскошный халат с кистями (шлафрок то бишь) и сказал по-французски:
— Я так понимаю, что мой Мюнхен теперь находится в вашей власти, господа революционеры?
— Именно так, херр курфюрст, — жестко сказал невысокий Бурсье, перекатываясь с пяток на носки и обратно. — Мы опрокинули и рассеяли всех ваших защитников и теперь вправе потребовать с вашего государства контрибуцию — в качестве компенсации за гибель наших солдат от рук баварцев и их союзников.
— Простите, — спросил вдруг курфюрст, — с кем я имею честь беседовать?
— Я — дивизионный генерал кавалерии Бурсье, а это мои штаб-офицеры.
— Но уполномочил ли Вас генерал Моро на проведение со мной переговоров о контрибуции?
— Ну, — смутился Бурсье, — я командую авангардом Рейнско-Мозельской армии и потому вправе требовать от Вас поставку фуража для моих коней, пищи для воинов и размещения их по квартирам.
— С этим у вас проблем не будет, херр генераль, — благожелательно улыбнулся владыка Баварии. — Но как долго ваша дивизия намерена пробыть в Мюнхене?
— А вот это секрет, Ваше Высочество, — осклабился Бурсье, — которого, поверьте, даже я не знаю. Мы живем по приказам, а они рождаются ежедневно в штабе армии. Что касается переговоров, то их проведет с Вами наш командующий, который прибудет в Мюнхен через два или три дня.
— Тогда до встречи в моей официальной резиденции, — подытожил встречу Карл Теодор. А потом обратился к городскому церемонимейстеру:
— Пауль, предложите господам офицерам поселиться в комнатах дворцового сада. Они ведь сейчас пустуют?
— Яволь, Ваше Высочество.
— Это прекрасные аппартаменты, господа, — добавил курфюрст, улыбаясь. — Их обслуга обязательно предложит вам изысканный ужин, а наутро и завтрак. Соглашайтесь.
— Вы умеете быть настойчивым, Ваше Высочество, — ответил Бурсье, коротко кивнул по очереди курфюрсту и его жене и, повернувшись, пошел к выходу как по струнке. За ним ушла в той же манере и его свита.
Так сладко Антон давно не спал. Вечером вежливая пожилая горничная приготовила ему горячую ванну, после нее привезла на тележке заказанный легкий ужин (гороховый
Пехотные части корпуса Сен-Сира заходить в Мюнхен не стали и обосновались в его северном пригороде — Дахау. Впрочем, штаб корпуса разместился в той же резиденции, что и штаб Бурсье. Антон явился к командующему корпуса и выдавил с него очередную записку к Моро: "Мой корпус стоит в Дахау. Жду Вас, мон женераль, в Мюнхене. Курфюрст готов к переговорам о контрибуции. Ваш Сен-Сир.". После чего он разыскал штатного разведчика корпуса и обязал его отправить записку с голубем в Донауверт. Ну а потом делать ему стало нечего, и он пустился бродить по многочисленным зданиям Мюнхнер Резиденц, поражаясь их великолепию.
Глава тридцать вторая. Любовь зла
Генерал Моро и его штаб прибыли в Мюнхен (в фиакрах и каретах) лишь во второй половине дня 6-го сентября в сопровождении полка отборных гренадеров, все чаще игравших роль личной гвардии командующего. При этом по дороге из Ингольштадта на эту процессию выскочил с запада дивизион австрийских гусар — и лишь выучка и мужество гренадеров, быстро создавших каре вокруг штаб-офицеров, воспрепятствовала гусарам мимоходом обезглавить Рейнско-Мозельскую армию. Мимоходом потому, что это было, вероятно, боковое охранение отступающего от Леха корпуса Латура, Поняв, что добыча им не по зубам, гусары умчались на восток и более отряд французов не беспокоили.
Соответственно, переговоры с курфюрстом были назначены на 7 сентября. Курфюрст, впрочем, появился в резиденции уже 6-го и пригласил Моро и его штаб-офицеров на ужин. Антона в числе приглашенных не оказалось да и слава богу: известно ведь что "подальше от господ — меньше хлопот". Не нужен он оказался и на завтра, на переговорах, чему опять ничуть не огорчился. Вечером Моро дал ответный ужин в честь курфюрста (оказавшегося достаточно покладистым переговорщиком), куда Антон был все-таки зван, но от чести предпочел уклониться, мотивируя тезисами: "Чего я на этих пирах не видел?" и "Кому я там буду нужен?". Однако тезис последний вскоре был оспорен.
Он уже собирался пораньше скользнуть в свою восхитительную постель, как вдруг та самая горничная передала ему записку. Антон раскрыл ее, недоумевая, а прочтя, совсем растерялся. В ней значилось: "Я ожидала увидеть Вас вчера, но обманулась. Ждала сегодняшним вечером и опять напрасно. Значит, Ваше восхищение мной было наигранным? Я не усну, пока Вы не объяснитесь". Антон поднял голову и увидел, что горничная еще не ушла, явно ожидая его реакции. Тогда он спросил ее:
— Куда мне нужно идти?