Если хочешь быть богатым и счастливым не ходи в школу

Кийосаки Роберт Тору

"Условия таковы, джентльмены, что двое из троих из вас здесь не удержится". Он был полностью прав. Четырьмя годами позднее только чуть больше половины из нас выпустили. Остальные постепенно исчезали с годами.

Однажды холодным зимним днем 1968 года я выглянул из окна третьего этажа и увидел своего лучшего друга и соседа по комнате медленно прогуливающимся по площади с сумками в руках. Эд был намного талантливее меня и мог мгновенно схватывать материал математического и инженерного курсов, которые мы должны были изучить. Он мог объяснить проблемный учебный материал с глубиной истинного исследователя так, что у меня отвисала челюсть. Но он проваливался на тестах. Если вы не знаете, что это означает, просто спросите у игрока в гольф, который пропустил легко забиваемый мяч из-за эмоционального давления. В последние

месяцы нашего совместного проживания я чувствовал, как сокрушается дух Эда и я чувствовал себя, как человек, наблюдающий медленное умирание личности. Когда во время академической стажировки он пытался сдать освоенный материал, его охватывала паника. Мы могли сидеть и учить вместе, но чем больше он волновался, тем тяжелее ему давалась учеба. Он мог все прекрасно объяснить мне, но не мог сам сдать ни один тест. Я внушал ему, что он обязательно сдаст, но он немедленно забывал мою установку, как только начинал испытывать первые признаки своей паники. В конце концов он был исключен из школы.

Мы были военной школой. В конце каждой четверти нам выставлялись отметки. Тогда наша группа выстраивалась в шеренгу, и один из студентов читал наши оценки перед строем. Некоторые студенты аплодировали, другие кричали. Мы все знали, что тех, кого исключали, посылали во Вьетнам. В то время это было огромным стимулом учиться хорошо. И все же количество неудачников было достаточно большим. Но это не от того, что мы не учились. И не от того, что нам не хотелось успевать по всем предметам. Причина была также не в наших низких способностях. И даже не в том было дело, что предъявляемые требования были слишком высоки. Нет, это происходило от того, что неудача была изначально заложена в систему обучения. Действительно, может ли провал быть частью системы? Да, если только становится мотивацией обучения. И именно в такую систему образования мы отсылаем наших детей сегодня независимо от того, что это за школа. Она может быть военной, как в моем случае, а может быть ближайшей от нашего дома обычной школой.

Это не дети терпят неудачу. Это терпит крах система, потому что ежегодно нуждается в определенном проценте неуспевающих детей, начиная с того момента, как они пошли в детский сад. Когда кто-либо гордится тем фактом, что он хорошо учится в школе, необходимо его спросить: "А сколько остальных, которые нужны для противопоставления твоим успехам?" Когда родители хвастают тем, что их ребенок способный, следует задать им несколько простых вопросов. "Как много малышей прямо сейчас у себя дома чувствуют себя несчастными потому, что у вашего малышка все отлично?" "Сколько детей подают надежды на будущее?" "Сколько детей считают себя неспособными?" "Сколько из них задумывается над тем, почему у них ничего не получается?" "Как бы вы себя почувствовали, если бы вашего ребенка поместили в класс с самыми одаренными детьми нации и устроили смотр?"

Некоторые родители ответят: "Ну, что ж, это жизнь, В ней всегда есть победители и проигравшие. Лучше подготовиться к этому в детстве".

"Едва ли кто-то серьезно оспорит факт, что жизнь и в самом деле очень непростая штука. Но должно ли это означать, что в задачи взрослых не входит максимальное обеспечение ментального, эмоционального и физического здоровья наших детей?

Сегодня дети раньше чем вы или я сталкиваются с "реальной жизнью". Какой эффект это порождает? Должны ли мы этому способствовать или наоборот как можно дольше противостоять?

Проведите немного времени с маленькими детьми, которые хорошо учатся в школе, и вы обнаружите, что они весьма горды этим фактом. Конечно нет ничего плохого в том, что у кого-то есть успехи; это без сомнения чудесное чувство, что ты все выполняешь как нужно, и у тебя все получается. Но в рамках школьного обучения ваши успехи не означают, что вы успешны сами по себе, они лишь означают тот факт, что вы успешнее других. Критерий успеха зависит не от вашего потенциала, а от общего уровня стараний тех, кто учится с вами в одном классе. Возможно вам покажется, что это весьма несущественная разница, пока мы не копнем глубже.

