Ещё одиннадцать сказок обо всём и на любой вкус
Шрифт:
– Постой-ка не спеши! Вместе пойдём,… я сам должен убедиться, что у неё всё в порядке. Эх, ну, ничего тебе доверить нельзя,… уж такой ты растяпа! Эй, стражники пойдёте с ними! – ворча и кряхтя, воскликнул он, и тяжело поднявшись с дивана, засеменил за визирем. Стражники беспрекословно последовали за ним. Путь в башню хоть и был недолог, но Ниух-Ниах так успел устать, что преодолев последнюю ступеньку лестницы, ведущую наверх, окончательно запыхался.
– Ну что стоишь,… давай быстрей открывай замок… – утомлённо пыхтя, приказал он визирю. Визирь покорно снял замок и сейчас же попытался отворить дверь, но не тут-то было, ведь с другой стороны
– Что такое,… должна быть открыта,… ведь замок-то я снял… – растерянно вскрикнул визирь.
– Ну, вот я же говорил, что принцесса что-то задумала! А ты болван и проверить-то, как следует, не удосужился! – вновь обругав визиря, взвизгнул падишах и, оттолкнув его от двери, сам постарался её отворить.
– Доченька,… родная,… Жасмин,… это я твой папа,… открой, пожалуйста,… я пришёл мириться… – заискивающе протяжно пропел он. Но стой стороны отозвалось только молчание. Падишах ещё насколько раз мягко и терпеливо постучался в дверь, но, в конце концов, не выдержав неопределенности, начал рьяно её колошматить.
– Открой дочка, я беспокоюсь за тебя! Что с тобой! Не мучай меня милая, открой родная! – теряясь в догадках, что же могло случиться, взмолился он. Визирь, видя такое, тут же присоединился к нему и стал усердно пинать по засову.
– Ах, всё напрасно! Стража ломайте дверь, спасайте принцессу! – совсем уже потеряв терпение, вскричал Ниух-Ниах. И двое здоровенных стражников, тех самых, что отвозили звездочёта в пустыню, бросились сильными и жёсткими ударами своих кулаков долбиться в дверь. Секунда, другая, и дверь, поддавшись столь мощному натиску, треща и скрепя, разлетелась на кусочки. Все мигом ринулись вовнутрь комнатушки.
– Жасмин,… дочка,… не прячься! Где ты? Появись! – судорожно шаря по углам, то здесь-то там, нервно восклицал обеспокоенный падишах. Но что толку ведь её уже давно не было в башне.
– Это всё ты виноват! Это ты вовремя не досмотрел на месте ли она! А теперь кто знает, что с ней стало,… быть может её похитил пустынный Див, и унёс далеко к себе в рабство! Ах, моя бедная доченька,… ах, моя несчастная принцесса! – срывая свою беспомощность на визире, предполагая невесть что, жалостливо закричал Ниух-Ниах.
– Но она была здесь,… я сам лично закрыл за ней дверь… – гнусляво оправдывался визирь, боясь, что падишах тут же велит отрубить ему голову.
– Ну вот, всё пропало,… Жасмин исчезла,… и где же она теперь моя деточка! Да я сейчас готов отдать всё, лишь бы она вновь была дома рядом со мной! Ах, я старый тюфяк,… что же я натворил,… единственное дитя в башню заточил,… что же мне теперь делать,… как жить,… и зачем мне теперь вообще нужна эта жизнь, когда моего цветочка нет со мной… – устало плюхнувшись на пол и осознав случившееся, горько заплакал Ниух-Ниах.
Он наконец-то ясно понял насколько дрога и важна для него дочь, и что без неё вся его жизнь, всё его богатство и власть не имеет смысла, что всё это без неё, пустое и абсолютно ненужное барахло. Горе в момент охватило его сознание, и он неожиданно сделался таким одиноким, таким жалким, что даже визирь со стражниками сочувственно зарыдали вместе с ним.
