Эскадренные миноносцы класса 'Доброволец'
Шрифт:
Адмирал писал: ”Его превосходительство Федор Карлович ждет доклада – возможно ли на основе этих данных решить в принципе вопрос о заказе с тем, чтобы одновременно с началом работ были представлены подробные чертежи и спецификации корпуса, механизмов и вооружения”. Поневоле приходится задумываться над тем, что было хуже: самовластное ли проектирование, которым любил заниматься когда-то И.А. Шестаков, или та полная беспомощность в системе заказов и типах миноносцев, которая обнаруживается из приведенной резолюции. Какой мог быть смысл заниматься явившимся вдруг, ничем не обоснованным проектом не строившей для России миноносцев фирмы, когда имелся опыт обширных и успешно выполненных заказов в Англии, Франции и Германии. Их доработка по результатам
Но подобный путь ”Его превосходительство Федора Карловича” почему-то не устраивал. Это и был один из тех парадоксов в образе мышления тогдашних столпов Морского министерства, перед которыми мы еще не раз остановимся в недоумении. Не странно ли, что ”Его превосходительство” ни секунды не сомневается в том благе, которое для русского флота может принести постройка миноносца абсолютно не оправданного типа и никак не проверенной технологии.
Не было и речи о предварительном составлении полностью готового проекта, на чем в продолжение 20 лет до этого не переставали настаивать передовые инженеры и офицеры флота. Корабль, как и встарь, ”Его превосходительство” считал возможным проектировать по ходу постройки. Замечательно и отсутствие упоминания о какой-либо координации (и согласовании проекта) с деятельностью уже третий месяц как существовавшего Особого (о нем скажем ниже) комитета великого князя Александра Михайловича.
Уже в среду 14 апреля проект был доложен управляющему и, как об этом 16 апреля сообщал в ГМШ председатель МТК вице-адмирал Ф.В. Дубасов, был отклонен в силу его ”несовершенства”. Материалы о замечаниях МТК (”для сведения”) 17 апреля возвращались официальному представителю фирмы "Германия” в Петербурге статскому советнику К.Л. Вахтеру.
Но дело, видимо, представлялось вовсе не так просто, как оно выглядело в письме З.П. Рожественского. Уже 19 апреля прибывший в Петербург директор верфи г-н Стейнике (или Штейнике) привез с собой из Киля какие-то особые дополнительные доводы. И проект, только что возвращенный в ГМШ, снова препровождается на рассмотрение теперь уже расширенного заседания МТК при участии Главного инспектора кораблестроения генерал-лейтенанта Н.Е. Кутейникова.
Как явствовало из журнального постановления № 12 от 27 апреля 1904 г. по минному делу, фирме еще раз напомнили о слишком ограниченном составе проекта: "общий чертеж – без подробностей”, чрезмерно ”краткая спецификация” и получили от нее заверения в готовности учесть все перечисленные в журнале замечания. Так, листы наружной обшивки на длине машинных и котельных отделений должны были иметь толщину не менее 6 мм. На протяжении 3/5 длины корпуса предлагалось предусмотреть наружный коробчатый киль. Неудовлетворительной была признана упрощенная водоотливная система, состоявшая из циркуляционной помпы, эжекторов и уже не применявшейся в русском флоте магистральной трубы. Эжекторы, потребляя много пара, могли в самый критический момент во время получения пробоины лишить корабль хода. Следовало вместо них установить (возможно ниже и ближе к диаметральной плоскости) шесть автономно действующих в своих отсеках (трех кочегарных, одном машинном и двух в оконечностях) электрических "турбин” (центробежные насосы) с подачей воды 80 т/час и с водонепроницаемыми корпусами.
При вместимости угольных ям 192 т угля фирма определила дальность плавания полным 26- уз ходом в 800 миль и экономическим 12-уз – 4000. Эти цифры МТК счел преувеличенными и при экономической скорости считал возможным достижение 2400-мильной дальности. Для подтверждения обещанного фирмой расстояния следовало во время испытаний совершить 300-мильной пробег (1/8 от реально достижимой 2400-мильной дальности). Общий расход угля за время этого пробега, включая действие всех вспомогательных механизмов и опреснения воды для пополнения убыли воды в котлах (но не считая потребностей камбуза) не должен был превышать 28 т. Пробег разрешалось проводить в два этапа, но без права переборки механизмов.