Путешествуя, я часто посещал разные школы и обычно просил лучших учеников рассказать мне что-нибудь о тех, кто не слишком хорошо учился. Они начинали проявлять беспокойство, явно испытывая некоторую неловкость, отвечая на этот вопрос. Очевидно, что им не нравилось

задумываться об этом. Большинство перескакивало в разговоре на другую тему, интуитивно ощущая, что что-то здесь не так, но не понимая, что именно.

В существующей системе образования мы учим детей тому, что слабые являются жертвами, своеобразным закладом сильных. Встраивая в систему убеждение (и - это важная, но скрытая часть учебного плана), что если я успешен, значит обязательно должны быть некоторые жертвенные овцы. Кто-то должен быть отдан в жертву, чтобы я был на высоте. Это убеждение так глубоко проникло в наше восприятие, начиная со времен детского сада, что нам тяжело даже представить себе другой взгляд на этот вопрос.

От того, что система зиждется на страхе, студенты учатся выживать, только жертвуя кем-то. Вместо товарищеской взаимопомощи слабым мы учим наших детей отворачиваться от тех, кто слабее. Существующая система учит нас тому, что целью обучения является получение хороших оценок и высокого балла тестов. Внутри системы эта цель становится более важной, чем любовь, дружба, снисходительность, доверие и даже достоинства личности. Наши дети обучаются тому, что личное выживание - большая ценность, чем личная этика. Мы учим детей поддаваться этой тирании, допуская все эти "маленькие" жестокости, которые нам, как цивилизованному обществу, следовало бы считать неприемлемыми. Эти "безобидные" жестокости становятся привычкой и дети уносят их во взрослую жизнь. Часто совершенно не задумываясь, мы взращиваем систему, способную без каких-либо ограничений поставить на колени всех нас.

Джерри Харвей, автор "Абелин Парадокс" развил эту идею на примере маленького экскурса в историю. Он рассказал, например, что в первые дни второй мировой войны Уинстон Черчилль предупреждал другие страны Европы о судьбе, которая ожидала их, если они не восстанут против Гитлера. Однако многие страны решили задобрить диктатора. Черчилль говорил: "Каждый надеется, что если он достаточно накормит крокодила, то крокодил съест его последним. Это иллюзия, он с вас и начнет. Все надеются, что буря утихнет, прежде чем поглотит вас."

В день, когда я прочел об этом, я немедленно пересмотрел мой собственный школьный опыт. Я вспомнил, что когда я был в школе, я редко учился, потому что знал, что было много таких же как я, кто не отличался большими способностями в школе. Я присоединился к партии кормящих крокодила, кормящих приятелей студентов и друзей, чьи "неудачи" стали фундаментом для моих успехов. Было тяжело признаваться, но я обнаружил, что следовал той же системе, которую Харвей описал в своей книге.

К примеру, психиатры признали Адольфа Ейчмана, представшего перед судом, вменяемым и подтвердили это соответственным к нему отношением со стороны его семьи, родственников и друзей. Министр, который его регулярно навешал, нашел его человеком не без позитивных идеалов. Казалось, в нем поселился кто-то другой, не имеющий ничего общего с сумасшествием. Более этого, выяснилось, что никто из его родственников, друзей или офицеров ни разу не указали ему на аморальность его поступков. Сам он сказал о том, что единственный человек не пришел и не упрекнул его, как он исполнил свои обязанности.

Конечно пример Эйчмана является экстремальным, поскольку он вскармливал самого гнусного и извращенного крокодила во всей человеческой истории. Но сколько же нас, виновных в поддержке порочной системы, которая без сомнения является мало заметным, но достаточно деструктивным элементом в нашем обществе.

Ни Эйчман, ни Гитлер не имели бы такой власти, если бы столкнулись с совокупным противостоянием немецкого народа. Многие из них виноваты в том, что из страха молчали.

Наш современный корпоративный мир имеет своих собственных Ейчманов, которые с легкостью исполняют то, чему их научили. Они необходимые системе палачи, карающие наиболее слабых. Один из таких палачей Джой говорит: "Мы вынуждены увольнять из компании каждого пятого. А если вы хорошо делаете свою работу, я вас уверю, что вы обязаны делать сверхприбыль в следующем квартале. Это действительно заставит вас побегать. И вы окажетесь на вершине служебной лестницы быстрее, чем успеете об этом подумать. Все, что Вам нужно, это быстрое и тихое кровопускание. Конечно, это не для публичной oгласки". И так, вожделея о президентстве, Джой устраивал для своих товарищей и сотрудников настоящую бойню.