Если бы не ты
Шрифт:
– А Максим Петрович даже думать не станет и разбираться, да?
– Да, Ксюх, да! Поэтому и не ввел его еще в курс дела. Не забывай, что у него сейчас Катя здесь. Ради ее спокойствия он готов на все.
– Так разве маме без меня спокойнее будет?- этого я действительно не понимала.
– Маме, Ксюш, спокойнее будет тогда, когда ты будешь в безопасности, - черт, а ведь Гена прав. Я как последняя эгоистка думала о себе, о том, чего хочу я. А о маме совершенно не беспокоилась. Как на ней отразятся мои отношения с Тимуром, когда одна его фамилия может причинить ей боль!
– Тимур знает, что Екатерина Соболева моя мама, - ради нее, ради
– В нашу первую встречу он привез меня к особняку, а маму я случайно увидела. Он все понял по моей реакции. Отчим знает об этом. Он был там. Не сказал тебе, чтобы не волновать лишний раз. А еще Тимур знает, что я дочь Горского.
Гена резко вдарил по тормозам. Машина съехала на обочину.
– Что ты сейчас сказала? Повтори!
– сухо, почти шепотом переспросил Миронов.
– Да, я сказала ему. Но прежде, чем ты взорвешься, хочу сразу предупредить: он знал и до этого. Я не удивила его.
– Что еще я должен знать?- Гена ни разу взглянул меня. Его взгляд был устремлен прямо перед собой. И только руки выдавали его состояние. До побелевших костяшек на пальцах он сжимал руль. Гена был на взводе.
– Что я никуда не уеду! Я не хочу всю жизнь прятаться и убегать. Моей вины нет ни в чем. Ни в том, что я дочь своего отца, ни в том, что друг его предал, а тот ему отомстил.
– Что значит отомстил?- наконец-то Гена вышел из состояния бешеного напряжения и посмотрел на меня.
– А ты не знал, что Горский организовал взрыв машины Черниговского? Тогда у Федора погибла единственная дочь. Тимур мне не враг, Ген. У нас просто один враг на двоих!
До особняка Соболева оставалось минут пять езды, но ехать Гена не спешил. Он вышел из машины и закурил. Потом еще одну. И еще. И еще. Я ждала его, сидя в салоне авто. И понимала, что там, сигарета за сигаретой, решалась моя судьба. И от этой мысли все внутри покрывалось тонким слоем льда. Мне оставалось лишь гадать, насколько далеко от дома меня отправят на этот раз и вернусь ли я хоть когда-нибудь обратно.
43. Убежище
Промозглый осенний дождь тарабанил по лобовому стеклу с такой силой, что силуэт Гены казался размытым. Но Миронов не возвращался. О чем-то глубоко задумавшись, он продолжал курить, а я изводить себя догадками. И лишь минут пятнадцать спустя он, весь промокший и прокуренный, вернулся к рулю.
– Ты понимаешь, что не рассказать Максиму все это я просто не имею права?- пока я накручивала себя дурацкими мыслями, Миронов успел успокоиться.
– Понимаю, - конечно, я этого не хотела, но так правильней,- только я все равно не уеду.
– Говорить я с ним буду вечером, сейчас еще кое-что должен проверить. Поэтому ты ведешь себя пока тихо, как мышка!
– Хорошо! Может поедем уже?- сколько можно было меня учить, это начинало уже раздражать.
Гена молча выехал с обочины и до конца маршрута больше не сказал ни слова.
– Отчим с матерью пока в больнице, вернутся часа через полтора-два,- сообщил Гена, когда мы остановились на парковке около дома.- Поэтому никто не заметит твоего странного вида, но все же переоденься!
– Нет, Ген, буду целый день ходить в чужой сорочке, - все утро Гена только и делал, что раздавал указания, что порядком вывело меня из себя.- Ладно, извини! Я просто устала.
Закатив мой чемодан в прихожую и убедившись, что я отправилась в свою комнату, Гена уехал, а я осталась в ожидании неизвестности.
Меня бесило, что все происходящее никак не зависело от меня. Я ощущала себя беспомощной и бесполезной. Как же так?! Именно в огромном охраняемом доме Соболева я почувствовала себя запертой в клетке. Тимур оказался прав: меня первым же делом спрятали и лишили свободы передвижений.
Переодевшись в джинсы и толстовку, я спустилась вниз. С момента моего приезда прошло уже часа два, но Соболев с мамой так пока и не вернулись. Что я здесь делала? В этом огромном и пустом доме? За окном все так же шел проливной дождь, но сейчас он казался мне более привлекательным и манящим, нежели просто сидеть в четырех стенах. Не долго думая, я схватила зонтик и побежала на улицу. Спустилась с крыльца и пошла вдоль дорожки, ведущей в сад. Даже в такую ненастную погоду территория особняка выглядела ухоженной и аккуратной. Осенняя листва играла разноцветными красками под ногами, а самые стойкие листочки еще трепыхались от ветра на тоненьких веточках. Дождь то ненадолго затихал, роняя редкие робкие капли на землю, то начинал с новой силой. Я и не заметила, как дошла до розария. Забежав под ротонду, закрыла зонт и наслаждалась прохладным влажным воздухом. В этом месте очень любила бывать мама. Это было неудивительно. Даже сейчас, когда розы давно отцвели, этот небольшой участок сада казался воздушным и сказочным. Я невольно засмотрелась на забор с плющом и воспоминания о нашей поездке сюда с Тимуром без спроса ворвались в мою голову. Почему-то сейчас мне хотелось оказаться в его гостиной, смотреть на город с высоты птичьего полета и ощущать его дыхание на своем затылке. Мне вспомнился наш последний поцелуй. После которого не хотелось плакать и сожалеть. Нет, наоборот. Мне понравилось. Очень.
Звук подъезжающего автомобиля отвлек от сладких воспоминаний. Я была уверена, что вернулся отчим, но машина была не его. Однако, охрана без вопросов пропустила гостя и тот проехал к особняку. Попыталась разглядеть водителя, но за стеной дождя это оказалось невозможным. Я уже хотела спуститься и пойти в сторону дома, как вдруг услышала за спиной знакомый голос.
– Все-таки сбежала? Сменила один плен на другой?- Тимур стоял по ту сторону плюща и, сложив руки в карманы, смотрел на меня исподлобья. Дождь, не жалея сил, хлестал его по лицу. Стекая крупными каплями с его волос, он струился ручейками по кожаной поверхности его куртки. Как долго он здесь стоял, что так вымок? Почему я его не заметила? И что ему здесь было нужно? Привлекать внимание охраны лишний раз не хотелось, поэтому , чтобы не кричать, я спустилась и подошла к забору, совершенно забыв про зонт. Через пару минут я была такой же промокшей, как и Черниговский, но почему-то совершенно не замечала этого.
– Зачем ты приехал?- спросила Тимура, который, как и я, подошел ближе к забору.
– Хотел посмотреть в твои трусливые глаза!- выплюнул мне в лицо Черниговский.
– Посмотрел? Доволен?- неужели я надеялась, что этот индюк может быть вежливым и учтивым? Нет, только не со мной.
– Посмотрел!
– рявкнул парень.- Жалкое зрелище!
– Тогда вали на все четыре стороны или я позову охрану!- его сюда никто не звал, а приезжать и оскорблять себя я ему не позволю.
Но Тимур не двинулся с места. Своим колким взглядом он только обострял во мне чувство собственной никчемности, которое возникло еще в особняке. Кажется, он даже не моргал, глядя мне прямо в глаза. То ли от его холодного взора, то ли от слякоти вокруг, мне стало невыносимо холодно и одиноко.