– Ах, наш великий падишах,… не надо так печалиться,… ничего ещё не потеряно, не надо отчаиваться,… мы найдём её… – пуская слёзы, пролепетал визирь.
– Да кто же её теперь найдет,… кто мне отыщет мой цветочек,… уж не ты ли? Да ты её даже и в башне-то уберечь не смог, а сейчас и подавно не найдешь… – мотая головой и горько всхлипывая, мямлил падишах.
– Ну я-то может и не найду, а вот звездочёт найдёт,… ведь он всё знает и всё ведает,… уж он-то отыщет принцессу куда бы она не подевалась! – вдруг оживившись воскликнул визирь.
– А ведь ты прав,… он её точно найдёт! Немедленно видите меня к нему! Где он?… куда вы его отвезли? Да я сейчас готов у него в ногах валяться и всю жизнь просить прощенья лишь бы он помог мне! Быстрей к нему,… и молите небеса, чтобы с ним ничего не случилось, пока мы до него доберёмся, иначе я с вас три шкуры спущу! – моментально преобразившись от забрезжившей надежды найти дочь резко вскочив с пола, вскричал Ниух-Ниах и сурово погрозил стражникам. Ну а те только головами закивали да быстрей вниз по лестнице из башни побежали, а вслед за ними и падишах с визирем понеслись. А уже через несколько минут, они все вместе, отправились к каменному бархану, возле коего навечно застыли три засохших саксаула.
5
А там, под ними, как раз в это время разыгрывалась самая настоящая трагедия. Бедняга звездочет, закованный в колодки, распластавшись на раскаленном от зноя песке, терял последние силы. Их у него оставалось так мало, что он даже и пошевелиться не мог, когда к нему подлетели пичуги посланные Жасмин. Но благо у них ещё остались, и силы, и изрядный заряд бодрости. И они, мгновенно схватившись своими цепкими лапками за одежду звездочёта, перевернули его на спину, и быстро откупорив флакончик с водой, влили в беднягу насколько живительных капель. И надо же такому быть, эти маленькие капельки подействовали на старца, словно целебное снадобье, он сразу же открыл глаза и, увидев птах, даже улыбнулся.
– Ах, славные пичуги,… и кто же это вас послал? – спросил он, быстро начиная набирать силы, приободрятся и приходить в себя. И это действительно так, ведь в пустыне, где безжалостно властвует засуха, любой глоток воды, пусть даже самый маленький, может стать волшебным эликсиром жизни, а именно такое случилось и сейчас.
– Чижик-чижик,… нас послала принцесса Жасмин,… она велела вам держаться и ждать её! Она уже на пути сюда,… и она не одна, с ней друзья и они помогут вам! – громко прочирикала птаха держащая флакончик, и тут же перевернув его, влила в звездочёта остатки воды. И этих остатков свежей влаги хватило, чтобы звездочёт уверенно приподнялся и даже присел.
– Спасибо вам смелые птахи,… теперь у меня хватит сил дождаться Жасмин… – ответил он и свободно вздохнул полной грудью. В тот же миг птахи, подлетев чуть вверх стали кружить над ним, обдувая его своими крылышками, дабы он не так сильно страдал от неумолимо палящего солнца. Ведь в пустыне всегда, ну разве что кроме ночи, стоит чудовищная жара.
Вот и сейчас, невзирая на то, что уже начало смеркаться и повеяло вечером, зной так и не отступал, а пыл, шедший от нагретого за день каменного бархана, не давал звездочёту покоя. Но долго птицам обдувать беднягу не пришлось, вскоре на него пала ячеистая, словно рыболовная сеть, тень от трёх засохших саксаулов, что уныло стояли рядом. Однако её было вполне достаточно, чтобы он смог и дальше спокойно ожидать принцессу и её друзей. А они как раз уже были на подходе, и ослик, отлично зная дорогу, уверенным шагом вёл ребят к цели. Но не успели они и на четверть мили приблизиться к звездочёту, как он их явственно услышал. Ребята так торопились к нему, что даже начали вести отсчёт своих шагов.