Если бы молодость. Если бы старость
Шрифт:
И услышите внутренний зов.
Уж поверьте, что стоит признать:
Взгляд важнее, чем тысяча слов.
«Глаза в глаза – лица не увидать!»
Так устроила нам матушка-природа.
Глазами можно дать и взять,
И незаметно одобрить принародно.
Глаза друга и глаза врага,
Глаза любви и глаза разлуки, –
Глаза ребёнка в слезах,
Глаза, перенесшего муки…
Сколько взглядов пришлось принять
по пути жизненного века…
Но
Глаза слепого человека…
Я жизнь не предам, не продам душу Дьяволу,
Когда в лестном сне мне привидится вдруг
Загадочный змей, что желанья все ярые,
Божится исполнить, как преданный друг.
Змей кажется честным: слова его ясные
Ласкают вас нежно, почти что любя.
И вот ваши мысли, уж вам неподвластные,
С пути вас сбивают, глаза ослепя.
Какая же ложь, что мечты и желания
Исполниться могут за миг, просто так.
Без ваших усилий, без жажды познания
Всё это пустое, а Дьявол – ваш враг.
Что Дьявол? – это падший Ангел
Он тоже к Богу близок был.
Он находился в том же стане,
И Бог, как всех его любил.
Судьбу его ему оставим,
Как всех, Бог его не простил…
И мы сегодня выбираем сами
Служить какой нам из двух сил.
И, если был ты чем-то напуган,
И на подлость хватило сил,
Мы говорим, мол, чёрт попутал,
Прошу прощенья, согрешил.
Прощаем, как же, ведь ей-богу
Услышав, верим от души.
А, может, проще на жизни дороге
Не делать бед ни малых, ни больших!
Восход
Хлещет дождь. Тихий рассвет.
Фары терзают тьму дорог.
Дрожит на ветру фонарный свет.
Сумерки – дня эпилог.
В парке аллеи в завесе тумана
Вдруг осветил яркий луч,
Коснулся он лавок, троп и фонтана,
Прорезал он седость туч,
Серость асфальта и мостовых
Медовым теплом обогрел,
Всех сторожей и всех постовых:
Румянец на них заалел.
Всё замирает при мысли о солнце
(Каждый жучок и цветок),
Время нещадно по кругу несётся…
Вот и настал он – восход!
Ещё звезды на небосклоне,
Ещё в неге утренний цветок,
И голос птицы одинокой
Зазвучал и внезапно умолк.
Первая свежесть в воздух заходит,
В тёмносинь превращается мгла,
Ночь, не спеша, сворачивает вроде
Свои таинственные крыла…
Где-то там, в стороне
Солнце дневной начинает ход…
Видно: светлая полоска только
Пробивается… Но это – восход!
Тишина. Покой. Простор.
Тишина. Покой. Простор.
Солнца луч медовый
Кроет всё, где ляжет взор.
Горизонт багровый.
Веет лёгкий ветерок,
Напевая сказки.
Людям часто невдомёк
Мать-природы краски.
И порхают мотыльки
Средь полян цветочных
И мерцают огоньки
Тёплой летней ночью.
Огоньки те – светлячки,
Словно звёзды в небе.
И пиликают сверчки,
Слышен птичек щебет.
Тишина. Покой. Простор.
Мысли улетают…
Жизнью светится мой взор,
Всё благоухает!
Тишина… простор… покой…
Воцарилась нежность…
И за горной светлой рекой
Исполнится надежда.
Как шумит этот чистый поток,
Горы слышат его вечность,
Человек в природе одинок,
Ведь суть её – бесконечность.
До нас была и будет такой,
Мы – гости здесь, переменность,
Но будет уходить легко,
Когда сохранишь в душе верность.
Верность любимой, другу, стране,
Своим чувствам и разуму верность.
И помни, что нет ничего верней,
Чем твоей души человечность!
Наедине с природой разговор…
Свободен в мыслях и беспечен…
Тишина… покой… простор…
Жизнь моя, добрый вечер!
Прекрасный Питер
Попутный ветер вольно дует,
С брегов Невы волною мчит,
Свободой жизненной волнует
Моё нутро: «Ну что за вид!»
Погряз в лазурном облаченье
Прекрасный Питер, как рубин,
Дома в луны посеребренье –
Сей город на Земле один!
Мостов неисчислимая туча
Они, как нити, кружева,
Сплели в едино город лучше,
Чем паутина паука.
Чудесен ты, Петра творенье!
Даёшься диву от тебя:
«Дворы-колодцы – вот явленье!»
Томишь красотами меня!
Не тротуар – поребрик, не подьезд – парадная,
Вот такая она, быль ленинградная.
И с этого начинаются они, питерцы,
И живут же такого хранительницы.
Шаверму вместо шаурмы любят,
Булку вместо батона в булочной купят,
Но о блокаде завести разговор удастся,