«Если», 2015 № 03
Шрифт:
Все бы ничего, только со строительством коммунизма получилось некрасиво. Бедный доктор три дня бродил по территории с металлоискателем в поисках капсулы, потом Базунов напряг Малаева, и тот накатал такое послание, что пальчики оближешь. Бумажку упаковали в старый термос, камней наковырял своим ковшом добрый маленький погрузчик, впоследствии все тщательно заровняв. Как раз успели закончить к моменту, когда прилетели спецрейсом заводские, вызванные Базуновым вправлять Большому мозги. Вкатили ему новую прошивку, сфотографировались у памятного знака первопроходцев — Малаев чуть не помер
По ситуации с группой Базунов написал подробный отчет, где надо заострив, а где не надо прикинувшись ветошью, и сдал его в трест. Была слабая надежда, что группу вернут на доработку.
Как бы не так. На Марсе бригадира поджидал Большой, а Большого — площадка под строительный комбинат. Ну а площадку, естественно, ждали на начальном этапе всяческие нестыковки, недоработки, недопоставки и прочие «недо» в широком ассортименте. То есть бесконечные простои, в дни которых Большой и его команда раздухарились, ядрена землеройка, не по-детски.
Будь у Базунова такая возможность, он бы глаз с Большого не спускал. Но куда там. Десять групп, постоянный аврал, ядрена свистопляска, новые вводные почти ежедневно. Чтобы вызвать на социалистическое соревнование вторую прыгающую экспедицию Мосспецстроя, Базунов командировал в марсианскую контору треста доктора Ленца. Вторая экспедиция выступила еще круче — прислала чучело бригадира с запиской: «Дима, привет, извини, у нас полный караул, увидимся на Земле».
Трест обещал наказать обоих, но когда-нибудь потом.
По обратной стороне Луны Большой еле ползал — вероятно, опасаясь взлететь, — а на Марсе проявил неожиданную прыть и прямо-таки, ядрена физкультура, забегал. Выработка у группы оказалась шикарная. Фантазия тоже. Буквально в каждый приезд Базунова на площадку его там ждал сюрприз. Но если удлиненная взлетная полоса Базунова не удивила ни капельки, к Анизотропному шоссе он был морально готов, а кольцевая дорога вокруг площадки это, считай, наш фирменный стиль, то Пик Коммунизма срубил бригадира под корень.
За каким чертом непонятно, но в плане было — заровнять метеоритный кратер в некотором отдалении от будущего комбината. Группа задачу выполнила и перевыполнила. На месте кратера выросла гора, вида самого что ни на есть подозрительного. У Базунова привычно уже засосало под ложечкой, он позвал геодезиста. Тарасенков битый час носился туда-сюда со своими хитрыми приборами и выдал заключение: гора точно повторяет форму кратера в обратной проекции.
— Я понял: это намек, — сказал Базунов и помрачнел.
— Большой, зараза, так пошутил, — подал версию Малаев, — А чего, я бы тоже пошутил, если бы меня заставили фигней заниматься на рабочем месте. Кому мешал этот кратер…
— Ты и так фигней страдаешь на рабочем месте, да еще и шутишь постоянно, аркадий ты ядреный райкин! Что это за распятие торчит на берегу моря? Почему оно в моей спецовке? Думал, не узнаю? Я в ней весь прошлый сезон… Там каждая дырка моим трудовым потом обмыта!
— Это аллегория, — заявил Малаев.
Базунов посмотрел на него, крякнул и сказал:
— Пойду, что ли, Привалову бубну выбью. Давай за мной, следи, чтобы я в натуре руки не распустил.
Он пошел и налаял на программиста так, что тот сидел ни жив ни мертв. За молодого вступился доктор Ленц, досталось и ему на орехи. Доктора попробовал отмазать Сухов, за Сухова вписался обычно невозмутимый Ренкель, и тут бригадир натурально вышел из себя.
— Властью начальника экспедиции всем — суровое порицание, ядрена аллегория! — орал Базунов. — Вместо телесных повреждений средней тяжести, которых вы заслуживаете! Строители коммунизма, ядрена скотобаза! Глаза б мои вас не видели! А теперь все на площадку и управлять вручную! Срыть этот пик коммунизма к ядрене бабушке под корень!
Вот так идеально ровный участок поверхности Марса стал навечно Пиком Коммунизма. С кольцевой дорогой и Анизотропным шоссе Базунов думал разобраться позже, а длинная взлетка ему на самом деле понравилась. В следующий заход он собирался поставить на профилактику свой ушатанный атомолет и без суеты устранить все пакости Большого, пусть даже в ручном режиме.
Как известно, бригадир предполагает и Мосспецстрой тоже предполагает, а главк располагает. Пренеприятнейшее известие: к нам едет полярный песец. В ближайшие несколько лет насосной станции достаточной мощности не будет и труб нужного диаметра тоже. Комбинат останется без воды. Перенести его ближе к водохранилищу нельзя: есть план, он увязан с другими планами, раз приказано комбинату тут стоять — будет тут стоять, ядрена экономика, хоть сухой, но будет. Однако, товарищи, в наших силах сделать его мокрым! Вот гидролог, он покажет, как правильно рыть канал.
Поскольку водохранилище делал родной Мосспецстрой, его, разумеется, прозвали Московским морем. Базунов, недолго думая, нарек свой новый объект каналом имени Москвы, подхватил гидролога и помчался на всех парах от начальства подальше.
Увы, пробыть на объекте ему удалось чуть больше двух суток — бригаду сорвали «на кислород». Хватило времени не доломать атомолет, загрузить группе новую программу, со всеми в той или иной степени переругаться и отбыть на другую сторону Марса, понимая: в чем-то ты глубоко неправ, ядрена кочерыжка, вот только в чем — поди догадайся.
Верно сказал Ренкель: умнейшая ведь группа. Научиться бы с ней говорить. Научиться бы ей объяснять. Или научиться ее слышать?..
На прощание Базунов подошел к храброму маленькому погрузчику, воровато огляделся — не смотрит ли кто — и сказал ему:
— Ну хоть ты-то не балуй. Я знаю, ты парень что надо. Если смогу, я вернусь за тобой. Если нет… Прости, ядрена совесть. Но придут другие люди, хорошие, добрые люди. Не подведи их, электрическая твоя душа. Лады?
Подумал и добавил: