Еще один шанс. Часть 1

Васильев Иван Сергеевич

– Т-т-три рубля, - "умирающий" произнес отрешенно. Он всё ещё не верил, что беда прошла стороной.

– Деньги давай!
– Пупочкин повернулся в сторону казенной избы и недовольно крикнул писарю.
– Ануфрий, тщательно перепиши всю лабуду которую они везут. За перепись возьми по двойному тарифу. Все-таки перевод с басурманского. А после скажи ребятам, что бы гнали их "в шею"...

Глава 26.

Осенний,

порывистый ветер гнал по небу большие перистые облака. Он резкими рывками трепыхал уже начавшую желтеть листву на деревьях в неухоженной липовой аллее. Первые опавшие листья от его дуновений отрывались от веток и кружились в ярких разноцветных хороводах. В небе раздавались трубные звуки перелетных птиц, тянувшихся в южные, теплые страны. В давно покрашенных углах открытой террасы, что примыкала к помещичьему дому дрожали серебреные кружева паутины. Выцветшая ткань, которой были обшиты старые перила, оторвалась по краям и теперь негромко хлопала.

На веранде, за большим круглым столом сидел пожилой человек. Он прищурившись, смотрел вдаль аллеи и что-то в полголоса бормотал. Его ресницы часто моргали. От ветра у него слезились глаза. Но он не замечал этого.

– Дань, оброк, кормовые, дорожные, то - сё. Плата за всё!
– рассуждал старец, глубоко погрузившись в свои мысли.
– Царская казна пощады не знает! И каждый год - у них какие-то новые сборы, поборы, налоги, подати, - помещик глубоко вздохнул. Непроизвольно поднял руку и наконец-то вытер ладонью слезы, сбегавшие по щекам от ветра. Шмыгнул носом.
– Вот так и живешь на свете - час от часа не легче! Где взять столько денег, чтобы не мучиться и наконец-то нормально вести хозяйство? Ну, не могу я с крестьян брать больше. Итак - всем недовольны. Зубы скалят. На Дон могут убежать. Землицы много - мужиков мало. Ещё мрут - как мухи. А земля?
– Хозяин усадьбы задышал прерывисто, с посвистом. Его лицо стало сизым от прилива крови, по жилам и скулам стала "расходиться злость".
– Каждый год урожай всё меньше и меньше! А нынче ещё и засуха - Он пошамкал губами. Тяжело выдохнул. Шмыгнул носом.
– Участок у леса, распахать, что ли? А с болотом, что делать? Одни лягушки да мошкара. А платить приходиться за всё. Ох - батюшка - кормилец... Нахапал ты землицы! А теперь куды мне её столько?

Ветер принес паутинку на лицо человека. Старец небрежно убрал её. Почесал нос. Снова протер пальцами глаза.

– Может часть земли заложить в монастырь.
– Он прищурил глаза. И начал что-то считать в уме.
– Так монахи не лыком шиты - плохую землю не возьмут. Им - хорошую подавай! Да и рост назначат такой, что лучше уж сразу удавиться, чем платить по их закладным, когда время придет. Нет, это не выход. Не успеешь оглянуться, как тебя либо подставят, либо разорят. С церковью шутки плохи. Не монахи там, у паперти стоят - волки в живых шкурах. Жалость им не ведома.

Помещик поднял руки. Скрестил их и положил на стол. Начал задумчиво качаться вперед-назад.

– Эх, сдать бы землишку кому-нибудь в аренду! За хороший процент. Надолго!
– Маятник остановился. Глубоко вздохнул. Начал сжимать - разжимать кулаки.
– Только где же я такого сердобольного найду, чтобы работал на непригодной земле, да ещё деньги платил мне за пользование? Правильно. Нигде... Нет теперь таких! Ох, и оскудела земля русская на добрых - бескорыстных людишек.

