Если б заговорил сфинкс...
Шрифт:
Главный жрец бога солнца Рэ-ба-нофр из города Он торжествует. Мериптах не верит себе, рухнула его мечта — не будет Та-Мери! Никто не узнает, что сказал он своим творением. Не будет знать его настоящее имя!
Слуги уже в который раз наполняют алебастровые, эбеновые, золотые кубки красным вином из Каэнкэма.
А на вершине Великой пирамиды до рассвета глухо кричал филин...
3
Еще не угасли звезды. И западный ветер холодит Кемт. Но уже блестит Восток. И лицо Та-Мери как бы волшебно выступает из ночи.
Теперь он — сам по себе. У него началась своя жизнь. Он простой и сложный, понятный и таинственный вместе. Он будет современником сотням людских поколений.
Его настоящее имя в самом деле забудется И все же оно долго будет передаваться из уст в уста, минуя строки в папирусах и настенных надписях. И много веков спустя мысль его создателя, пусть несколько иначе, оживет в государственных гербах многих стран. Придет время, когда идея мира воплотится в образе Белого голубя, именно Та-Мери есть первый в истории символ дружбы народов. Но придет время, когда и эта мысль его автора прорвется через горы времени к потомкам и обретет признание у них!..
Но это — будет...
А сегодня перед рассветом к нему пришел Главный скульптор фараона Мериптах. Один. Опустошенный. Доведенный до отчаяния. Лишенный права называть себя отцом Та-Мери.
Прислонился щекой к его правой ноге, прижался весь к его гладкой поверхности. Всего несколько часов назад Кар открыл своему другу тайну гибели Туанес...
Мериптах уже побывал в ее гробнице. Простился с нею. Посетил он и гробницы своих предков. Прикоснулся ладонью к прохладной стеле у врат вечной обители своего усопшего учителя Рэура.
Всего несколько часов назад принес ему Кар и другую мучительную весть: царь отправил Тхутинахта и рабочие отряды не в легендарную страну на Юго-Западе, а на верную смерть! Их заведут далеко-далеко в пески и бросят там без оружия и провианта, без проводников и надежды возвратиться. Чтобы и слова «Та-Мери» умерли вместе с ними...
Сегодня Мериптах тоже уйдет на Юго-Запад. Его место с теми, чьи руки осуществили его мечту. Кто знает, что это именно он, а не фараон придумал Та-Мери. Он отыщет их и разделит с ними их участь.
Свое решение он скрыл даже от Кара.
Мериптах стоял, прислонясь к Та-Мери, пока Рэ не согрел своими лучами его плечи. Потом подошел к месту, где Туанес подарила ему первый поцелуй, поднял с земли камешек, прозрачный, как слеза Исиды, и спрятал его в белом мешочке на золотом поясе. Единственное, что взял он с собой в дальний, неизведанный путь.
— Сенеб, Та-Мери! — нежно проговорил Мериптах и ушел вслед за своей тенью.
С тревогой смотрел ему в спину пламенеющий Рэ. Все меньше становилась сгорбленная фигурка величайшего художника Кемта. А вскоре и вовсе затерялась она в пологих холмах у горизонта...
Горестно вздохнул каменный лев, и печально-насмешливая улыбка знающего истинную цену сущего слегка раздвинула его уста, да с той поры и осталась навеки.
И еще, если всмотреться в него, нельзя не заметить, что лоб его стал как бы девичьим... Совсем как у Туанес...
И еще... Он многое старается рассказать о себе людям, да не все внемлют ему. Постоят — и уйдут. Странно!.. Потому-то он и замолчал надолго.
Если б заговорил сфинкс...