Еще один реальный способ улучшить нашу жизнь
Шрифт:
Машина с сиреной и проблесковыми маячками к главному входу гостиницы «Центральная» все же прибыла. Не полиция, за которую Вязникова на полгода лишила бы их охранников премии, а Скорая помощь. Джигиты так и не смогли привести в чувство своего товарища. Тот вздрагивал от каждого шороха и временами начинал плакать грубым голосом, умоляя не наказывать его ремнем. А еще признавался во всех свершенных им за время жизни преступлениях. Кунаки даже хотели сначала удавить своего не в меру разговорчивого собрата, но потом решили: пусть себе признается. Все равно, этого языка в средней полосе России никто кроме них точно не поймет, а вероятность того, что признания
Троица, ведомая здоровяком Паком, достигла двери полулюкса, за которым скрывался так нужный Ирине персонаж с такой прекрасно звучащей фамилией. Оставили Андрея сидеть на подоконнике в коридоре, и вдвоем очень вежливо постучались. Только вот Пак почему-то с порога, едва благообразный седой дядечка отворил дверь, вдруг самым бесцеремонным образом поинтересовался:
— Господин Сруль Вениамин Борухович? Я правильно пришел?
— Вы ошиблись номером! — Пропищал разом осипшим голосом известный Ирине меценат и гуманист и попытался захлопнуть дверь перед самым ее носом.
— Я так не думаю! — Сказал, как отрезал Пак, удерживая своей рукой дверь в приоткрытом состоянии. — А уйти мы, конечно можем, но тогда вместо нас может прийти кто-нибудь другой. Тот же Азат, к примеру. Или братья Бобовцевы. Так мы можем пройти? Или нам потом, после братьев, приходить.
— Ну, хорошо, проходите. — Внезапно сдался меценат, прекратив давить на дверь и отходя с прохода в сторону. — Что вы хотите от бедного еврея?
— Ой! Только не надо мне тут из нас антисемитов делать. — Голос Пака внезапно сделался визгливым и склочным. Да, да! Именно это слово характеризовало его лучше всего: склочный. — Вот, полюбуйтесь, Ирина Леонтьевна! Какой матерый поц нам попался. Три судимости за мошенничество, немеряно афер разных. Причем, даже своих очень авторитетных коллег по разбойному ремеслу не боится кидать. Братья Бобовцевы за одну только информацию о месте нахождения Вени Сруля пятьдесят тысяч зелеными пообещали выплатить. А уж денег он держит в разных европейских банках и офшорных зонах!… Я таких цифр даже не знаю! Ну, скажите, Вениамин Борухович, зачем вам столько денег? Вы же их банально до самой своей смерти не сумеете истратить.
— Да, какие такие деньги у бедного еврея?! — Вновь затянул свою шарманку прижатый к ногтю мошенник. Похоже, он твердо решил, умереть, но своих капиталов не выдать.
— Что? В самом деле, никаких? А те пожертвования, что ты собирал с населения на лечение всяких безнадежно больных детишек? — Пак уставился на собеседника пристально и изучающе, словно зоолог, который какую-то новую, особо зловредную букашку открыл.
— Так все, что собирал, все тратил на них же. До самой последней копеечки. — А взгляд такой честный-честный! — Я так свою прошлую вину перед господом и людьми искупаю.
— Значит, все детям? До копейки?
— Детям. Детям. — Закивал
— Верю! Пойдем, Ирина. — И Пак повлек свою спутницу обратно к двери. — Человек с таким лицом не может так нагло, прямо в лицо, нам врать.
Уже у самой двери Ирина нашла в себе силы заикнуться:
— А…. — Она беспомощно протянула Паку листок с отпечатанным текстом, загодя извлеченный ей из папки еще перед дверью номера, где они в данный момент находились.
— Что у тебя там? — Пак взял протянутую ему бумагу. Прочитал. — Всего-то! Господин Сруль, не будете ли вы так любезны, оказать нам помощь в сущей малости. Распишитесь, пожалуйста, под этим согласием.
— Ну, нет у меня денег! — Моментально отреагировал бедный еврей. — Совсем нет!
— Денег нам и не требуется. Всего лишь заверение, что вы не против мелкой перестановки в сетке выхода вашей рекламы на местном телевидении.
Вениамин Борухович взял протянутый ему Паком листок, внимательно прочитал. Не нашел никаких подводных камней, перечитал еще раз. После чего извлек из кармана роскошный футляр, из которого достал какую-то архаичного вида самописку. Вывел размашистую, но вместе с тем очень аккуратную подпись.
— У вас ко мне все? — Видно было, как прямо на глазах возвращалась к нему его былая уверенность.
— Да. — Пак распахнул перед Ириной дверь в коридор. — Золотой вы человек, Вениамин Борухович, все свои деньги — детям! Слов нет, как это благородно с вашей стороны! — И вышел следом за Михайловой.
В коридоре их встречал изнывающий от неизвестности Андрей. Не усидел на подоконнике, к самой двери, пытаясь подслушать, подобрался.
— Ну, как? Получилось? — Вопросил он, едва увидев свою подругу в целости и сохранности.
— Вот! — Ирина с гордостью продемонстрировала приятелю листок с подписью мецената. — Сама не верила, что у меня что-нибудь получится. Спасибо вам, Пак.
— Да это, в сущности мелочи. — Засмущался здоровяк. — Но у нас с моим… с Эркином будет к вам еще одно предложение. Давайте еще раз ненадолго поднимемся к нам в номер. Мы там все-все вам разъясним.
Глава 3
— Видите ли, — Начал разговор Эркин после того, как они все вернулись обратно в 301-й номер и расселись по диванам и креслам. — Нам с Паком нужна будет от вас кое-какая помощь. Дело в том, что мы не совсем люди.
— Да что там, ваше величество, — невежливо перебил Пак своего не то приятеля, не то господина, — говорите прямо: совсем не люди. — После чего он поднялся с дивана, махнул рукой и… превратился в маленького человечка не более пятнадцати сантиметров ростом. Причем не просто человечка, а человечка со стрекозиными крыльями, на которых он моментально взмыл в воздух, зависнув на уровне лиц своих собеседников. В кино подобные спецэффекты часто показывают, но тут-то отнюдь не кино, а самая, что ни на есть обыденная реальность.
Потому Ирина застыла статуей от изумления, и только Андрей внезапно кивнул головой:
— Я согласен. В чем именно вам нужна помощь?
— Вот так сразу согласился? — Малютка Пак порхнул к парню, остановившись перед ним на расстоянии вытянутой руки, демонстративно немигающе вытаращился на парня, словно невероятную диковину какую обнаружил. — Андрюха, признайся честно, ты дурак? А вдруг мы — чудовища и попросим что-то абсолютно неприемлемое для тебя? Ты же нас еще совершенно не знаешь.