Совершенно недостаточным признали артиллерийское вооружение. Фирма предлагала всего лишь шесть 57-мм пушек. Сомнение вызывал и сам калибр, в русском флоте не применявшийся. В МТК даже не было сведений о таких пушках.
Вопрос был обсужден с завидной, но едва ли уместной во время войны основательностью. Принципиально такая замена вместо применяющихся в русском флоте 47-мм пушек признавалась ”полезной”. По скорострельности они почти не отличались, а разрушительное действие 57-мм снарядов было, конечно, "гораздо сильнее”. Являлся, однако, вопрос об оправданности введения нового калибра, не говоря о трудности приобретения пушек и их боеприпасов во время войны. Проблему создавали и обширные дополнительные неудобства в их обслуживании и хранении на кораблях боеприпасов.
Нельзя и нам не задаться вопросом: что мешало, вместе откровенно схоластических рассуждений о сравнении 47 и 57-мм пушек, следуя логике противоминного калибра броненосцев и крейсеров, вооружить новые миноносцы единым 75-мм калибром. Но МТК, как ни горько это признать, к последовавшему уже через несколько месяцев решению в тот момент все еще готов не был. И причина тому состояла в непререкаемой власти рутины. Не вспомнили даже о том. что, выдавая задание на проектирование миноносцев по программе 1898 г., МТК уже тогда предлагал устанавливать на них по две 75-мм пушки. Война должна была бы прибавить МТК решимости, чтобы обеспечить безоговорочное превосходство отечественным миноносцам над такими же кораблями противника. Но этого не произошло.
Оставив открытым вопрос о 57-мм пушках и той их системе, на которой следовало бы остановиться, решили предусмотреть вооружение из двух 75-мм пушек, четырех 57-мм (или 47-мм) и одного или двух пулеметов. По оценке фирмы вес этого вооружения должен был составить около 20 т. Сомнения о 57-мм пушках управляющий Морским министерством разрешил в одночасье, приказав число их увеличить до шести.
Но и ему мысль о едином и более крупном калибре в голову не пришла. Война, которая уже четвертый месяц продолжалась на Дальнем Востоке и где из-за превосходства противника в артиллерийском вооружении, несмотря на проявленный исключительный героизм, уже погибли два русских миноносца ”Стерегущий” и ”Страшный”, для замшелых министерских рутинеров указанием к действию все еще не была. Увеличив по приказу управляющего число 57-мм пушек, выяснили, что вес артиллерии возрастает до 25 т и что соответственно меньшим будет и запас угля на испытаниях.
Неподходящим для 570-тонного миноносца признали и минное вооружение, включавшее по проекту фирмы всего два однотрубных аппарата с запасом из двух мин Уайтхеда. Обошла фирма и вопрос о числе воздухонагнетательных насосов для обслуживания этих мин. Фирме предложили ”поставить три одинарных аппарата для 45-см 5-метровых мин, два малых насоса Уайтхеда на 150 атм и сделать места для хранения шести мин и шести зарядных отделений”. Вес этого вооружения должен составить 10-11 т. Первоначально подготовленный вариант предусматривал применение (если в диаметральной плоскости три аппарата не разместятся) одного двухтрубного ("как на миноносцах Особого комитета”). Но принять этот вариант в качестве основного не решились.
Водонепроницаемость люков, предусмотренную только на входы в погреба боеприпасов на жилой палубе, было предписано распространить на весь настил и все люки жилой палубы, а также на все переборки угольных ям, устроив в них водонепроницаемые выгребы в кочегарные отделения. Ввиду полного умолчания о системе электрического освещения (ее фирма, видимо, просто не предусматривала) и системе и мощности динамо-машины было предписано следующее. При наличии электрических водоотливных турбин следовало установить две динамо-машины в 105 и в 100 ампер (то есть две мощностью по 10,5 кВт), а также предусмотреть два 60-см прожектора и 100 ламп накаливания. Мощность ламп по 16 свечей, а для топовых и отличительных огней – по 50 свечей.