– Аркадий Петрович - слуга перебил размышления старца. Он подошел к террасе и громко

произнес.
– К Вам гость. Молодой помещик Воронцов Алексей Петрович. Прикажите позвать?

– Воронцов... Воронцов?
– начал вспоминать хозяин дома. Он недоуменно посмотрел на слугу.

– Сын Петра Воронцова - Алексей. Он приехал недавно из Новгорода. Только, что вступил в права своей вотчины. Его земли лежат за лесным озером. Он заехал засвидетельствовать свое почтение и познакомиться.

– Сосед?
– хозяин усадьбы по-прежнему ничего не мог вспомнить про гостя. Он свёл губы уточкой. Сморщил лоб. Захлопал ресницами. Начал повторять полученные известия.
– Приехал из Новгорода? Земля у него - за озером?

– Да, - прислуга решил помочь своему барину.
– Вы про него говорили намедни с Рулькиным Иваном Ильичем. Он Вам поведал, что новый сосед юн, глуп и бестолков. По его словам только полный "лапоть" мог устроить непонятно, что в своей деревне. Крестьян кормить не на что, а он какие-то избы строит. Дорогу начал ремонтировать. Вышки ставит. Иван Ильич, верно, подметил, что он бес толку тратит последние отцовские деньги. Расходует их куда попало и без надобности.
– Слуга прокашлялся. После чего добавил.
– С вашего дозволения... Вы согласились со старым приятелем и назвали Воронцова ветреником и повесой.

– Сын Петра Воронцова... Ветреник и повеса, - наконец-то в голову хозяина дома начали приходить путные мысли.
– Кажется, у него не осталось родственников? Пожилой барин задумался и задал себе вопрос.
– Ни кого?
– Это плохо! Хотя нет... Постойте! Ну, да! Он полный сирота? Это - хорошо... Это очень хорошо!

Старик "мгновенно" принял решение.

– Василий, подойди!
– хозяин искривил брови и гневно посмотрел на слугу.
– Ты, что такое плетёшь...
– про нашего гостя? Да как ты посмел, холоп?
– В его глазах внезапно вспыхнули злорадные, злые огоньки.
– Ты разве забыл, что его троюродная бабка была родственницей моему праправнуку от двоюродного брата? А это, стало быть, что он мне праправнучатый троюродный племянник! С памятью у тебя - совсем плохо? Тебя, что? Давно не пороли? Или холодную забыл?
– Старец сжал губы, после чего зло посмотрел по сторонам.
– Ну, да! Так и есть! Я всё вспомнил! Зови сюда моего любимого племянника. Чего рот раззявил? Покличь его быстро!
– хозяин усадьбы резко ударил ладонью по крышке стола.

– Сию минуту!
– пожилой холоп, испугавшись барского гнева, молнией кинулся исполнять его повеление.

– Ах! Алексей...
– старый хитрец прижал руки к груди. Прокашлился. И начал репетировать приветствие грубым голосом.
– Племянник мой, дорогой! Грех нам старикам на свою долю жаловаться - Бога гневить. Мы, жизнь прожили! Глядишь, скоро помрем. О тебе, касатик, сокрушаюсь!
– Не в деревне бы тебе тут киснуть, небо коптить, а в Белокаменной состоять при государыне-царице.

Старый "хрыч" недовольно сморщился.
– Нет! Так не пойдет! Все-таки дальний родственник. Ни разу не виделись!
– Он страдальчески шмыгнул носом, пустил слезу.
– Алеша! Ты - ведь сынок Петра - моего любимца. Эвон, ты, какой стал...
– да-а! Небось деревенька-то у тебя небольшая. Как она там зовется? Кажется - Таганово? И землицы-то у тебя - с гулькин нос. Всего триста десятин. Чем же ты крестьян, дворню кормить будешь? Ах, судьба - судьбинушка, горе - горьюшко! А самому прожить - как? Ведь такая засуха нонче? Ох, худо... худо...