Еще один герой
Шрифт:
Воздух наполнился потрескивающими голосами.
«Второй взвод, проверьте бункер номер шесть на третьей линии. Возьмите тяжелые резаки, чтобы открыть дверь, наверняка они понадобятся».
«Вы кого-то оставили?»
«Да. Одного из наших и ту безумную монашку. Если они выжили — вытягивайте их, как только закончим развлекаться».
«Какая монашка?»
«Вероника Ама…».
«Ах, Сестра Войны, да? Хе-хе, я о ней слышал».
«И проверьте, что с Завишей. Я не
«Мою тоже. Если найдем его, заберем».
«Тишина в эфире! Через три минуты десантируем наши жопы. И да поможет нам Бог».
«Аминь».
«Аминь».
«А если у него нет времени для помощи, пусть хотя бы посмотрит, как Тридцать второй всыпет дерьморакам».
Свист, смех.
«Аминь».
— Ты слышишь? Даже идя на битву, они помнили о тебе.
— Я видел глупцов и трусов, которые шли на битву, преисполненные похвальбы и проклятий, а потом просто разворачивались и с криком убегали при виде врага. Покажи мне, каковы они на самом деле, сейчас, в годину испытаний.
Она прикрыла глаза. «Каковы они… каковы мы на самом деле».
— Хорошо. Пойдем.
Генерал-лейтенант Джон Маннис стоял у него за спиной и молча смотрел на экран. На экране Абандалакх все еще переливался, напоминая густой, медленно кипящий шлам, переходил из одной неопределенной формы в другую.
— Герои готовы?
— Так точно, господин генерал.
— Через две минуты пусть начинают. «Тушканчикам» приземляться на тридцать секунд позднее.
— Слушаюсь.
— И…
Динамики на стене взвыли.
— Что там?
— Проклятие…
— Выключить это…
— Не могу. Кто-то соединился с нами и передает по всем частотам.
— Как это — по всем?
— Пехота, механизированные, артиллерия, транспорт — все получают.
— Тихо! — на этот раз рыкнул генерал, и в штабе мигом сделалось тихо.
— Алло… алло… кто меня слышит? Тут сестра Вероника Аманда Рэдглоу. Алло…
Динамик подавился, когда несколько сотен человек попытались ответить одновременно.
— Не знаю, слышит ли меня кто-нибудь… я знаю, что сейчас будет эвакуация, а потом взорвутся бомбы… те большие, что уничтожат лифт, но так нужно…
Командир штаба подскочил, словно ужаленный.
— Отрезать ее!
— Пытаюсь, господин генерал. — Ладони капитана, отвечающего за связь, танцевали в воздухе. — Но выглядит так, словно это мы отрезаны.
— Что?
— Не знаю. Поменялись коды и…
— …со мной Завиша, и у нас есть одна из тех мелких атомных бомб. Калехов перед нами не слишком много. Я… пусть все дадут свои координаты «тушканчикам» и удирают, а я… мы попытаемся к нему подойти… Если нам не удастся… сбрасывайте бомбы. И тогда пусть Господь нам поможет.
Она взглянула на Завишу над панелью управления радиостанцией, вынутой из разбитого танка. Вокруг были разбросаны останки нескольких солдат и куски какого-то автомата. Ее это не касалось. Сейчас имели значение только живые.
«Ох, парни, не подведите меня».
В нескольких шагах от них в земле торчал тактический ядерный заряд, который обычно использовали пустышки.
Буря в эфире утихла, и секунду казалось, что никто не ответит.
— Это лейтенант Ли из Третьей роты гренадеров. У меня двадцать три человека, в том числе одиннадцать раненых. Мне нужны «тушканчики» на точку восемь-два-шесть-четыре-пять-один.
Она вздохнула.
— Один «тушканчик» не заберет двадцать три человека, лейтенант.
— Знаю. А одна гребаная монашка не донесет ядерный заряд до Абандалакха. Мы дадим вам прикрытие, пусть только заберут наших раненых. Куда вы пойдете?
Она сказала ему. Сказала всем.
— Вы не должны этого делать, лейтенант, — добавила в конце.
— Дааа… я вообще не должен быть в йоханой армии. Но у меня семья под лифтом, к тому же мой дядя всегда говорил, мол, если придется жрать говно, хотя бы причмокивай, как будто оно тебе нравится.
Она засмеялась. Искренне.
— Тут Соверс с экипажем Больших Двоек. У нас два миномета, которые, думаю, еще сумеют пострелять. Дайте нам три минуты.
— Кимнель…
— Чаровский с двумя танками, греем моторы…
— Овеклас…
— Санака…
— Перс…
Радио трещало очередными фамилиями, а она смотрела на черную матовую маску Завиши. Миг спустя тот почти незаметно кивнул.
Где-то вокруг них начали приземляться «тушканчики».
— Мы выдвигаемся через сто двадцать секунд, — сказала она в микрофон и отключила передачу.
Автомат поднял черно-желтый цилиндр заряда и закинул себе на спину. Монашка вынула из мертвых рук автомат и проверила магазин. Сейчас это все было таким простым.
— Получится? — не выдержала она.
— Не знаю, сестра. Ничего не знаю, кроме одного.
— Да.
— Ты и я… еще встретимся. Под другим солнцем и на другой войне.
— Может быть. Но это будем уже не мы. Мы — здесь и сейчас, рыцарь.
Где-то впереди затрещали скорострельные автоматы.
И они пошли.