Если №3 - 2011 (Сборник рассказов)
Шрифт:
Войцех насмешливо посмотрел на него, потом глотнул из емкости и, не скрывая удивления, сказал:
— Ты смотри, какая воля к жизни! Надо же, после трёх «Бешеных тараканов» врет! Уважаю! Только кто же на Околице любовь-то ищет? Может, правду скажешь, приехал, мол, крамолу искать, жизнь людям портить, да вот обмишулился, не на таковских напал!
— Частично, конечно, вру, — печально признался диссидент. — Но не совсем. То есть вообще-то ты все правильно понял, только и ее проклятую тоже ищу. Братья-правозащитники на меня за эту самую любовь даже
— Какую еще епитимию? — задрал пропахшие паяльной жидкостью брови Войцех.
— Чтобы все веселые дома в центре обойти и в каждом отметиться! — с некоторой гордостью сказал Тупи. — И таким образом любовь изжить.
— И как? — заинтересовался Войцех. — Все обошел?
— Не все, — признался Тупи. — Тяжело это, дорого и вообще неполезно ни для организма, ни для души. Чай, епитимию не на казенные исполнять полагается, а на свои. Но побывал во многих. Точнее, по-настоящему епитимию исполнил только в одном, а в остальных так, отметился. Но любовь в себе так и не изжил.
— И кто же эта счастливица? — с иронией спросил изобретатель. — Небось одна из ваших свихнувшихся на правах любителей секса с земноводными сестер-диссиденток?
Тупи сморщился и замахал руками, словно поперхнулся фирменным напитком Бедного Билли.
— На сестер-диссиденток разве что законченные мазохисты западают. Нет, я влюбился в очаровательную секс-робыню! Это, я скажу тебе, нечто! Ни одна человеческая женщина и пятки ее тефлоновой не стоит! Ах, Пылкая Роза!
— Но обыкновенные люди не могут видеть роботов! Не дозволено! — изумился изобретатель. — Я тоже не видел, пока моргалку не изобрел.
— Как бы не так! — пьяно возразил Тупи и выложил на стол штуковину, которую предусмотрительно изъял из стола наставника-диссидента, когда тот помер.
Изобретатель бережно взял устройство и долго его рассматривал, после чего завистливо вздохнул.
Тупи отхлебнул багровой жидкости их граненой кружки, чтобы было не так страшно, потом спросил:
— Как видишь, диссиденты тоже кое на что годятся. Верно?
— Все равно ты извращенец! — констатировал Войцех, задумался, а потом добавил: — Да еще и вор вдобавок! Что же мне с тобой делать?
Но Тупи не ответил. Он спал. Ему снились полчища бешеных тараканов, набежавших в двухсветный высокий зал, где он выплясывал запрещенный к танцеванию рок-энд-роб в обнимку с Пылкой Розой. Тараканов приходилось давить, они неприятно хрустели под каблуками, оставляя после себя карамельное электронное крошево. Тупи с ужасом подумал, что это не просто тараканы, а робоканы, они вполне могут оказаться разумными, и, топча их, он, видный правозащитник, самым недвусмысленным образом попирает права потенциально разумных созданий. И самое стыдное, что ему было на это совершенно наплевать.
— Вот что, — сказал Войцех диссиденту-инквизитору на другой день. — Потопаешь со мной в проход. К роботам. Я тебя так и так туда бы уволок, ведь не чучело же из тебя делать. А там — если сгинешь, то, так сказать, естественным образом, а если нет — все равно меня не заложишь, потому что сам вместе со мной урановые сосны валить отправишься. Или все-таки заложишь?
Отец-инквизитор промычал что-то невнятное. «Бешеный таракан», судя по всему, решил обосноваться у него в голове. И, похоже, навсегда.
— Вот и хорошо, — заключил Войцех. — Сейчас навьючим тюки с товаром на твою механическую скотинку и тронемся.
— С каким таким товаром? — простонал Тупи. — А как же я?
— А мы с тобой, братишка, пешочком пойдем, — ответил Войцех. — А насчет товара — тебе знать ни к чему. А то трактир переименовывать придется.
— При чем здесь трактир? — насторожился Тупи.
— Да так…. Был «Благодарный упокойник» — станут «Благодарные упокойники».
— За что это я должен быть тебе благодарен? — возмутился отец-инквизитор. Потом спохватился и сказал: — Не надо переименовывать, я согласен.
Впрочем, особого секрета из груза Войцех не делал. Дорога к проходу вилась средь полей с фрактальными кустами, аккуратно подпертыми палочками. На ветвях то тут, то там вспыхивали на солнце продолговатые плоды молекулярных накопителей, похожие на помидоры сорта «дамские пальчики», только полосатые. Кое-где копошились селяне, не то батраки на службе государства, а может быть, просто каторжники. Разницы на расстоянии не ощущалось никакой. Тупи подумал, что работенка на плантациях в общем-то не бей лежачего, поэтому не удивительно, что Войцех и ему подобные типы с Околицы плевали на правозащитников-инквизиторов. Дальше Околицы все равно не сошлют. Войцех, казалось, угадал его мысли, потому что нахмурился и сказал:
— Думаешь, здесь всегда такое благорастворение? Ошибаешься, господин диссидент! Не видел, что делает с человеком случайно разрядившийся накопитель киловольт этак на пятьдесят? Вот и хорошо, что не видел, а они, будь неладны, когда созреют, через один чпокают. А если его вовремя не сорвать или не заземлить, то и каждый. Сейчас-то ничего, не поспели еще помидорчики, а как поспеют — только держись. По всей Околице воняет озоном да горелым мясом.
Тупи не знал, что ответить, поэтому счел за благо промолчать. И правильно сделал: Войцех с разгона сболтнул кое-что интересное.
— Вот комплектик ремонтный везем одной робочке, то-то Ламповая Роза обрадуется комплектику! И программки нелицензионные. Если служба лицензирования эти программки обнаружит, нам электретные поля земляничными полянами покажутся! Так что, правозащитничек мой бравый, подельники мы с тобой, и не любят нас официальные лица ни с этой стороны прохода, ни с той. Зато неофициальные относятся неплохо.
Тупи ожидал, что проход — это нечто вроде арки или двери в пространстве, но Войцех остановился перед зарослями энергокустов, на белых, неприятно блестящих ветках которых болтались болезненно гудящие, сросшиеся в багрово-синие гроздья плоды. В горле засвербело от озона.