Эшафот на пьедестале. В трёх частях
Шрифт:
– Ну, вот что, парень, лихие люди мы, а ты или с нами останешься, или молитву читай – иного пути у тебя нет!
Авдошка долго смотрел в глаза чернобородому, а потом нехотя, сглатывая слюну, ответил:
– Видно, сама судьба привела меня к вам – некуда идти, грех на мне тяжкий – так что принимайте к себе, добрые разбойнички!
Мужики загоготали. Чернобородый подошёл к Авдею и, похлопав того по плечу ладонью, как лопатой, спросил:
– Звать-то тебя как?
Получив ответ, назвался сам и представил подельников:
– Архип я – главным буду тут.
Они спустились по крутому северному склону и оказались у подножья верхней части горы. Небольшая утоптанная площадка была окружена густым ельником, а несколько молодых ёлок как-то неестественно заслоняли склон. Архип раздвинул их, и перед ними открылся лаз.
– Проходи, новобранец, не стесняйся.
Авдей, склонившись, вошёл в проход. Где-то в глубине мерцал отблеск лучины. Шагов через десять низкий свод перешёл в высокую просторную камеру, где можно было стоять во весь рост. Посередине выложенные кругом угадывались закопчённые гранитные камни, между которыми тлели угли костра. По краям, вдоль стен, был настелен еловый лапник – видимо, для спанья. В противоположной стороне от лаза на чурках располагалась колода, над которой горела лучина, и где кто-то ел из котла варево.
– Ну, присаживайся, Авдошка, похлебай, небось, изголодался. После недавней вылазки, у нас даже хлеб есть, – предложил атаман.
– Алёшка, кашевар! Угощай гостя – он к нам надолго.
Сидящий за колодой, худой и чумазый парнишка, молча подал деревянную ложку и ломоть хлеба. Авдей с жадностью набросился на еду. Насытившись, он первым делом спросил:
– А дым-то, куда из кельи уходит?
Парнишка подал писклявый голосок:
– Вона, наверху, осина пустотелая врыта.
Архип дождался, когда гость положит ложку, и только потом решительно потребовал:
– А теперь рассказывай в подробностях, как оказался здесь, только без вранья, а то сам знаешь, что будет!
Авдей повторил то, что с ним произошло и что прокрутилось в голове за минувшую ночь. Когда он закончил, возникла пауза, после которой чернобородый с интонацией доверия к сказанному, медленно, с хрипотцой произнёс:
– Да, парень. Сломалась у тебя жизнь. Но не унывай – у всех нас произошло что-то подобное, а у иных и похлеще. Пойдём-ка на гору, погреемся на солнышке да побалакаем. А вы, ребятки, разомнитесь на дровишках – зима будет длинной и холодной.
При ясном дневном свете с вершины горы открылась великолепная панорама: на севере виднелась тёмно-синяя гладь Чудо-озера, простирающаяся до самого горизонта; на востоке, под горищей, текла, блестя струями, небольшая речка; на юге к подножью холма примыкало маленькое озерцо, с голубого цвета поверхностью; на западе низины моховых болот чередовались с высокими сопками, поросшими сосновым лесом. Лепота! И Авдей, и Архип, безусловно, чувствовали это, но восторгаться им было невдомёк – просто хорошо, и располагает к откровенной беседе.
– Перво-наперво скажу тебе, Авдошка – без моего дозволения ни на шаг – враз догоним. Знаешь почему?
– Догадываюсь. Здесь ваше логово, а если прознают, то всем крышка.
– Смотри-ка, смышлёный! Пика твоя пока побудет у меня – не взыщи. Пойдём на дело – получишь. Откуда она у тебя, такая мудрёная?
– Отец в бою с ливонцами добыл. От них же, вместе с матерью, опосля и смерть принял. Это всё моё наследство.
– Да, моих родителей тоже супостат порешил. А братишек младших своя же гнида на вилы насадила…
У Архипа на миг дрогнул голос.
– Вот теперь я их и насаживаю!
Они долго молча сидели на поваленном дереве. Поднявшийся ветер порывами стал заваливать лопату бороды Архипа, а Авдошкина шелковистая лишь пошевеливалась под упругими струями гонимого воздуха.
– Ну, ладно, иди мужикам пособи, да обнюхайтесь, а то на деле можно и топор в спину получить.
Авдей двинулся в сторону стука дровосеков, а Архип спустился в логово.
– Алёшка! Бери нищенскую суму и отправляйся в Ямскую слободу. Разнюхаешь: кто куда собирается, что повезут, какие новости. В общем, не впервой – знаешь, что нам нужно. А, главное разузнаешь про карету с Дементием – не врёт ли наш гость, а то не ровен час засланный. Три дня тебе на всё – раньше не возвращайся, и больше, чем на день не опаздывай. Да, вот ещё – соли купишь.
Архип подошёл к бочке, стоящей в углублении стены, с большим трудом вывернул её оттуда и, запустив руку, достал пригоршню медных монет.
– Здесь тебе на котомку соли с избытком хватит, а остаток таким же нищим раздашь. Не скупись – сам такой!
Довольный шуткой, Архип гоготнул.
На четвёртый день Алёшка, с синяками и пустой котомкой, приковылял на гору. Архип завёл бедолагу в логово, а всем велел погулять.
– Ну, что там у тебя случилось?
– Шёл по тракту, в аккурат у Рачевьего озера. Налетели, как коршуны, воеводы услужники – пытали да расспрашивали.
– Что им было нужно?
– А, всё про лихих людей расспрашивали да про тебя, чернобородого.
– Сказал что?
– Упаси Господь – ты ж мне как родной отец!
– Что там с Дементием?
– Правду сказал Авдошка – закопали Дементия, сам видел.
– Туда ему и дорога, кровососу! А, соль где?
– Так ведь услужники всё выгребли да ещё накостыляли.
– Сколько их было?
– Десятка три, а может и более.
– А что за оружие у них?
– Копья да сабли, а у одного пищаль видел самострельную.
– Да, всерьёз за нас взялся воевода!
За обедом Архип сообщил подельникам новости, принесённые Алёшкой.
– Ну что, ребятки – ещё неделю придётся дровишками позаниматься, а то, не ровен час, на засаду можно напороться. Харчи пока есть, вот с солью плохо – не принёс кашевар. Архип на минуту задумался.
– Отправляйтесь, монах с Никишкой, в береговые деревни, да только не в ближайшие. Раздобудьте соли, а лучше купите – рыбаки народ зажиточный, деньги любят.
– А чего не в ближайшие? – встрял Гаврила.