Если бы Лист вел дневник

Чиновник управления бургенляйдского имения князя Эстерхази в Форхтенау Адам Лист, подобно своим предкам, отличался музыкальностью и достиг незаурядного искусства в игре на клавире и виолончели. Его заветным желанием было посвятить себя музыке. Оживленная музыкальная жизнь княжеской резиденции привлекала его столь сильно, что он решил хлопотать о переводе в Кишмартон. [2] К своей просьбе он приложил «Те deum» («Хвала господу») для хора и оркестра. Князь удовлетворил его просьбу. В 1805 году

Адам Лист был отозван из Бургенлянда в Кишмартон и принят в княжескую капеллу. К этому времени живший там Гайдн уже отошел от непосредственного руководства капеллой, но былую славу капеллы сумел поддержать заменивший его вице-капельмейстер, выдающийся пианист-виртуоз И. Н. Гуммель, уроженец Братиславы. [3] Адам Лист пережил много счастливых часов в этом музыкальном кругу, тем более, что ему довелось играть в оркестре при первом исполнении Мессы C-dur Бетховена и притом под управлением самого композитора.

К сожалению, прекрасные дни в Кишмартоне продолжались недолго. Способный служащий вскоре был «повышен» в должности и в 1808 году назначен «ovium Rationalista» – «смотрителем княжеской овчарни» в деревне Доборьян [4] комитата Шопрон.

Адам Лист, насколько ему позволяла служба, оставался верным музыке и в Доборьяне. Музыканты княжеской капеллы были его частыми гостями.

Во время служебной поездки в Вену он познакомился с Марией Анной Лагер, дочерью галантерейщика из нижнеавстрийского городка Кремс. Ему было в то время 33 года и он считал, что пора обзавестись собственным хозяйством. Без долгих раздумий он женился на Марии. Молодые супруги жили в Доборьяне тихой, счастливой жизнью.

22 октября. В то время как население Доборьяна было взбудоражено ожидаемым появлением кометы и толкованием его, в ночь с 21 на 22 октября у молодых супругов родился ребенок, которому было дано имя Франц. [5]

На следующий день малютку крестили. Его крестным отцом был Франц Замботи, крестной матерью – Юлианна Салаи.

В окружающем мире еще бушевал шквал наполеоновских войн, но звезда завоевателя уже начала близиться к закату. Волею судеб события мировой истории в те времена Западную Венгрию не затронули.

Больше, чем служебные обязанности, волновали Адама Листа доносящиеся из Кишмартона и Вены известия о новых ораториях Гайдна и о все растущей славе Бетховена.

Маленький Франц поет на память темы сонат, которые отец играет на фортепьяно.

Познакомившись в Кишмартоне с блестящим искусством игры Гуммеля на фортепьяно, Адам

Лист предпочитает играть преимущественно на этом инструменте и обучает игре на нем и своего маленького сынишку.

Кто знает, – думает он, – быть может, его сын станет таким же вундеркиндом, как Моцарт, о котором он так много слышал в Кишмартоне. Ведь всем известно, что и Бетховена заставлял заниматься музыкой его изрядно любивший выпить отец.

Франца, однако, не нужно было принуждать к занятиям музыкой. Он учился, как бы забавляясь, и его едва удавалось оттащить от инструмента. Из-под его маленьких ручонок вскоре зазвучали мелодии собственной импровизации, «открытия», как он их называл. В то время как в родительском доме на маленького пианиста смотрел со стены портрет Бетховена, вокруг в степи звучали песни венгерского народа, приобретавшие под смычком цыган столь своеобразный стиль. Эти впечатления своего детства Лист сохранил в течение всей своей жизни.

Непрерывные занятия музыкой едва не стали для мальчика роковыми. Его слабые нервы не могли выдержать слишком сильного для ребенка напряжения: он тяжело заболел – жестокая лихорадка приковала его к постели.

Внезапно состояние здоровья Франца резко ухудшилось и стало настолько безнадежным, что деревенскому столяру уже заказали для него гроб. Но все же он выздоровел и с новым рвением набросился на фортепьяно, чтобы вновь играть «со своими любимыми звуками».

Адам Лист должен был часто по делам управления имением ездить в Кишмартон и Шопрон. Иногда он брал с собою и сынишку, и когда малыш играл там перед знакомыми и друзьями отца, его искусство вызывало глубокое удивление и всеобщее восхищение. Вскоре слава о нем пошла по близлежащим городам.

Октябрь. Однажды слепой барон Браун, игравший на флейте, предложил ему участвовать в его концерте в Шопронском казино. Девятилетний мальчик играл фортепьянный концерт C-dur Риса в сопровождении небольшого оркестра. По обычаям того времени он импровизировал также на задаваемые ему слушателями темы. Первый раз в своей жизни маленький музыкант осознал свою силу и вкусил сладость успеха.

Адам Лист решил, что настало время представить Франца своему хозяину. Они поехали в Кишмартон и завоевали там большой успех. Князь Миклош Эстерхази подарил Францу роскошную венгерку, которая доставила мальчику много радости. Он всегда одевал этот наряд, когда выступал потом на концертах.

26 ноября. В воскресенье днем во дворце графа Михая Эстерхази состоялся концерт, на котором присутствовала вся аристократия из Братиславы. Предстояло выступление маленького Листа. Этот концерт прошел с необыкновенным успехом.

В местной газете сообщалось по этому поводу следующее:

«Исключительно свободная и искусная игра этого музыканта, а также его умение быстро схватывать и разрешать наиболее трудные моменты,– особенно, если учесть, что он исполняет все, что ему предлагают, прямо с листа, – вызвало всеобщее восхищение. Этот музыкант обещает стать в будущем явлением незаурядным».

Пораженные необыкновенным дарованием этого чудо-ребенка, граф Михай Эстерхази, а также графы Амадэ, Аппонъи, Эрд'ёди, Вицаи и Сапари решили выделять ему в течение шести лет годовое пособие в размере 600 гульденов.

Жребий был брошен. Адам Лист приложил все усилия к тому, чтобы вывести сына на музыкальную стезю, и убедил также и свою жену в необходимости этого шага.

Так началась скитальческая жизнь семьи Листа.

С тяжелым сердцем покинули они свой родной дом. Жители села Доборьян тепло провожали их, а старые крестьянки, всем сердцем полюбившие маленького Франца, говорили между собой: «Вот увидите, он еще вернется сюда в хрустальной карете».