Ещё одна фентезийная игра
Шрифт:
— Но ведь ваши друзья…
— Этот идиот мне не друг, да и то ему хватило ума не согласиться. Вы просто пытались его утащить. Впрочем, если вам нужен кто-то для опытов, то можете смело его использовать. Он нём даже никто не вспомнит.
— Поймите, мне нужно как минимум четыре человека. Конечно, машина предназначена для пятерых, да и премиальные выделены на пятерых…
— Вы сказали премиальные? — тут же сменила тон Втри, — то есть вы заплатите деньги?
— Любому участвующему в экспериментах положены премиальные, — немного растерянно ответил парень, почему-то отведя
— Куда идти? Где эта ваша машина? — решительно затараторила Втри.
— За мной, — произнес парень, направившись обратно, в сторону выхода.
Сразу же за ним, чуть ли не обгоняя, а надо иметь в виду, что парень шел довольно быстро, устремилась Втри, таща за собой Кетрин, вовсе недовольную подобным развитием событий. В глазах Втри блестели отражения золотых монет, которые она уже видела зажатыми в ее руках. Не отставал от нее и Шус, желавший поскорее увидеть эту загадочную машину 02. Последним шел Майклус, которому было попросту все равно, на что тратить время. Конечно, его тоже грызло любопытство, но самую каплю.
Их цель оказалась за одной из бесчисленных дверей на третьем этаже здания, на который они, к неудовольствию Майклуса, поднялись по лестнице, несмотря на наличие лифта около той же лестницы.
За дверью же их ждало помещение, заполненное клубами сигаретного дыма и запахами несвежей еды. Внутри находилось трое мужчин столь же неопрятных, как и тот, кто их привел, находящихся в состоянии нетерпеливого ожидания и творческого застоя. Что же касается помещения, в котором они находились, то оно являлось жалким, но все же подобием кабинета секретаря директора магического корпуса университета. Главным отличием было то, что чашки с недопитым кофе пылились не дольше десятка дней, а бумаг было значительно меньше. В центре же находилась весьма странная установка, которая, по всей видимости, и была "Машина-02". Из нее торчала куча подозрительных проводов, а около нее несколько не слишком удобных кресел с пугающими ремнями, свисающими с них, которые наводили на мысли о пыточной.
— Ивик, неужели ты наконец кого-то нашел? — произнес один из мужчин, чье лицо украшала пара густых бровей, из под которых смотрели глубоко посаженные глаза и недельная щетина на пухлых щеках, в то время как растительность на голове сильно недотягивала до нормы.
— Да, — выпалил парень, которого оказывается звали Ивиком, как будто бы сообщал своим товарищам о том, что он обнаружил оазис, полный чистой воды и спелых фруктов посреди иссушенной солнцами пустыни.
— Где же ты нарыл такое чудо? — продолжал допрос тот же мужчина, в то время как остальные двое придвинулись к подопытным с лицами безумных дантистов — экспериментаторов.
— Но ты уверен, что они добровольцы? Вы ведь согласились?
— Д-да, — выдавил из себя Шус вовсе не так уверено, как он надеялся.
Мужчина, немного порывшись в столе, извлек из него стопку листов, испещренных какими-то надписями, после чего произнес:
— Отлично. Тогда подпишите вот это.
— Что это? — тут же спросила Втри.
— Договор, которым вы снимаете с нас всякую ответственность и принимаете на себя все последствия, какими бы они ни были. Не беспокойтесь, это всего лишь формальность, которую от нас требует начальство.
Внезапно Шус почувствовал, как что-то выкручивает его желудок, забитый едой из "Горшочка ведьмы", все его инстинкты вопили об опасности, но как только он утвердился в том, что ему надо бежать, сзади раздался зловещий щелчок ключа, повернувшегося в замке двери. Этот звук подавил в нем всякую волю к сопротивлению. Шус, едва сдерживая дрожь, взял ручку и, не читая договор, поставил внизу свою подпись.
— Ну, что ж, — произнес мужчина, получив последний подписанный договор. — Теперь, после того как улажены все формальности, можно перейти и к делу, присаживайтесь.
Скупым движением он показал на те самые кресла для пыток.
— Простите, — произнес Майклус, — господин…?
— Краавтис, — подсказал тот.
— Господин Краавтис, не могли бы вы рассказать нам, что это за прибор, прежде чем мы приступим?
— Конечно, — вместо Краавтиса, ответил Ивик. — "Машина-02" является симулятором реальности, а если говорить в более узком смысле, изымая из речи ненужные термины — игрой. Конечно, его можно использовать для разнообразных целей, но пока что мы сумели разработать для него только игровую реальность.
Суть его работы заключается в том, что он посылает на кору головного мозга определенные электрические сигналы. Правда пока что у нас возникают проблемы с производством и хранением электричества. Дело в том, что электричество, производимое с помощью магии, слишком нестабильно и обладает еще и зарядом чистой магии, которая мешает работе Машины. Так что нам приходится обходиться энергией гроз, которую удается сохранить с помощью специальных батарей. К тому же нам обещали доставить из Привонской республики специальную машину, производящую электроэнергию с помощью тягловой энергии морских свинок, но это не так уж и важно. Главное то, что вы будете первыми, кто опробует "Машину-02" в работе. Конечно, мы занимались его разработкой и не раз опробовали его в работе, но ни разу не проходили игру до конца.
Пока Ивик говорил, подопытных усадили на те самые кресла и надежно связали ремнями, заверив, что делают это исключительно ради их безопасности и удобства, и начали прикреплять к голове бесчисленные провода.
— Вы уверены, что нас надо было связывать? — на всякий случай уточнила Кетрин, — и если обязательно, то объясните пожалуйста, зачем?
— Дело в том, что тело зачастую пытается повторять движения, которые вы совершаете в симуляторе, так что ради вашей безопасности…
Ивик замолк под многозначительным взглядом Кетрин, выражавшим все ее отношение к рассуждениям о безопасности, произносимым человеком, у которого один из концов рубашки торчит из штанов, в то время как второй заправлен, работающим в комнате, в которой при желании можно найти недоеденный суп годичный давности, уже успевший мутировать в нечто чудовищное.
Краавтис встал со своего стула и, подойдя к "Машине-02", с жутким скрипом, заставляющим думать о столетней ржавчине, которой в общем-то быть не могло, повернул рубильник.