Эскимо с Хоккайдо
Шрифт:
— Вы мне так и не ответили, — напомнил я Суде.
— Сейчас не время для журналистов! — возмутился Синий Костюм.
Остальные запели в лад, но я уже не слушал. Я повернулся и пошел вслед за Аки и Маки, а в раздевалке набирал обороты интимный разговор.
Мы прошли по узкому коридору в гараж, где стоял большой черный «БМВ» с тонированными стеклами. Дружно забрались внутрь. Аки сел за руль, его брат — на место охранника.
— Из какого вы штата? — спросил Маки. Аки тем временем прогревал мотор.
— Я вообще-то из Кливленда.
Маки кивнул.
— «Уокин Токин» Билл Хокинс, — начал игру Аки.
— Алан Фрид, — откликнулся Маки.
— Эдвин Коллинз…
— Агент
— Война! У-ху!
— Господи боже!
— В Зале Славы рок-н-ролла был? — спросил меня Аки.
Я признался, что избегаю музеев. Он так на меня посмотрел, будто я глупость сморозил. Дверь гаража поехала вверх, мы потихоньку вырулили в узкий проулок, сплошь в лужах. Маки осмотрел территорию. Он подал знак брату, и тот нажал на газ.
41
«Уокин Токин» Билл Хокинс (1910–1975) в 1948 году стал первым чернокожим диджеем Кливленда. Алан Фрид (1922–1965) — американский рок-н-рольный диджей. Эдвин Коллинз (р. 1959) — поп-рок-музыкант родом из Эдинбурга, Шотландия. Агент Ноль-Ноль-Соул, он же Эдвин Старр (наст, имя Чарлз Эдвин Хэтчер, 1942–2003) — американский соул-певец и композитор. Далее цитируется строка из песни группы «Темптейшнз» «Война» («War»), которую Старр спел в 1964 г.
Голова моя резко дернулась назад — мы космической ракетой помчались по проулку. На углу дожидалась толпа репортеров, их уже сотни собрались. Среди них и заплаканные обожатели Ёси, по большей части девчонки. Высокие платформы сандалий подросли еще на несколько дюймов, а короткие юбки на столько же дюймов укоротились, но в целом мода не слишком изменялась с последнего моего приезда. Или, скорее, она успела поменяться раз пять или шесть, и наступила очередная эпоха ретро.
Вслед за поклонниками рока явились и силы порядка. Патрульные выстроились шеренгой, стараясь удержать молодежь, пока работали фотокамеры. Подростки изо всех сил мешали репортерам, репортеры уделяли подросткам внимание, о каком те могли только мечтать. Со стороны эти отношения казались идиллическими. Впрочем, со стороны кажется, будто фермер кормит коров исключительно по доброте сердечной.
И вдруг один из журналистов заприметил нашу машину.
Какая-то девчонка взвизгнула.
Шеренга полицейских дрогнула, и вся человеческая масса устремилась к нам.
Аки завернул за угол, едва не зацепив самого проворного фотографа. Тот отскочил, камера запрокинулась, фотографируя небо.
Я попытался что-нибудь разглядеть через плечо сквозь темное стекло. Мы уносились прочь; журналисты, толкая друг друга, неслись вслед, тщетно пытаясь настичь стремительный автомобиль. Большинство сдалось на первых же шагах.
Из толпы вырвалась девочка-подросток в школьной форме — какая-то матроска, белые носки сползли на лодыжки. Даже издали я увидел: отнюдь не красотка. Она мчалась за нами с поразительной для таких толстеньких ножек скоростью. Замелькали вспышки — репортеры почуяли запах жареного. Криков ее я разобрать не мог, но слезы на лице девочки даже издали казались искренними.
Аки щелкнул кнопкой магнитофона и, заглушая все внешние шумы, в «БМВ» загрохотали зубодробительные ударные: «Святая стрела», альбом «Космический дневник», вторая сторона.
5
Мой номер располагался на четвертом этаже отеля «Рояль», то бишь на этаже Ч. Ч — четвертый этаж, но в большинстве японских отелей четвертый этаж отсутствует, поскольку «си», то есть «четыре», означает также
Номер как номер: мебель дешевая, тут Суда не обманул, но само помещение достаточно просторное для Токио. Выглянув из окна, я обнаружил напротив глухую цементную стену. Что ж, когда двадцать миллионов человек скучится в одном городе, на всех красивых видов не хватит. На стене — большая пестрая реклама презервативов «Мамору». Бодрый лиловый человечек-презерватив с выходящим из головы пузырем: «Я буду беречь тебя и хранить, пока я жив». Знакомые каждому японцу слова — их произнес наследный принц Нарухито, делая предложение принцессе Масако. 42 Династия Ямато наверняка гадает, какие еще унижения заготовило для них новое столетие.
42
Наследный принц Нарухито и дочь посла Японии в США и СССР, сотрудница японского Министерства иностранных дел Масако Овада поженились 9 июня 1993 г. — событие, вызвавшее живейшую реакцию японской общественности.
Распаковался я за три минуты. Закончив, пролистал записную книжку в поисках каких-нибудь ниточек к Ёси. Множество устаревших номеров типа «она вышла замуж» или «он больше здесь не работает». Как будто все на свете разом изменили свою жизнь. Дойдя до конца списка, я решил позвонить в «Балаган» Такэси.
Вот до чего я дошел.
«Балаган» прежде был шалым журнальчиком, костяшки в кровь, его адвокаты трудились не меньше мальчиков на побегушках. Потом его поглотил концерн «Тубусими», и ребята получили внутреннюю инструкцию — перечень родственных «Тубусими» компаний и людей, которых не следует огорчать. Тринадцать страниц, две колонки, через один интервал. В конце следовало краткое уведомление: зарплата снижается на десять процентов, добро пожаловать в дружную семью «Тубусими».
После этого лучшие парни из «Балагана» свалили, но мой приятель Такэси все еще гнул там спину. Хорошим писакой его не назовешь, но он славный парень. И если в Токио что-то затевалось, Такэси узнавал об этом одним из первых.
Я набрал его номер. Такэси подошел только после шестого гудка.
— Ч-черт! — прошипел он в трубку. — Хватитуже! Нечего звонить мне на работу. Ясно?! Делаю все, что в моих силах. Оставьте меня в покое!
— Это Чака, — представился я.
— А?
— Это ты о чем?
— Да так, — хихикнул он. — Обознался. Шутка, долго объяснять. Как дела, Билли? Слыхал, ты устроил разборку с господином Тондой? Челюсть ему сломал?
Я не ответил. Я вспоминал, кто это вывел такой закон: лживые слухи распространяются быстрее правдивых?
— Не могу тебя осуждать, — продолжал Такэси. — Знаешь, что этот тип сделал с ручной обезьянкой Анны Вонг? Я с тех пор и смотреть на бананы не могу. Гадость какая! Пакость, да и только!
— Верю на слово, — сказал я. — А ты так и живешь в коробке?
С год тому назад Такэси поселился в центральном парке Синдзюку в домике из картонных коробок. Оборудовал настоящую двухкомнатную квартирку: гостиная, спальня и кухонька. Утеплил свое жилье голубым брезентом. Стены были из толстого картона, не хуже, чем в большинстве токийских домов. Настоящие бездомные могли ему позавидовать.
Тем не менее по японским понятиям даже заговаривать о картонном домике было невежливо. Впрочем, чего и ждать от Билли, он же гайдзин! Мне кажется, Такэси моя неделикатность даже радовала, потому что больше поговорить на эту тему было не с кем.